Я иду искать - Алекса Гранд

— Лиль, возьми трубку. У тебя телефон звонит.

Чудовищный рингтон в два счета рушит простирающуюся между нами зыбкую идиллию и будит только что уснувших чертей в антрацитово-черном омуте моей души. Вытаскивает на поверхность все самое мрачное и палит какие-то важные предохранители, отвечающие за выдержку и самообладание. Ревность багровой пеленой замыливает фокус, впрыскивает отраву в кровь и неотвратимо разносится по организму, усиливая и без того острое восприятие.

Злость. Обида. Жажда мести.

Эти примитивные эмоции я считываю первыми. Остальное не трогаю. Взболтаешь ядреный коктейль из перемешавшихся пластов черт знает чего — рванет.

— Привет. У нас все в порядке, да. Сидим в пиццерии. Варюш, тебе привет от папы, — споткнувшись на последнем слове и ковырнув мою толком незажившую рану, Лиля плавит меня умоляющим взглядом и чересчур рассеянно для образцовой жены переспрашивает: — задержишься? На десять дней? Хорошо.

Ни сожаления. Ни грусти. Ни разочарования. Ничего на ее хорошеньком лице.

Фиксирую это все краем сознания, не погружаюсь в более детальный анализ и постепенно снижаю накал напряжения, переключаясь на одуряюще пахнущую пиццу с кусочками нежнейшего куриного филе, ананасом и моцареллой. Соревнуюсь с Варей в поедании умопомрачительных треугольников на скорость, параллельно умудряюсь отпускать какие-то шутки и в качестве награды получаю робкую улыбку Аристовой, заполняющую пустоты под ребрами.

Когда-то мне было достаточно одного движения ее ладони, неуловимого кивка головы, взмаха ресниц, чтобы поймать дзен. Спустя пять лет так ничего и не изменилось. Я по-прежнему готов заглядывать ей в рот, есть у нее с руки или шагнуть с обрыва, если она попросит.

«Дурак ты, сын».

Смирившись с когда-то озвученной матерью истиной, я выжимаю максимум из нашего незапланированного обеда, оставляю официантке щедрые чаевые и заслуживаю Варино безграничное доверие, купив ей клубничное мороженое в вафельном рожке.

Никуда не торопясь, провожаю их с Лилей до самих ворот жилого комплекса, как будто никто не ждет меня в офисе, и не позволяю им скрыться в глубине двора. Цепляю Аристову за запястье под гул барабанов в ушах, залипаю на точеные скулы и инстинктивно тянусь к ней, вытаскивая заколку из густых платиновых волос.

Как за подлинным волшебством, слежу за тем, как светлые пряди рассыпаются по плечам, и не слышу ни звука, вылетающего из пухлых губ.

— Не планируй ничего, на выходные, ладно?

— Почему?

Замолкаю. С трудом разрываю наш термоядерный контакт, отстраняюсь от Лили, игнорируя ее вопрос, и опускаюсь перед притихшей Варварой на корточки, чтобы оказаться на уровне ее глаз. Все свое самообладание собираю в кулак, волнуясь, как никогда в жизни, и зажмуриваюсь, словно перед прыжком в ледяную воду с десятиметрового трамплина.

Три, два, один…

— Пойдешь со мной и с мамой в парк аттракционов?

— Пойду.

Заглушая Лилин обреченный вздох, восторженно восклицает кроха и тут же переводит радостный взгляд на застывшую Аристову, ища одобрения. Получает утвердительный кивок, скрепленный обещанием, и тут же прикипает к Лиле, обхватывая ее за ноги.

Мне же до нервной дрожи хочется сгрести их в объятья. Но нельзя. Пока нельзя.

Солнце нещадно палит, плавя небесную лазурь, изнуряющая жара липнет к коже шелковым полотном, и я буквально слышу, как в черепной коробке шкварчат закипающие мозги в тщетной попытке просчитать дальнейшее развитие событий.

Американские горки. Колесо обозрения. Комната страха. Все одновременно сложно и до безобразия легко.

— Я позвоню.

Подавшись вперед, я мажу большим пальцем по пухлым губам Аристовой, запечатывая застывшие на них «не надо», «все слишком быстро» и «сбавь обороты», после чего растрепываю Варины волосы. Потребность касаться за несколько дней выросла в геометрической прогрессии, и я больше ей не сопротивляюсь, выбрасывая белый флаг.

Отлепившись от малышки, я осторожно стискиваю Лилину ладонь и застываю, зацикливая момент на паузу. Транслирую испуганной бывшей с глазами трепетной лани, хоть ни хрена она и не лань, готовность достигнуть компромисса и на уровне ультразвука повторяю «я позвоню».

— Спасибо за обед, Игнат.

— До свидания, дядя Игнат.

Такими разными интонациями оглушают меня женщины-Аристовы и вскоре уже беззаботно вышагивают по мощеной тропинке, я же ошарашенно моргаю, складывая себя по кускам. Чуждая непрошеная нежность сочится изо всех пор, незваная надежда упрямо расправляет свои стебли и крепкой сеткой опутывает сбоящее сердце, как-то неправильно распределяющее количество ударов в минуту.

Тук-тук. Тата-тата-та-та.

Еще немного, и я, наверное, просто рассыплюсь на бесполезные атомы.

— Молодой человек, вы проходите?

Худая девушка в ярко-синем брючном костюме нетерпеливо трогает меня за плечо, не позволяя долго копаться в себе, и я освобождаю ей дорогу с извиняющейся улыбкой. Не сразу отклеиваюсь от тротуара, все еще пребывая в состоянии прострации, а в следующую минуту уже приходится выискивать внутренние резервы и концентрацию, потому что горит один из наших с Зиминым складов.

— Людей всех вывели?

— Да, все нормально. Подгребай к местному отделению полиции, я уже здесь.

Краем уха слушая спокойного, как танк Матвея, я трамбуюсь в выруливающее из-за угла такси и в очередной раз провожу очевидные даже для самого наивного человека параллели. Вчера мой юрист сдала документы на участие в земельном аукционе, сегодня мы с Мотом уже имеем пусть не катастрофичные, но проблемы.

Оперативно работаете, господин Бекетов.

Прокручивая детали головоломки по часовой стрелке и против нее, меняя их местами, я подъезжаю к казенному серому зданию, где меня с распростертыми объятьями встречает друг, и на несколько часов выпадаю из жизни. Потому что угрюмым хмурым операм, пару лет не бывшим в отпуске, до колик в животе не хочется возиться со свалившимся на их шею делом.

— Скажите, кому принадлежит помещение?

— Кто отвечает за соблюдение техники безопасности на объекте?

— Акты противопожарной обработки представьте до конца недели.

— У кого есть ключи от данного помещения?

— Записи с камер? Приобщим.

— Поджог? Конкуренты? Что ж, если вы так настаиваете, мы пригласим Алексея Викторовича Бекетова для беседы.

— Здесь и здесь распишитесь, пожалуйста.

Потратив уйму времени и целый вагон нервных клеток, я выползаю на улицу похожий на выжатый лимон и плюхаюсь на ступеньки, игнорируя лежащий на них толстенный слой пыли и пух. Жадно глотаю сухой раскаленный воздух и ухмыляюсь, когда рядом опускается такой же измочаленный Мот.