Эмоциональный интеллект ребенка. Практическое руководство для родителей - Джоан Деклер

Описанный случай может стать трудным упражнением для тех родителей, кто чувствует вину (и ответственность) за причины подобного поведения своих детей. Например, если в процессе развода родители узнают, что их тринадцатилетняя дочь прогуливает школу, они могут не знать, как реагировать. Понимая, что девочка запуталась и опечалена, они могут поддаться искушению пропустить выговор и перейти непосредственно к работе с ее чувствами по поводу развода. Однако в долгосрочной перспективе оправдание плохого поведения способно лишь навредить. Лучше, если ее прогулы будут одним вопросом, а чувства по поводу развода другим.

Позвольте мне привести вам еще один пример, хоть этот случай и произошел в менее напряженных обстоятельствах. Когда моей дочери Мории было три года, к нам приехал гость, который жил у нас в течение нескольких дней. Как-то вечером после ужина я нашел Морию в гостиной с красным маркером в руке, а на боковой стороне нашего нового дивана персикового цвета были нарисованы ужасные иероглифы.

«Что здесь произошло?» – спросил я, приходя в ярость.

Мория посмотрела на меня широко раскрытыми глазами и, все еще сжимая фломастер, пробормотала: «Я не знаю».

Отлично, подумал я. Теперь у нас две проблемы: вандализм и ложь. Я понимал, что в течение последних двадцати четырех часов Мория была не совсем довольна. Вероятно, она устала из-за того, что ее расписание нарушил визит гостя. Интуиция подсказывала мне, что она ревновала, поскольку моя жена и я проводили много времени за разговорами с гостем и меньше с ней играли. Это объясняло, почему она взяла красный фломастер и расписала диван, хотя знала, что это неправильный поступок. Ложь тоже была понятна – она пыталась избежать моего гнева.

Я знал, что мог ответить ей сочувствием, например: «Мория, ты нарисовала на диване, потому что сердишься?» и добавить: «Я понимаю, что ты недовольна, но писать на диване все равно нельзя». Но при этом я прошел бы мимо гораздо большей моральной проблемы – лжи. Поэтому я решил отложить разговор о гневе и ревности. В тот день мы говорили о том, как важно говорить правду. Я сказал Мории, что зол и расстроен из-за рисунка на диване и мне еще более обидно, что она мне солгала.

В конце концов, после того как мы вывели пятна с дивана, Мория, ее мама и я действительно поговорили об эмоциях, которые привели к инциденту. Мы с женой выслушали дочь, постарались понять ее гнев, одиночество и разочарование и обсудили с Морией другие способы выражения эмоций – например, просто поговорить с нами о своих чувствах и попросить, чтобы мы уделили ей больше внимания.

Я не занимался с Морией эмоциональным воспитанием сразу после инцидента, но знал, что в этой ситуации сработала моя эмоциональная связь с дочерью, сформированная в результате предыдущей работы. Если у ребенка есть сильная эмоциональная связь с родителями, то расстройство, разочарование или гнев родителей сами по себе причиняют ребенку достаточную боль и являются дисциплинарным взысканием. Ребенок стремится восстановить отношения и вернуться в состояние эмоциональной близости. В этом случае родители могут объяснить ему, что для того, чтобы продолжать испытывать тот же уровень эмоционального комфорта, он должен следовать определенным моральным принципам.

Я не говорю здесь об обычном нытье и вспышках раздражения. Я говорю об искусственном нытье и вспышках гнева, которые все дети в какой-то момент пытаются использовать, чтобы добиться того, что им хочется.

