Идеальны друг для друга - Кейт Хьюит

Легкая улыбка мелькнула на лице Лианы, но на душе было так же тяжело.

– Почему же?

– Потому что он полностью погрузился в свое отчаяние. В то, что никто в мире его не любит. Жалкий, трусливый человечишко.

– По-моему, ты слишком жесток к нему.

– Нет, он действительно был таким, – продолжал Сандро. – Ему всегда было плевать, что чувствуют другие. Даже его Золушка.

Дрожащая улыбка вновь озарила лицо Лианы.

– Все же ты преувеличиваешь.

– Нет! – воскликнул Сандро. – Золушка не нашла хрустальную туфельку, потому что этот гадкий эгоист оставил ее себе.

Невольно с губ Лианы сорвался смешок:

– Сандро…

– Он не ведал, что делает, и не знал, что делает больно другим. – С улыбкой грустного Пьеро на лице Сандро сделал шаг вперед. – Серьезно, Лиана, он был беспросветным кретином.

– И что было дальше? – игриво спросила Лиана.

– Золушка пробудила его хорошей пощечиной. Она швырнула в него туфелькой, и он понял, как эгоистично и глупо вел себя по отношению к миру. И к ней. И к своей семье. И к своему прошлому. И к себе самому.

– И?..

– Теперь он хочет все исправить. – Сандро сделал еще один шаг к Лиане. Теперь он стоял достаточно близко, чтобы коснуться ее. Лиана и сама боролась с порывом дотронуться до него. – Я надеюсь, что смогу, Лиана. Ты дала мне понять, каким невероятным тупицей я был все это время. – Его улыбка была такой осторожной, словно он чего-то боялся.

Лиана покачала головой, не желая отступать. Хотя желание броситься к Сандро в объятия нарастало все сильнее.

– Ты сделал мне больно, Сандро.

– Я знаю. Мне просто было страшно вновь стать отвергнутым. И ты совершенно права: я невольно подстроил ситуацию, в которой ты потерпела бы крах. Потому что я слишком боялся краха. Прости меня.

Лиана чувствовала, как слезы начинают жечь глаза.

– Я тебя прощаю.

– Настолько, чтобы вернуть меня?

Да, она хотела его вернуть. Хотела ощущать на себе его руки, класть голову ему на плечо. Прикладывать щеку к его груди и слышать биение его сердца.

– Но никогда больше так не делай.

– Обещаю.

– Я знаю, Сандро, что будут ссоры. Мы будем злиться и обижаться друг на друга, как любая другая пара. Но ты не можешь подставлять меня так. – Лиана учащенно моргала, к горлу подступил ком. – Я слишком долго чувствовала себя никчемной. И я не хочу больше чувствовать себя так.

– Лиана, дорогая… – Сандро принял ее в свои объятия, и Лиана прижалась щекой к его плечу. Она так давно этого хотела. – Мне жаль, что так случилось с твоей сестрой, – прошептал Сандро.

– Это я виновата.

– Нет, не ты.

– Вероятно, ты меня не услышал…

Сандро не дал ей закончить:

– Я все услышал, Лиана. Я услышал женщину, которая двадцать лет мучила себя за этот несчастный случай. Тебе было восемь лет, Лиана. И у тебя был шок.

– Но я могла сделать хоть что-то.

– Если бы ты могла, ты бы сделала. Ты не знала, что делать. Ты замерла в панике. И да, Лиана, тебе было восемь лет, ты была ребенком. В конце концов, в доме должен был быть хоть кто-то из взрослых.

Лиана покачала головой. Слезы вновь лились ручьями.

– Все не так просто.

– Конечно нет. Но если ты в силах простить меня, то прости и себя. Ради себя самой, Лиана, и ради меня. Потому что я не могу видеть, как чувство вины пожирает тебя. – Сандро отклонился назад и посмотрел в лицо Лианы своими серебристыми глазами. – Я люблю тебя. Люблю твою силу и красоту. Я даже люблю твою сдержанность, которая так наскучила мне в первые дни знакомства. Я люблю ту грацию, с которой ты приняла диадему королевы моей страны. Нашей страны!

Слова Сандро проникали в самое сердце Лианы. Она не находила слов, чтобы что-то сказать. Наконец она вспомнила последний аргумент, который сейчас, впрочем, не имел никакого значения.

– Но теперь я не королева.

– Ты королева! – произнес Сандро почти торжественно и коснулся ладонью ее мокрой щеки. – Я не отрекаюсь от престола. Мы поговорили с Лео, и брат меня образумил. Я осознал, что в очередной раз пытался бежать. – Он покачал головой, проводя большими пальцами по заплаканным скулам Лианы. – Я не желаю тебе столь слабого мужа.

– Я готова любить тебя любым, – призналась Лиана. Ее губы дрожали, когда она попыталась улыбнуться. – Я буду любить тебя, каким бы ты ни был.

Сандро обхватил ее лицо ладонями, прижался лбом к ее лбу. Какое-то время они стояли так молча, и Лиана ощущала приближение нового чувства. Это было абсолютное, полное спокойствия счастье, еще не испытанное ею в жизни.

Год спустя

Поправляя юбку сатинового платья, Лиана выронила из рук маленький вязаный свитер.

Она повернулась к Сандро, улыбнулась и покачала головой:

– Поверить не могу, что ты его носил.

– Мне он был в самый раз, не то что Изабелле, – откликнулся Сандро из угла коридора.

– Прости, но я не могла его ей не примерить. И кажется, он ей понравился.

– Она умная девочка, и у нее есть вкус.

Они оба посмотрели на дочку – Изабеллу Кьяру Алексу Диомеди. Глаза малышки уже приобретали серебристость глаз ее отца. А ямочки на щеках, когда та улыбалась, были точь-в-точь как у Лианы и ее родной сестры.

Улыбнувшись дочери, Лиана подняла ее и уткнулась носом в приятное тепло детского тела.

– Осторожно, – предупредил Сандро. – Ты только что ее покормила. От резких движений молоко может выплеснуться наружу. – Он саркастически улыбнулся. – А с тех пор как во дворце живет эта девочка, расходы на уборку заметно увеличились.

– Меня это не пугает, – улыбнулась в ответ Лиана.

В заботе о дочке ее не пугало ничего. Она была безгранично счастлива и благодарна судьбе за такой подарок. Рождение Изабеллы в каком-то смысле стало исцелением. Долгие годы никто не мог заменить Лиане Кьяру. А с рождением дочери старая боль наконец стала затихать.

Раздался тихий стук, и мама Лианы просунула голову в дверь:

– К вам можно?

Родители приехали на крестины внучки. Лиана не видела их со дня своего с Сандро венчания и теперь ощущала легкое напряжение.

Увы, как всегда, в присутствии мамы ее мучило чувство вины и сожаления. Уже ослабленное любовью Сандро и рождением дочки, но все же. В каждой фразе, обращенной к маме, все равно слышалось извинение.

– Конечно, мама. Мы готовим Изабеллу к церемонии.

Габриэлла Атерно вошла в комнату. Черты ее лица, как всегда, были хрупкими и будто угасшими, а улыбка – скромной и грустной.