Босс на одну ночь - Ева Мелоди

— Ты влюбилась, — с грустью констатирует женщина.

— Ну что вы… нет конечно. Но я благодарна ему. С теткой моя жизнь была беспросветной. Я совершила много глупых ошибок. Например, поход в клуб. Дважды… Что Лёд должен был думать про меня? Я в какой-то мере могу его понять, хоть и не собираюсь оправдывать…

— И тем не менее именно это и делаешь. Ты оправдываешь его, — укоряет меня женщина.

— Мне теперь не по себе что я вам открылась… Надеюсь вы не станете вмешиваться.

— Нет милая, не стану. Это не в моих правилах. Но я хочу, чтобы ты знала, если понадобится тебе помощь, любая, у тебя теперь есть подруга и близкий человек в этом городе. Я очень хочу, чтобы мы стали добрыми друзьями. Безумно скучаю по русской речи. Всегда ностальгирую. Придешь ко мне в гости? Завтра? Я приготовлю что-нибудь родное. Борщ, например… Мой муж его так любил…

— Я постараюсь. У меня работа и занятия с репетитором.

— Будешь у Людвига отпрашиваться? — улыбается женщина.

— Нет… Мы почти не видимся, каждый занят своей жизнью.

— Это странно.

— Почему?

— Ну зачем он тогда тебя привез? Значит и он тобой увлекся…

— Нет… он привез меня из чувства вины, — вздыхаю.

— Хм, ну пусть так…

С того дня мы стали часто видеться с Анной Петровной. Женщина нравилась мне все больше, я считала, что мне невероятно повезло, найти такую милую и отзывчивую подругу. Тем более наша дистанция с Людвигом становилась все больше. Он почти не бывал дома. Меня грызла тоска. Работа и общение помогали отвлечься.

Тем более я была удивлена воскресным утром, собравшись на прогулку, наткнуться на Людвига. Я так долго не видела его… что не смогла пройти мимо комнаты, оборудованной под спортзал, чтобы взглянуть украдкой. Все мысли и планы выветрились из головы, стоило увидеть, как Лёд наносит удары ногой по боксерскому мешку, который свисал с балки на потолке. Великолепное зрелище. Он был прекрасен. Очень быстр, свиреп и в то же время элегантен. Лёд двигался с гибкой ловкостью гепарда. И он был почти обнажен. Ничего кроме спортивных серых брюк. Босиком. Пот блестел на коже.

Чувствую, как пересохло во рту. Легкие заболели от нехватки кислорода, стоило взглянуть на голую грудь, покрытую черными волосами. Маленькие темные соски, выглядывающие из поросли волос, притягивают взгляд. Опускаю взгляд еще чуть ниже, мое лицо горит, чувствую себя порочной до мозга костей, но не могу оторваться от кубиков на животе, пресс просто сногсшибательный.

Так и застыла в дверях, глядя влюбленным взглядом, как потрясенный подросток… Но самое позорное — небольшой рюкзачок, который приготовила с собой на прогулку, выпал из ослабевших рук. С грохотом, подобным землетрясению. И конечно Лед повернул голову и заметил меня.

Трудно понять его реакцию. Что-то вспыхнуло в глубине темных глаз. Вот только не понятно, что — раздражение или насмешка. А может все сразу. И тут начинаю выпаливать извинения, что потревожила.

— Простите ради бога, Людвиг, мне так неловко…

— Успокойся. Ты что-то хотела?

— Да… то есть нет, я на прогулку. Но хотела спросить, да…

У меня действительно был вопрос к Людвигу, но сейчас в голове ни единой мысли, ничего не могу вспомнить.

— Но вы сейчас заняты, я пойду, не буду отвлекать…

— В этом нет необходимости. Мы можем поговорить, пока я занимаюсь. У меня к тебе тоже вопрос, Настя. Тебе не кажется, что пора перестать мне выкать? В Амстердаме так не принято. Да и вообще, живем в одном доме, делим трапезу… я понимаю, ты стесняешься, но ей-богу я устал что ты ко мне как к престарелому дедуле обращаешься.

Меньше всего Лед напоминал престарелого дедулю. Но менять привычный уклад между нами мне почему-то не хотелось. Выканье было для меня какой-никакой дистанцией… Но что мне ответить? Извините, буду выкать, как и раньше? Нет конечно, я смущенно мямлю:

— Хорошо, как скажете…

— Как скажешь, — поправляет меня Лед.

— Как скажешь, — повторяю послушно и между нами виснет пауза. Словно мы оба одновременно забываем, о чем хотели поговорить. От неловкости у меня чешется кончик носа. Жмурюсь, стесняясь потереть его.

— Я в школе тоже интересовалась боевыми искусствами, — брякаю зачем-то.

— Да ты что? Какими же? Покажешь мне может что-нибудь? — усмехается Лёд.

Ну вот зачем я сказала эту глупость! Я занималась в шестом классе в секции тхэквондо, мне очень нравилось, но зачем завела об этом разговор — сама не понимаю.

— Извините… то есть извини (как же трудно перейти с ним на ты!), я зря это ляпнула, — говорю смущенно.

— Мне нравится, что ты спонтанна и не репетируешь свою речь, — говорит Лёд. — Никогда не стесняйся себя. Тебе это не нужно. Так ты любишь борьбу? Хочешь позаниматься со мной?

— Нет, что вы. То есть… я сто лет ничем таким не занималась… Я в ужасной форме.

— Ну тогда тем более стоит начать заниматься, — Лед смотрит на меня так уверенно, словно все уже решил. — Можем начать прямо сейчас. Я как раз хотел устроить себе разминку в стиле тхэквондо.

— Ой нет, ну что вы… Я… я собиралась кататься на велосипеде. Да и не помню я уже ничего.

— Я напомню.

От одной мысли о том, что я в велосипедках и спортивном бюстгальтере буду заниматься рядом с Людвигом, мне становится нехорошо.

— Э?э… спасибо за предложение, но я буду только мешать.

Людвиг смотрит на меня и хмурится.

— Настя, я думал между нами прошло напряжение. Видимо зря надеялся? Ты все еще меня боишься?

— Нет… Ты прав. Все прошло.

Ну вот, я это сделала. Смогла сказать ты. И меня это очень радует.

— Так почему отказываешься потренироваться вместе? Мы и так столько не виделись… Я надеялся, что ты хоть немного…

Ожидаю слова «соскучилась» но Лед продолжает:

— …отдохнула от меня.

— Все в порядке, — больше мне ничего не приходит в голову.

— Значит занятию ничего не мешает?

Смотрю нерешительно, не зная, что ответить.

— Разувайся. Побудешь моим спарринг?партнером. Следи за моими движениями, а потом попробуешь их повторить. Ты хотела что-то спросить у меня. Вот и сделаем два дела одновременно. Поговорим, и позанимаемся.

Хочется отказаться, но ничего не приходит в голову. Поэтому послушно снимаю обувь и делаю шаг навстречу неизвестности. С Людвигом я чувствую себя всегда как на минном поле. Не знаю, что ждать от него, и от себя — тоже. Это пугает.

— Парку тоже лучше снять, вспотеешь. И двигаться будет легче.

Снимаю и куртку, обнаженные руки покрываются мурашками. Окно открыто и в него дует теплый ветерок. Наверное, от него этот озноб. Или от близости голландца? Почему я пылаю, а Лёд выглядит совершенно бесстрастно?