Мой неправильный ты - Светлана Храмова

* * *

Скрипучий снег, мягкое диминуендо тормозов, перламутровая «ауди» вкрадчиво замедлила ход и остановилась на пару шагов впереди. Передняя дверь открылась, из нее вышел смуглый темноволосый мужчина в черном кашемировом пальто, белый шарф, представительская форма одежды человека, занимающегося средним бизнесом.

От неожиданности Рита остановилась. Знакомые глаза, не спутаешь, она когда-то всматривалась в них, цыганский огонек и боль, глубоко запрятанная. Ориентировка всплыла – крематорий, похороны Эвы, человек в кожаной куртке застыл у изголовья, в лице окаменелое отчаяние. Фоном тогда пронеслось: а красив парень, Эва мне совсем о другом человеке рассказывала.

– Вас зовут Рита, я знаю. – Мужчина разглядывал ее в упор, как расстреливал.

– А вы… – Она запнулась, ей почему-то вспомнилось имя Аркадий, но не то, не то.

– Алексей Амелин, отец Эвы.

– Да, вы отец моей погибшей «ласточки». Я Эву очень хорошо помню.

Рита помолчала, ей почему-то хотелось сказать, что в смерти Эвы она не виновата, хотя ее никто не винил. Пока не винил. Но ей стало не по себе, даже ладони взмокли, несмотря на морозец, легкий, как ее невесомая дубленка, ни черта она не греет, кстати. Рита в ней мерзла нещадно. Но ведь «D&G», как-никак. Алексей ей определенно нравился, нет, это неверное обозначение. Она ощутила желание ему подчиняться беспрекословно. Никогда раньше такого не было, Юрочка не в счет, юношеская игра в любовь и в сияние. Не более того.

Алексей обошел машину, распахнул переднюю дверцу:

– Садитесь, Рита. Я вас подвезу.

– А меня подвозить не надо. Прогулки по парку помогают мне думать, – сказала Рита, но в машину села, Алексей закрыл дверь.

Откуда пришло это странное ощущение, что она его хорошо знает? И голос ей знаком, да, именно такой – твердый, уверенный, с легкой хрипотцой, наверное, курит много, подумала Рита.

– У вас загорелый вид, это так странно, в разгар зимы… впрочем, да, многие зимой выбирают эмираты.

– Я выбрал Майами. Пришлось. Поневоле бронзовеешь.

– А я удивилась, почему вы так и не пришли со мной поговорить. Никто не хотел со мной говорить об Эве, никто. Следователь от меня шарахнулся, как от привидения.

– Вы и к следователю ходили?

Впрочем, в этом он не сомневался. Ритины глаза сканируют, лазерная голубизна. Именно не лазурная, а лазерная. Полгода назад он прочел тетрадку Эвы, полгода мучений, Риту расспрашивать хотелось – или допрашивать? она стала его наказанием и ночным кошмаром, но почему зависает мгновение? он встретил Риту – и злость улетучилась, странное чувство, что знает ее давным-давно.

– Конечно. Мне до сих пор непонятно, как это могло случиться. С такой яркой здравомыслящей девочкой, ум и абсолютная трезвость мысли, я всегда считала, что она ходит ко мне только потому, что ей не с кем поговорить.

– Странно, что она ничего так и не рассказала, но ей действительно не с кем было поговорить, я это слишком поздно понял. И вообще… Рита, мне теперь в этой истории многое понятно. Но от этого не легче. Я так же, как Эва, счастлив с вами общаться, что для меня неожиданно. Вы против воли притягиваете к себе. – Он говорил с паузами, замолкая вдруг между отдельными словами, он время от времени будто отключался, забывая о Рите. – Эва ушла так внезапно, так неправдоподобно. Мне впервые после ее смерти захотелось пообщаться, ну… мне захотелось поговорить с женщиной.

Как арестант, освобожденный после десятилетней отсидки, ей-богу, подумала Рита. Машина неслась по городу, куда? Внезапно Рита приняла решение, оно показалось вполне естественным.

– Алексей, давайте поедем ко мне домой. А то мы едем, едем куда-то, мне страшно. Всегда страшно, когда я чего-то не понимаю. Вы ведь появились не случайно?

– Да, Рита, я хотел с вами встретиться.

– И вы знаете, где я живу?

– Да. Я же сказал, что я хотел с вами встретиться. Навел справки, но это не должно вас беспокоить, я все объясню.

– Не беспокоит, мне и так понятно. Я не села бы в машину к человеку, который мне несимпатичен. Но у меня только чай и сыр. Остановите где-нибудь по дороге, я хоть шампанское куплю.

– Остановлю. Извините, не предлагаю обед в ресторане.

– Да я и не согласилась бы. У меня на кухне лучше. Тихо. Тем более, я давным-давно никого не приглашала. Беспорядок, но вы меня извините, да?

Они тормозили у супермаркетов, парковались неправильно, дело минутное, сойдет и так, шампанское – нет, в этом магазине подделка, дешевый итальянский сиропчик, здесь мы ничего не найдем. Уличная торговка, он подхватил цветы по дороге в машину, Рита приняла, розы, ветки с листьями и красные гвоздики вперемежку, но как давно она не чувствовала себя такой счастливой! И воздух – морозная свежесть, именно свежесть, а не слякоть продроглая, совсем недавно погода казалась пасмурной, не может быть! Загорелый мужчина, голубоватые белки темных бездонных глаз, ослепительная глянцевая улыбка, Рита десятой дорогой обходила красавцев, они ненадежны! Но Алексей ей нравится, почему?

Нашли после долгих поисков полусухое, как раз такое, как нужно, он и конфеты с кофейной начинкой купил, ее любимые, почему он знает?

Рита смеялась без повода, нет, повод вроде присутствовал, невразумительный: «Вечно я роюсь по полчаса в сумке, учу своих „ласточек“ организованности в мелочах, а сама?» Алексей вежливо улыбался, молчал. Лестничные пролеты они преодолели мигом, на четвертый этаж не взошли, а взлетели, если бы он полез целоваться, пока она шарила в многочисленных кармашках, «ну, вот и ключи нашла, наконец!», Рита бы не протестовала.

Психоанализ, говорит Лакан, построен на том, что «сексуальных отношений нет». Королларий этого положения, или просто иная его формулировка, гласит, что «наслаждение невозможно». Алексей прочитал это вслух, книга лежала на столе, самое начало. И вокруг – тома с закладками, карточки с записями, блокноты.

Рита мгновенно отреагировала на фразу, появившись из кухни:

– Я предупреждала, у меня беспорядок, я сразу две книги пишу, работа выматывающая, мой дом – моя крепость, чужие здесь не ходят. Шампанское открывать – дело мужское, мы же и не знакомы толком, лучше…

Она из вежливости сказала, что не знакомы, и правда знакомы мало, посторонние люди, оказавшиеся в одной квартире, это странно, и практически необъяснимо, не в ее правилах вот так приглашать людей в дом, он может неверно ее понять, надо поставить точки над «i», но возбуждение, но смятение, руки дрожат, и не только руки, и эта ничем не объяснимая уверенность, что он пришел навсегда, как с этим быть?

Фразу он договорить не дал, движения и жесты, книги со стола сметены – размашисто, неожиданно, но вполне целесообразно. И уверенность, что так и должно быть, ничего странного. «Сексуальных отношений нет», «наслаждение невозможно» – они в конце концов повторяли оба, наверное, надо сопротивляться и кричать «Нет! нет! Не надо!» – но она не кричала и не сопротивлялась. Трудно сказать, кто более напорист, по факту. Да, наслаждение не терпит слов.