Сержио - Андрей Двок

— Ладно. Не будем об этом. Как получилось, так получилось, — закончил свой рассказ охотник. — Короче, как я твоему башку прострелил, сразу кинулся наших смотреть и помощь оказывать. Как могу, конечно. Девки, вон, помогали.

— К счастью, все живы оказались. Предрагу лубки наложил. Братислава с Милошем перевязал, чтобы кровью не истекли. Тебе на грудь тугую повязку сделал, у тебя, скорее всего, ребра треснуты. Ну, и ушибов сильных по всему телу много. Надо отлежаться хорошо.

— А как девчата?

— А что им, дурам, будет? Вон рядом с фургоном едут. Ревут.

— Что ты так на них накинулся, Красимир? Они-то чем виноваты?

— Чем виноваты?! А кто к этим гадам утром вышел? Кровь молодая заиграла. Вот и доигрались! Вот очнется Милош, я им не завидую. Выдаст им по первое число. А за мать их Снежану вообще молчу. Она их дома прибьет.

— Да, вот еще что хотел рассказать, — продолжил охотник. — Тела убитых наемников и лошадей я дальше в лес оттащил. Ну, по паре коней цеплял и волок. Чтобы с дороги не было видно. Там их зверье быстро раздерет так, что и костей не останется. А добычу всю собрал и разложил, как следует. Я ведь с пониманием. Мне Милош много, что рассказывал о своей жизни в наемниках. Так что, я знаю: что с бою взято, то свято.

— Получается, одного Милош убил, одного я и двух ты. Я их вещи по кучкам и разложил. Лошадей на три больше у нас стало. У нас было пять лошадей, а у наемников шесть. По одной верховой и две фургон тащат. Под Предрагом лошадь убили и у двоих наемников. Так что, теперь у нас лошадей — восемь штук. В фургоне ничего, кроме Брины и Эмы, не было. Ну, еще немного посуды. Остальное все с трупов снял. Тебе один конь положен, тот, что у смуглого был.

— Это махаратшец. Такие на Этерре только там живут, — улыбнулся я Красимиру.

— А-а-а, ясно. Далеко же он забрался. Так я продолжу? Из общих трофеев только фургон с двумя лошадьми получается и посуда ихняя. Милош очнется, решим, что с ними делать. Остальное — тем, кто убил. Тебе — конь махаратшца, ну да, я говорил уже. У второго своего соперника коня ты убил, извини.

— Да все нормально, я помню. Продолжай.

— Ага… Так значит: конь, два седла и сбруи, доспехи махаратшца с металлическим шлемом и одного варнийца с кожаным шлемом, их одежда…

— Ты и одежду снял?

— Конечно!..боевой топорик, сабля, кинжал, круглый щит и щит-баклер, композитный лук и тул со стрелами, копье и пять сулиц в специальном туле, аркан. В кошелях двух твоих наемников было девять сиклов серебром, три сикла и сорок два асса медью. Также с них снял две серебряные цепочки и два кольца, тоже серебряных, без камушков.

— Хорошо. Прими еще раз мою благодарность, Красимир. А теперь я немного посплю, что-то я себя чувствую не очень хорошо.

— Конечно, конечно. Отдыхай…

В следующий раз я очнулся от громкого разговора. Приподнявшись со своего ложа, увидел в проеме фургона обеих дочек хозяина харчевни. А сам Милош, еще серый от потери крови, ругал их почем зря. Предраг сидел, прислонившись спиной к борту фургона, а Братислав так и лежал на своей лежанке, замотанный окровавленными бинтами. Но было видно, что он в сознании. Красимир по-прежнему сидел на месте кучера.

— Привет всей честной компании! — поздоровался со всеми. — А здесь умирающих с голоду кормят?

Народ заулыбался, но Красимир ответил, что может дать только попить. Поесть было нечего. Я чувствовал себя гораздо лучше. По всей видимости, биофаги исправно трудились над моим организмом, пока я «отдыхал».

