Публичные признания женщины средних лет в возрасте 55 и 3/4 лет - Сью Таунсенд

— Ладно, ребятки, у вас тридцать пять секунд на разборку.

Через пару недель я была сыта по горло и перестала смотреть телевизор (впрочем, билет на представление в римский Колизей, где львы поедают христиан, я бы тоже не купила). Считайте меня старомодной, но мне грустно видеть, как люди теряют чувство собственного достоинства. Вот почему я зажмуриваюсь, хромая с палкой мимо зеркала в туалет.

У меня всегда была слабость к плотникам: в детстве я обожала Иисуса. Я представляла, как они с отчимом Иосифом корпят у верстака над деревяшками, а Мария стоит неподалеку и варит что-то ближневосточное, в горшочке.

За двадцать лет тайного бумагомарания я написала «в стол» сотни рассказов, и многие из них про мастеров-столяров, друживших с неграмотными молокососами-школярами, чьим единственным призванием было плотницкое дело. Молокосос по имени Пит (иных имен не было) становился виртуозом стамески и рубанка: выдавал изящную колыбель ручной резки для незаконнорожденного ребенка своей подружки. Колыбель показывали на родительском собрании, и все диву давались. Директор гладил резьбу рукой и со слезами в глазах признавал:

— Недооценил я Пита.

Недавно, в рамках своего генерального плана по упрощению жизни, я решила пригласить плотника/столяра/краснодеревщика, чтобы перестелили пол на чердаке, а я перестала проваливаться между балками и смогла наконец стащить туда весь домашний хлам, который жалко выбросить. Кроме того, я мечтала об антресолях и книжных стеллажах для гостиной.

Обратите внимание — требования самые что ни на есть простые. Мне не нужен на чердаке паркет из редчайшего вида ореха, который растет только в недоступных амазонских джунглях, а полки и антресоли вполне сгодятся и без художественной резьбы, не Версальский дворец обустраиваю, в конце концов.

Но три столяра, один за другим, пришли ко мне, ознакомились с задачей, посчитали что-то и ушли. Ни один не вернулся. Почему? Явное отсутствие интереса с их стороны оживило все мои старые комплексы. Неужели у меня неплатежеспособный вид? Или манеры неподходящие? Может, у них сложилось впечатление, что я вредный заказчик, буду стоять над душой, пока они трудятся, и критиковать чужое мастерство?

А вдруг я напоила их неправильным чаем? Моя сестра Барбара как-то угостила меня чаем с очень странным вкусом. Я постеснялась отказаться, а когда домучила, обнаружила на дне чашки половинку сырой луковицы, которую сестра по рассеянности туда положила. Не угостила ли и я плотников из кружек, где хранились старые зубчики чеснока, а то и канцелярские кнопки? Боюсь, такое вполне возможно. Уж очень удобно все хранить в кружках.

Или мастеров резца спугнул кто-нибудь из моих внуков? Дети могут брякнуть беспощадную правду (пока мы не приучим их врать). Буквально на прошлой неделе моя внучка (два с половиной года) радостно сказала разносчику молока, вручая выписанный мною чек:

— Пожалуйста, возьмите, лысенький дядя.

Может, она и столярам сказала что-нибудь в этом роде, пока я выходила из комнаты, а они обиделись и ушли?

Или дело в избытке болтающегося по дому народа — и жильцов, и гостей? Вдруг у плотников сложилось впечатление, что они попали в какую-нибудь подозрительную религиозную секту или что-то в этом роде.

Ведь что-то их отпугнуло! По телефону-то они бодро общались. Не появилось ли на чердаке что-то мне пока неведомое? Я туда несколько лет не поднималась. Может, воняет? Какой-нибудь грызун разлагается? Или белка вломилась и устроила кавардак? Или осиное гнездо на карнизе висит? Или у какого-нибудь из членов семьи зловещее хобби и между балками обнаружены следы занятий черной магией? Если так, почему ни один столяр не проронил ни слова? Все они выглядели довольно спокойно, спускаясь назад по чердачной лестнице. Один даже улыбался.

Может, они сделали ноги, потому что я днем хожу босиком и в пижаме? Если бы они чуточку задержались, я бы объяснила, что после операции на позвоночнике в пижаме удобнее, да и босиком тоже. Или они удрали потому, что в доме курят? Может, они фанатичные противники сигарет и боятся загрязнить легкие? (Хотя это вопрос спорный. Я не уверена, что дышать весь день опилками здоровее.)

Бедняги и не догадываются, что потеряли. Работалось бы им у нас как в сказке: угощались бы чаем с печеньем и пирожными, на график могли бы наплевать, за материалы получали бы на месте и наличными; если поболтать приспичит — собеседник всегда под рукой, парковка для фургончика имеется… Одним словом, загадка. Хотя есть и догадка. Возможно, осмотрев дом, они по разным признакам поняли, чем я зарабатываю на жизнь. Не это ли их отпугнуло? Поразмыслив, они про себя сказали: ну нет, сделать из себя материал для ее статьи — ни за что! Если догадка верна, клянусь, дорогие плотники: я не такая. Пожалуйста, не бросайте меня. Я сдержу слово, ведь я писатель.

Я не желаю поддаваться немощи. Внешне держусь молодцом, не хуже среднего британца, но мне все еще тоскливо, что из-за раскрошившихся позвоночных дисков я вынуждена целыми днями валяться. Гардероб из жизни до болезни, где на главных ролях костюм в полосочку от Донны Каран, костюм в полосочку от Агнес Би и костюм в полосочку от Ронит Зилхи, — невостребованный, скучает на плечиках в шифоньере. А сам шифоньер уже не стоит в спальне, я его убрала (не сама, конечно, сама я даже мыло из ванны полдня достаю), потому что мне все мерещилось, как громада скандинавского шкафа накрывает и расплющивает мою распростертую фигуру.

Костюмы в полоску и лодочки на шпильках теперь не по мне. Целыми днями слоняюсь во взрослом варианте малышовой одежды: все с начесом, на резинках, все можно стирать в горячей воде и сушить в барабане. Туфли надеваю два раза в неделю, когда иду на прием к физиотерапевту Ните, причем только без каблуков — религиозные фанатики и врачи-мануальщики как раз за такую гадость. Остальное время, дома, ношу лыжные носки с кожаными подошвами — нечто вроде мокасин. И прическа у меня под стать всему остальному, с вихром на макушке. В целом я похожа на средних лет телепузика, хотя, увы, лишена их очарования и невинности.

Дни я провожу, размахивая руками и ногами, выполняю предписанные Нитой упражнения, а также сижу на приподнятом унитазе (Красный Крест одолжил) с поручнями, из-за чего еще больше похожа на ребенка.

Несколько недель назад мы предприняли очередную жалкую попытку поспеть за эпохой: установили кабельное телевидение. Решение смехотворное, ведь из пяти бесплатных каналов телевещания мы ничего не смотрим, кроме Четвертого. Подключать нас явился мужичок. Только не подумайте, что я с пренебрежением отношусь к рабочему классу. Просто ну очень маленький мужчина. Метр пятьдесят с каблуками, а то и меньше. Он слегка обеспокоился при виде хозяйки с клюкой и в наряде телепузика, а когда пришел в себя, пустился в долгие объяснения: мол, чтобы протянуть кабель в спальню и гостиную, придется пробить дыру в стене из сада, выкорчевать деревья и обезобразить фасад дома. Как Старый Мореход[24], он пророчил нам мрак и погибель.