Приведу пример: пятилетний сын одной из пар в нашей родительской группе разозлился, когда узнал, что на следующий вечер родители договорились оставить его с приходящей няней, а сами собирались уехать, чтобы отпраздновать свой юбилей. Продолжительный разговор с Шоном о его чувствах ни к чему не привел. Мальчик продолжал настаивать, что единственный вариант, при котором он будет чувствовать себя комфортно, – взять его с собой. Наконец, родители перестали с ним разговаривать и оставили плакать в своей комнате. Он проплакал тридцать минут. Родители периодически к нему заглядывали, и в какой-то момент отец обнаружил, что Шон мирно строит башню из кубиков, продолжая очень достоверно изображать плач. «Когда он меня увидел, то увеличил громкость, – рассказал отец. – Затем я заметил, как он неискренне улыбнулся. Он понял, что хитрость удалась».

Шон надеялся, что его плач заставит родителей передумать. Это не значит, что он перестал злиться, но родителям было бесполезно пытаться выслушать сына и заниматься с ним эмоциональным воспитанием до тех пор, пока он использовал свои эмоции, чтобы ими манипулировать. Следовало убедить мальчика, что у него не получится управлять ими при помощи плача. Отец сделал следующее: он мягко и твердо сказал Шону: «Я знаю, тебя это разозлит, но твой плач не заставит нас с мамой передумать. Мы собираемся пойти в ресторан, а ты останешься с няней». В этот момент мальчик, наконец, понял, что ситуация не обсуждается, и прекратил плакать. Через некоторое время отец спросил Шона, не хочет ли он подумать, как сделать вечер с няней более приятным, например запланировать игры, приготовить закуски и так далее. И мальчик согласился.

ЕСЛИ ВЫ РЕШАЕТЕ ОТЛОЖИТЬ ЭМОЦИОНАЛЬНОЕ ВОСПИТАНИЕ, то должны пообещать себе и ребенку, что вернетесь к проблемному вопросу в ближайшее время. Такой подход сильно отличается от тактики, которую используют отвергающие и неодобряющие родители, описанные в главе 2. (Для них основным стилем воспитания является игнорирование эмоций. При сильных эмоциях они чувствуют себя неловко, поэтому пытаются полностью их обойти.) Я же предлагаю просто отложить обсуждение до тех пор, пока вы не сможете сделать его более продуктивным.

Если вы откладываете разговор и говорите ребенку, что вернетесь к нему позже, вы действительно должны это сделать. Невозможность сдержать обещание, данное ребенку, вероятно, не так катастрофична, как об этом пишут в средствах массовой информации. Дети справедливые и понимающие существа, поэтому они дают нам много вторых шансов. Тем не менее выполнение обещаний является еще одной формой связи, и если вы покажете хороший пример, то ваш ребенок ответит взаимностью.

Я также хочу призвать родителей откладывать эмоциональное воспитание только тогда, когда это действительно необходимо. Другими словами, вы должны посвящать эмоциональному воспитанию столько времени, сколько сможете. Для некоторых это будет означать отказ от убеждения, что разговор о чувствах только «балует» или «портит». Как показывают наши исследования, дети с которыми занимаются эмоциональным воспитанием, учатся управлять своими эмоциями, начинают лучше себя вести и не замыкаются на отрицательных эмоциях, усугубляя ситуацию. Если ребенок сталкивается со сложной проблемой, родители должны его поддержать и научить с ней справляться. Если проблема незначительная, то разговор о ней не вызовет боли.

И наконец, я хочу еще раз напомнить, что эмоциональное воспитание не следует считать своего рода магической формулой, способной избавить вас от семейных конфликтов и необходимости ограничивать поведение ребенка. Тем не менее эмоциональное воспитание поможет вам стать ближе к своим детям и заложит основу для сотрудничества в решении проблем. Ваши дети узнают, что они могут доверить вам свои чувства. Они поймут, что вы не собираетесь их критиковать и тем более разносить в пух и прах «для их же блага». Они будут избавлены от чувства, знакомого многим взрослым: «я очень любил своего папу, но никогда не мог по-настоящему с ним поговорить». Когда у ваших детей возникнут проблемы, они придут к вам, потому что будут знать, что вы сможете предложить им больше, чем общие слова и лекции, что вы их действительно выслушаете.