— Ты потерпи, Сержио, еще немного. Нам до деревни не больше двух часов пути осталось. Там у тебя в котомке немного еды было, но извини, мы ее подъели, — повинился охотник.

— Да правильно сделали. А сколько я в отключке был?

— Мы чуть в стороне от места боя на ночевку останавливались. Ты же помнишь, что дело уже к вечеру шло? Потом, сразу с рассветом домой отправились. Сейчас полдень уже минул. Самый разгар дня.

— Ясно, — у меня по-прежнему кружилась голова и ощущалась общая слабость. — Я тогда еще поваляюсь.

— Да уж, тебе сейчас скакать верхом явно не ко времени, — отозвался Милош.

Я снова незаметно заснул и очнулся уже в своей комнате в доме деда Васила. Откинув одеяло, медленно приподнялся, но комната закружилась, и я снова присел на кровать. Все-таки слабость пока ощущалась. За стенкой часто зашлепали по полу босые ножки и ко мне в комнату, как маленький вихрь, влетела Марийка. Она молча подбежала и обняла меня за шею. Через минуту в комнату заглянула и Цветелина.

— Доброе утро, — радостно улыбнулась она. — Как ты себя чувствуешь?

— Как себя чувствую? — шутливо зарычал в ответ.

— Если меня сейчас не покормят, я сначала съем эту маленькую вкусную девочку, — я схватил счастливо завизжавшую Марийку. — А следом и ее маму! Деда Васила не буду. Он не вкусный… Старый и костлявый.

— Кто тама старый и костлявый, щучьи серьги? — показался в дверях дед Васил.

Все облегченно рассмеялись, радуясь, что в этот раз беда прошла стороной. Затем Цветелина принесла глиняный горшок с горячим мясным бульоном, на поверхности которого плавали янтарные кружки жира. Ухватив гигантский кусок ароматного хлеба и деревянную ложку, я накинулся на это варево, как лев на поросенка. И желудок своим громким урчанием, полностью поддерживал меня в этом вопросе. Бульон на вкус оказался великолепным. Он не был жирным, но был густым, ароматным и горячим. В нем попадались куски нежного куриного мяса, кусочки вареных яиц, пластики лука, чеснока и еще каких-то овощей.

— Я Бульонный Барабек! — я удовлетворенно откинулся на кровати, с сожалением отставив пустой горшок.

— Кто-кто? — засмеялась Цветелина.

— Да был такой проглот, — туманно пояснил ей. — Товарищ Робин Бобин… Я бы еще такой же горшок с бульоном уничтожил. Есть?

— Нет, Сержио. Нельзя на голодный желудок сразу столько кушать. В обед еще принесу. Уже что-нибудь посытнее.

— А сейчас утро?

— Да. И к тебе зайти Милош с Красимиром хотели. Можно?

— Конечно. Нам надо с ними поговорить.

— Тогда ты отдыхай пока. А я за ними схожу. Не заснешь?

— Не, выспался на неделю вперед.

И Цветелина вышла из комнаты. Я лежал на кровати и думал. Вот я и первую кровь в этом мире пустил. Две мои первые жертвы. Но, как и в том мире, я не был либерастическим толерастом, так и здесь, похоже, остался тем же человеком, что и был. Мне было абсолютно не жаль этих подонков. Совесть безразлично молчала и не тянула на перекресток рвать на голове волосы и каяться.

Никогда в жизни я не поднимал руку на ребенка или женщину. Но готов был убить таких вот негодяев еще раз. И если надо — еще. Я считаю, что закон не должен защищать преступников, как это было в моем прежнем мире. Закон должен защищать добропорядочных граждан и честных людей. А вот то, что я нестандартный попаданец, было искренне жаль. Не мог я, как положено нормальному попаданцу, пластать врагов на строганину десятками. Не мог, после любого ранения, вскакивать бодрой неваляшкой. Обидно. Досадно… Но ладно. Хотя! Биофаги-то во мне работают или нет?! В соседней комнате снова затопали и в комнату, здороваясь, ввалились Милош и Красимир. Милош сильно хромал.