Сладкое яблоко раздора - Владимир Григорьевич Колычев

открывал дверь, когда к нему подошла Люба с кружкой дымящегося чая.

- Давай-ка, дружок, чайку! Смотреть на тебя жалко!

Инспектор взял кружку, кивнул в знак благодарности, но недоумение с лица так и не сползло. «Кто это?» - спрашивал он взглядом. Выглядел капитан Павлов молодо, но так и Люба на маму взрослого сына не похожа.

- Психолог наш внештатный, - пояснил Максим. - И гадалка по совместительству.

- И гадалка?

- На нервах гадает… Старлеем будешь, лейтенант! Если поторопишься!… Любовь Сергеевна, скажите!

- И капитаном будешь, - кивнула Люба и, глянув на Максима, сказала: - Куда спешишь, наряд еще не подъехал.

«Уазик» свернул с шоссе, через минуту-другую будет. Но ведь еще не подъехал!

Люба подошла к машине, открыла заднюю дверь, полезла в свою сумку. Максим с улыбкой смотрел на нее. Люба - мать родная! И накормила с утра, и умыла.

- А это тебе аванс на майора, - сказала, протягивая лейтенанту пирожок.

Угостила она горячим чаем и сержанта, который охранял обнаруженную «Ниву», но старшинскую пластинку ему не пообещала.

Машина стояла у озера, в которое впадал ерик, рассекающий поселок на две половины. Вода в озере мутная, трава на песке, ни кустов, ни деревьев, даже камыш не колосился.

И следы вокруг машины, много следов. И гаишники натоптали, и, возможно, преступники. Криминалист нужен, слепки сделать, а Малахов прислал только кинолога с собакой.

Максим осторожно осмотрел машину, коврики грязные, песка много. Замок зажигания вырван с мясом. А гильзу он нашел только одну, на заднем пассажирском сиденье. Но и это уже результат.

Не подвела и Гюльчатай. Собака обнюхала водительское кресло и потянула кинолога в сторону поселка. И очень быстро набрала ход. Максим не возражал. Это сколько ж проблем сразу решится, если преступник находится в поселке.

А до поселка километра полтора. Собака бежала быстро, Максим успевал, а патрульные чуть отстали. И автоматы у них, и бронежилеты. А у одного еще и пузо как у беременной женщины на девятом месяце. Зато Люба не знала усталости. Дай ей волю, и собаку бы обогнала.

Поселок небольшой. Два коровника, один старый, другой новый, из быстровозводимых конструкций, десятка три блочных и кирпичных домов. На один такой дом и нацелилась собака. Подбежала к калитке, не обращая внимания на цепного пса, который с лаем бросился к ней.

Забор и ворота железные, но невысокие. Перебраться не проблема, а вот собака во дворе смущала. Уж больно мощный у нее лай. В силе пес.

Впрочем, двор штурмовать не пришлось. Появился хозяин дома, невысокий, широкоплечий мужчина с веснушчатым лицом. Сначала он взял собаку за ошейник, а затем открыл калитку. А собака действительно серьезная, восточноевропейская овчарка. Но Гюльчатай даже не скалилась на нее. Смотрела на пса спокойно, с интересом, умными глазами.

- Чего вам? - спросил мужчина, с опаской глядя на патрульного старшину с нацеленным на него автоматом.

- Собаку держите! - Максим решительно оттолкнул его в сторону.

Во дворе он глянул по сторонам, зашел в дом. А там парень лет двадцати, лохматый, в трусах и футболке. Вид помятый, похмельный. Он стоял у окна с кружкой чая в руке и смотрел на отца, который сажал пса на цепь - под прицелом автоматчика.

Увидев Максима, он дернулся, горячий чай выплеснулся из кружки, обжег ноги. Парень скривился, но кружку из руки не выпустил.

- Лицом к стене, руки на стол! - потребовал Павлов.

Но ждать, когда лохматый выполнит команду, не стал, схватил его за плечи, развернул, толкнул на стол. На этот раз кружка с чаем вылетела из руки. И посуда со стола посыпалась.

Парень грудью лег на стол, Павлов заломил ему руки за спину. Подскочивший прапорщик хотел помочь ему надеть наручники, но Максим отправил его осматривать дом.

- Да не угонял я эту «Ниву»! - простонал парень.

- А кто угонял?

- Не знаю! Мы с пацанами ее за озером нашли.

- С пацанами? Нашли?

- Ну да. Стояла она там, замок уже вырван был, мы только проводки замкнули.

- Ты замкнул.

- Ну, я замкнул. Не думал, что заведется.

- Завелась?

- Завелась.

- Покатались?

Патрульный осмотрел дом - никого. Максим отправил его осмотреть двор, обследовать хозпостройки.

- Ну да…

- А гильзы куда дели?

- Какие гильзы?

- Автоматные…

- Ну да, Галька одну нашла, сидела на ней, чуть в задницу, э-э… Были гильзы, но они не наши!

- А чьи?

- Не знаю!… Но мы поняли, что дело пахнет керосином. Даже за озеро отгонять не стали, так бросили. И домой!

- В полицию позвонить слабо было?

- Зачем звонить? Участковый у нас тут рядом!

- Участковому сказали?

- Нет… Сегодня собирались!

- Из этой машины человека убили.

- Да?!. Кто?

- Ты в машине был, твой след собака взяла. Выходит, что ты!

- Но это не я!

Максим кивнул. Он и сам понимал, что задержал невиновного. Скорее всего невиновного. Не стал бы преступник, стрелявший в сотрудников полиции, бросать машину рядом со своим домом. Да и бежать лохматый не пытался, завидев людей с оружием. Понимал, что за машину его строго не накажут.

- Зовут тебя как?

- Ну Саня!

- Без ну!

- Конников Александр… Ну, в принципе Борисович.

- Вот что, в принципе Конников Александр, давай соберись с мыслями. Сейчас ты спокойно собираешься с мыслями и спокойно отвечаешь на спокойные вопросы, - сказал Максим. - Где ты находился вчера в районе одиннадцати часов утра?

Оставив Конникова наедине со своими мыслями, он вышел во двор и обратился к мужчине с веснушками, который одним глазом испуганно смотрел на старшину, а другим, с интересом, на Любу.

- Я так понимаю, вы отец Конникова Александра? - спросил Максим.

Он также смотрел на Любу с неподдельным интересом. Классическая русская баба, и коня на скаку, и в горящую избу. И злую собаку приласкать как нечего делать. Она сидела на корточках и трепала пса за гриву. И теперь казалось, что собака вовсе не злая. Может, потому, что Люба добрая.

- Он самый! - расправил плечи мужчина.

- Где вы находились вчера в районе одиннадцати утра? - спросил Максим.

- Под трактором лежал. Коробку снимали.

- А трактор где?

- Как это где? На ферме! Там у нас гараж, оборудование. А как вы представляете себе коробку передач снять?

- Я представляю себе, как человека убить. Из