Возроди меня - Тахира Мафи

Но истина оказалась куда сложнее.

Оздоровление быстро отделило полезных для них Неестественных от бесполезных. Людям с выраженными способностями нашлось применение в системе – их поделили между собой лидеры разных стран для использования в качестве орудия гнева Оздоровления. От остальных избавлялись. С установлением нового режима возникли многочисленные лечебницы, где содержались непригодившиеся Неестественные. В документах говорилось – для дальнейшего изучения.

Способности Джульетты еще не проявились, когда родители пожертвовали ее Оздоровлению; все началось с ее сестры Эммелины.

Это ее сверхъестественные способности поражали окружающих. Это Эммелина невольно привлекла внимание к себе и своей семье. Родители, чьи имена отчего-то нигде не упоминались, были напуганы частыми проявлениями мощного телекинеза у своей дочери.

Они были фанатичными сторонниками режима.

В архиве отца нашлось мало информации об этих людях, добровольно отдавших своих детей для экспериментов. Я прочитал все, но слабо понимаю, что ими руководило: представление о них у меня сложилось отрывочное, сложившееся из разрозненных записей и посторонних комментариев. Похоже, биологические родители Джульетты были до невменяемости преданы Оздоровлению задолго до того, как это движение пожаром охватило весь мир, и верили, что изучение особенностей их дочери поможет пролить свет на многочисленные изъяны современного мира. Если Эммелина такая уродилась, рассуждали они, может, есть и другие, и тогда полученные на Эммелине данные поспособствуют мировому прогрессу. Специалисты из Оздоровления сразу же поместили Эммелину в спецлечебницу.

Джульетту забрали за компанию. Раз у старшей сестры такие невероятные достижения, решило Оздоровление, значит, они не исключаются и у младшей. Пятилетнюю Джульетту держали под пристальным наблюдением.

Спустя месяц в лечебнице у девочки не проявилось никаких сверхспособностей. Тогда ей ввели лекарство, которое уничтожило основную часть воспоминаний, и отправили жить в Сектор 45, под наблюдение моего отца. Эммелине оставили настоящее имя, но ее младшей сестре, отпущенной в реальный мир, потребовалось новое. Ее назвали Джульеттой, напичкали память ложными воспоминаниями и назначили ей приемных родителей, которые, обрадовавшись появлению ребенка в своей бездетной семье, строго выполняли условие – не говорить Джульетте, что она приемная. Они понятия не имели, что за ними следят. Как правило, бесполезных Неестественных убивали, но Джульетту Оздоровление решило поместить в нейтральную среду в надежде, что в домашних условиях в ней постепенно проснутся латентные способности. Кровная родственница талантливой Эммелины, девочка была слишком ценной, чтобы ее списывать.

Дальше в жизни Джульетты начинается период, с которым я хорошо знаком. Я знаю о ее проблемах в семье, о том, что они часто переезжали. Знаю, что ее часто показывали врачам. Что приемные родители звонили в полицию. Что ее помещали в тюрьму для несовершеннолетних. Что она жила там, где раньше была Южная Калифорния, а потом ее семья осела в городе, вошедшем в состав Сектора 45, – в юрисдикции моего отца. Ее воспитание среди обычных людей тщательно фиксировалось полицейскими отчетами, жалобами учителей и медицинскими картами – врачи пытались понять, во что она превращается. Узнав о смертоносном прикосновении Джульетты, негодяи, назначенные ее приемными родителями, продолжали над ней издеваться – всю ее раннюю юность – и наконец вернули Оздоровлению, которое с удовольствием ее приняло.

Именно Оздоровление и лично мой отец отправили Джульетту обратно в лечебницу, в изоляцию, для дальнейших проверок и под дальнейшее наблюдение.

И тут наши с ней миры пересеклись.

Сегодня с помощью архива я наконец установил чудовищный и тревожный факт: верховные главнокомандующие изначально знали, что собой представляет Джульетта Феррарс.

Они следили за ее взрослением. Их с сестрой отдали в казенное учреждение ненормальные родители, чья преданность Оздоровлению превосходила пределы разумного. Использование девочек и понимание их возможностей помогло Оздоровлению прийти к власти. Именно за счет эксплуатации несчастных Неестественных режиму удавалось так быстро и легко захватывать страны и манипулировать людьми.

Вот почему, как я начал понимать, командующие проявили такое терпение к семнадцатилетней, провозгласившей себя лидером целого континента. Вот почему они не отреагировали на то, что она уничтожила одного из них.

Джульетта об этом не догадывается. Она не знает, что ею играют и за ней охотятся. Она еще не поняла, что у нее нет реальной власти – и никаких шансов что-то изменить. Для сильных мира сего она была и навсегда останется всего лишь игрушкой, научным экспериментом, за которым нужен тщательный присмотр, чтобы содержимое, так сказать, пробирки не вскипело до времени.

Однако вот вскипело и выплеснулось. Больше месяца назад Джульетта не прошла проверок, и мой отец попытался ее за это убить, посчитав ее бесполезной обузой. Нельзя было дать Неестественной вырасти во врага.

Джульетта угрожала равновесию режима. Эксперимент, вышедший из-под контроля и ставший к тому же обузой, следовало ликвидировать. Мой отец всячески старался это сделать.

Теперь я знаю, что его неудача заинтересовала других верховных главнокомандующих. Ежедневные записи отца они читали все (личные дневники каждого лидера были общим чтением для их круга – так члены шестерки оставались в курсе дел).

Стало быть, они знают все, что знал мой отец. Им известно о моих чувствах к Джульетте. Они получили недвусмысленный приказ ее уничтожить.

Однако они выжидают. Логично предположить, что существует какое-то объяснение такой нерешительности. Может, они решили, что могут ее приструнить, или гадают, нельзя ли приставить Джульетту к делу Оздоровления, как ее сестру.