Лондон. Полная история города - Джейми Салливан

молодого короля. В 1515 году Уолси стал лордом-канцлером и кардиналом.

Уолси был типичным царедворцем — алчным интриганом, думающим только о своей выгоде. Примечательно, что ликвидация английских монастырей началась при нем — он закрыл двадцать девять монастырей ради пополнения королевской казны, которую привык рассматривать как свою собственную.

Во время правления Уолси (давайте уж будем называть вещи своими именами), а именно в 1521 году, Генрих VIII выступил в защиту католической церкви от обвинений в ереси, выдвинутых немецким богословом Мартином Лютером, инициатором глобальной Реформации. С помощью философа Томаса Мора (так, во всяком случае, принято считать) король написал трактат «В защиту семи таинств»[129], за который получил от папы Льва X почетный титул Защитника веры. Этот факт имеет весьма важное значение — он свидетельствует о том, что изначально Генрих был не врагом, а союзником Рима.

Ганс Гольбейн Младший. Потрет Анны Болейн. Ок. 1535

Но в 1522 году Генрих увлекся Анной Болейн, дочерью сэра Томаса Болейна, бывшего в то время послом Англии при французском дворе. По свидетельству современников, Анна обладала притягательной внешностью, но при этом не соответствовала классическому канону красоты, принятому в то время — была смуглой, темноглазой и темноволосой.

Генриху VIII часто приписывают сочинение известной в народе баллады «Зеленые рукава», а другом, к которому обращается автор, считают Анну Болейн.

Ах, любовь моя, ты больно ранишь меня,

Тем, что так грубо меня отвергаешь.

Я любил тебя сильно с давних пор,

Наслаждаясь твоим обществом.

Зеленые рукава были всей моей радостью,

Зеленые рукава восхищали меня,

Зеленые рукава были моим золотым сердцем,

Кто, как не моя Леди Зеленые Рукава.

Связь с королем-реформатором сделала «Зеленые рукава» в глазах англичан неформальным гимном независимости. Содержание баллады вполне укладывается в историю развития отношений между Генрихом и Анной, которая отвергала ухаживания короля до тех пор, пока тот не заговорил о женитьбе. Название песни с точки зрения того времени выглядит игриво-легкомысленно и в то же время многозначительно, поскольку зеленый считался цветом куртизанок. Причины были сугубо практическими — на зеленом платье не оставалось следов после любовных игр на траве.

«Пусть с неба вместо дождя сыплется картошка, пусть гром грянет песню о зеленых рукавах, пусть хлещет град из леденцов и метет сахарная метель, пусть разразится буря соблазнов и наслаждений — я ничего не боюсь, потому что я нашел приют на твоей груди!»[130] — говорит Фальстаф миссис Форд в «Виндзорских насмешницах».

«Зеленые рукава» — не только гимн независимости, но и один из наиболее популярных лондонских маршей в XVI и XVII веках. Эту мелодию исполняют и в наши дни, во время различных исторических праздников и реконструкций, а в одном из пабов на Флит-стрит ее торжественно играют в момент открытия в качестве местного гимна.

Но вернемся к Анне Болейн. Страсть короля подогревалась надеждой на то, что новая жена родит ему долгожданного наследника (от Екатерины Арагонской у него была дочь Мария). К тому времени политическая ситуация в Европе изменилась и союз с Испанией потерял былое значение. Сначала Генрих склонялся к союзу с Францией, но затем заключил альянс с императором Священной Римской империи Карлом V, который приходился племянником Екатерине Арагонской. Генрих собирался выдать за Карла свою дочь Марию (близкородственность этого брака никого по тем временам не смущала), и если бы у Генриха не родилось бы наследника мужского пола, английская корона досталась бы сыну Карла и Марии. Однако в 1527 году помолвка была расторгнута, поскольку Генрих стал снова склоняться к союзу с Францией.

Королю не хотелось очередной Войны Роз (от прежней Англия едва успела оправиться), поэтому его наследник должен был быть законнорожденным. Абсолютно, неоспоримо законнорожденным. Это желание гармонировало с желанием Анны Болейн стать королевой. Генрих не ставил вопрос о разводе, а хотел аннулировать свой брак с Екатериной на том основании, что она прежде была женой его родного брата, ввиду чего брак Генриха и Екатерины мог формально рассматриваться как кровосмесительный. При этом исключалось из внимания разрешение на брак, данное папой Юлием II на основании утверждений Екатерины о ее девственности. Брак с Артуром, не подкрепленный супружескими отношениями, не мог считаться полноценным браком, но если Екатерина солгала… Было и еще одно правильно истолкованное обстоятельство: отсутствие у супругов сыновей якобы свидетельствовало о «небогоугодности» их брачного союза.

Королева Екатерина отказалась пойти навстречу желаниям своего венценосного супруга и не дала согласия на аннулирование брака. Папа римский Климент VII тоже не дал согласия, не столько потому, что вся эта история дурно пахла, сколько из-за своей подчиненности императора Карлу V, войско которого в 1527 году разграбило Рим и в любой момент могло это повторить. Ну а у Карла имелись свои причины — он таил обиду на Генриха из-за разрыва своей помолвки с Марией, позволявшей наложить руку на английский трон, и был оскорблен тем, что родную сестру его матери пытаются столь грубо лишить ее законных прав.

Томас Уолси, которому король поручил добиться у папы аннулирования брака, попал в опалу — его арестовали по обвинению в государственной измене, но Уолси сумел сохранить голову на плечах, умерев до суда. «Правой рукой» короля стал секретарь кардинала Уолси Томас Кромвель.

Пожалуй, следует отвлечься на время от короля Генриха для того, чтобы рассказать о Томасе Кромвеле — одном из выдающихся уроженцев Лондона.

Томас Кромвель

Первым делом автор должен попросить у читателей прощения за свое небольшое лукавство. Томас Кромвель родился на территории современного Лондона, но в XVI веке его родное Патни относилось к графству Суррей. Частью Лондонского графства этот приход стал только в 1889 году. Но Патни — это же так близко от Лондона, буквально рукой подать, так что давайте будем считать Кромвеля лондонцем, договорились?

Репутация у Патни в те времена была неважная, поскольку здесь, в глуши, имелось много разбойничьих притонов. Однажды Кромвель сказал архиепископу Кентерберийскому Томасу Кранмеру, что в молодости он был головорезом. Возможно, что под словом ruffian Кромвель имел в виду не разбойника, а наемника. Известно, что в юности он покинул отчий дом (отец его был трактирщиком, а Томаса эта стезя не устраивала), перебрался на континент, успел некоторое время прослужить в наемниках у французского короля, а затем поселился во Флоренции, где стал клерком в известном банкирском доме Фрескобальди, который был тесно связан с английским двором еще со времен Эдуарда I. Там Кромвель быстро сделал карьеру, а в 1515 году вернулся в Англию и осел в Лондоне. Сначала он занялся торговлей шерстяными тканями, а затем стал адвокатом и депутатом палаты