Поднебесные убийцы - Сергей Зверев

Минувшим днем, прибыв сюда с последнего промежуточного привала около четырех часов дня и обосновавшись невдалеке от Белого Оленя, археологи сразу же после обустройства лагеря приступили к поискам. Сам Дёмин в сопровождении постоянно прикрепленного к нему спецназовца обследовал всю округу и пришел к выводу, что похоронить монаха могли только здесь, в малой долине. Но и она имела площадь не менее гектара. А это – около десяти тысяч квадратных метров территории! Обежать их можно было менее чем за минуту. А вот чтобы перекопать все, без остатка, даже имея в распоряжении артель землекопов, потребовался бы месяц.

Терзаемый сомнениями, академик шел от раскопа к раскопу и все больше убеждался в том, что ищут они совсем не там, где на самом деле следовало бы. Но тогда где же скрыта эта загадочная могила? Что же такого ценного и важного он упустил в тексте? Что неправильно понял? Что, например, имел в виду автор древнего послания, упомянувший о небесной благодати? Ведь это понятие есть и в современном христианстве – считается, что, скажем, на принявших сан священника снисходит небесная благодать. Есть понятие «благодатный огонь» – загадочное явление, происходящее на Пасху в Иерусалиме у места захоронения Иисуса Христа.

Так что же здесь, на Алтае, могло пониматься под словом «благодать»? Однако ответа на это не находилось. Поскольку отступать академик Дёмин не привык, он решил идти до конца – искать, искать и искать. А там – как уж получится… Поэтому, отработав остаток первого дня до самой темноты, археологи за ужином долго обсуждали варианты ведения дальнейших поисков. Кто-то считал, что надо искать замаскированную пещеру в склоне горы, в которой, как в склепе, захоронен тибетский монах. Кто-то был уверен, что тот мог быть похоронен под священным деревом какого-то из алтайских народов.

– …Так за эти века, что прошли с момента смерти тибетского монаха, могло ли сохраниться то дерево, под которым его могли похоронить? Даже если бы это был дуб, – Дёмин с сомнением покачал головой. – Да еще надо знать, кто его хоронил! У иркитов священное дерево – береза, у племени кузен – сосна, у чусов – ель, у саалов – лиственница. А если учесть, что в этой долине старых деревьев нет вообще, то… Что об этом зря говорить?

Бурную дискуссию, затянувшуюся почти до полуночи, пришлось обрывать волевым решением руководителя экспедиции, причем самым жестким образом – расходившиеся археологи никак не желали, не доспорив, идти на покой. Когда в лагере наконец-то настала тишина, смогли лечь спать и спецназовцы, за исключением двоих дежурных, которые следили за прилегающей к лагерю территорией, поддерживали костер и присматривали за шпионом, привязанным к крепкой молодой сосне.

Необходимость охранять Мукулаша парней сильно раздражала и нервировала. Каждый понимал, что держать его в лагере, даже под караулом, – это все равно что засунуть себе за пазуху кулек с живой гадюкой. Рано или поздно эта тварь все равно найдет, как освободиться, и тогда – беды не оберешься. Поэтому кое-кто из спецназовцев на полном серьезе предлагал якобы невзначай создать условия для побега мафиозо, а потом, догнав беглеца, со спокойной совестью отправить его в «страну вечных снов». Но тот, словно догадываясь о подобных настроениях, даже и не помышлял о побеге. Однако парни были уверены: эта покорность – не более чем притворство, и Мукулаш себя еще покажет.

А наутро все началось сначала – пробудка, завтрак, планерка с распределением участков работы на весь день и… И вчерашний день повторился во всех деталях. Раскопы на тех или иных местах без надежды найти хоть какие-то признаки старого захоронения, хождение по территории с металлоискателями, безуспешные поиски заваленных камнем пещер – открытых нашли несколько, но это явно было не то, что требовалось. Собравшись на обед, археологи долго не могли приступить к еде. Они продолжали яростно спорить о том, где же на самом деле могла быть могила монаха.

Лавров, по мере сил и возможностей помогавший в ведении поисков, в спорах участия не принимал. Хотя его как человека, во многих отношениях завоевавшего непререкаемый авторитет, всяк норовил перетянуть на свою сторону. В ответ на эти полемические посылы он лишь улыбался в ответ, поясняя, что если бы дело касалось вопросов военного характера, то тут бы он мог поспорить с кем угодно. А относительно археологии Андрей вообще не брался высказываться по тем или иным аспектам обсуждавшихся проблем. Но если все же в рамках каких-то общих понятий и представлений он что-то говорил, то его мнение, как правило, оказывалось окончательным вердиктом, который мало кто пытался оспаривать.

Второй день безуспешных поисков, причем очень напряженных и утомительных, вновь закончился столь же бурными и в чем-то даже ожесточенными спорами. Каторжная работа, заключавшаяся в ковырянии каменистого грунта лопатами, всего за день с лишним до предела вымотала людей, и без того измотанных долгим, почти трехдневным переходом. Но особую досаду вызывало то, что в этой долине не замечалось и намека на наличие так называемых культурных включений. Казалось, здесь испокон веку не ступала ничья нога.

Третий день поисков оказался подобием первых двух. Уже перед вечером, окинув взглядом долину с выделяющимися на зелени травы пятнами раскопов, Петр Михайлович грустно заключил:

– Раз уж мы ничего не сумели здесь найти, давайте хотя бы приведем долину в порядок. Завтра – никаких раскопок! До обеда ликвидируем следы своей работы, все заравниваем, а потом отдыхаем. И думаем, как быть дальше.

Как показало следующее утро, своих помощников Дёмин явно недооценил. Рекультивацию территории археологи выполнили всего за каких-то пару часов с небольшим, и задолго до обеда лагерь в долине у подножия Белого Оленя стал неким подобием курортной зоны отдыха. Сидя у своей палатки, академик рассеянно взирал на окружающее. Он лишь механически воспринимал увиденное, поскольку мыслями был где-то очень далеко.

Его совершенно не трогали сотрудники, сражающиеся на солнцепеке в шашки и шахматы (а кое-кто – и в карты!), две парочки, которые побрели в разные концы долины, к пышно разросшимся, цветущим зарослям, прохаживающиеся по лагерю вооруженные караульные… Петр Михайлович, напряженно размышляя, без конца вглядывался в текст, вчитывался в каждую букву и терзал свое сознание единственным вопросом: где же и что именно он упустил? В чем суть загадки, которую ему разрешить пока никак не удается?

Проходивший мимо Лавров сочувственно посмотрел на ученого, но, ничего не сказав, продолжил свой путь к палатке, где базировались спецназовцы.

– Андрей, можно тебя на минутку? – голосом, преисполненным безнадежности, устало окликнул Дёмин. – Посмотри ты… У меня уже настолько замылился глаз, что голова совсем соображать отказывается.

Пожав плечами, Лавров подошел к академику и, взяв ксерокопию перевода текста с древнего пергамента, не спеша его прочёл. Некоторое время постояв, он чему-то улыбнулся и, сев на траву, протянул бумагу обратно.

– Знаете, Петр Михайлович, тут одна фраза напомнила мне старинную украинскую байку. Хотите, расскажу? – Андрей хитро прищурился, глядя на академика.

– Э-э-э-х! Ва-ляй! – сокрушенно проговорил тот, махнув рукой, как бы желая сказать: «Если на шараду моей головы уже не хватает, так, может, хватит хотя бы на анекдот?..»