В лесах Сибири. Февраль-июль 2010 - Сильвен Тессон

окольный путь и ведет за собой своего неуклюжего братца. Мы добираемся до залежей плотного снега на высоте около тысячи шестисот метров. Айка и Бек, усевшись на каменной глыбе, смотрят на озеро.

На вершине, на высоте в две с лишним тысячи метров, стоит холод тюремного карцера. Передо мной простираются земли заповедника. Горный хребет, протянувшийся параллельно берегу, постепенно сходит на нет. Байкал похож на камею в оправе из гор. За ними раскинулся крупный сероватый массив соснового леса, в котором сверкают осколки озер и голубые нити рек. Климат там более суровый, чем у берегов Байкала. Азиатские лесозаготовительные компании давно положили глаз на эти нетронутые человеком пространства. Китай просто мечтает завладеть здешними запасами древесины и воды. Это стало бы для них второй Маньчжурией, ведь природные богатства первой уже исчерпаны. За всю историю человечества ни один народ не выдерживал длительного соседства с незаселенной территорией, изобилующей ресурсами. Движение людских масс происходит в соответствии с законами гидравлики. В случае если Китай и Сибирь будут функционировать по принципу сообщающихся сосудов, Монголия возьмет на себя роль клапана. А вершина, на которой я стою, превратится в отличный блокпост в этой гипотетической битве за лес. Численный перевес китайцев и их аппетиты, с одной стороны, и боеспособность русских и их ненависть ко всему, что может представлять угрозу для России-матушки, — с другой.

Айка и Бек заснули, спрятав носы.

Мы спускаемся по северной долине, сужающейся книзу. На середине пути я вынужден остановиться перед обрывистым участком склона и рубить ступени в затвердевшем снегу. Собаки не могут пройти и скулят. Затем Айка бросается вниз, рассчитывая, что я ее подхвачу. Ловлю ее, а затем и Бека. Техника спуска, придуманная его сестрой, работает превосходно, и мы благополучно продолжаем путь. В конце концов натыкаюсь на собственные следы, оставленные накануне. Их пересекают глубокие отпечатки медвежьих лап. Животное, похоже, не проявило ни малейшего интереса к моей персоне. У края леса река вырывается на свободу: язык снега, покрывавший ее, внезапно обрывается, извергая поток прозрачной воды. Развожу костер, чтобы обсохнуть, и засыпаю в лучах полуденного солнца.

Возвращаемся к озеру по проложенной геологами тропе. Солнце и облака играют в шахматы: белые и черные массы скачут галопом по небосклону.

18 мая

В полдень покидаю хижину и направляюсь к верховьям «Белой долины», представляющей собой извилистую, заросшую лиственницами впадину в километре к северу. С вершины сыпучего каменистого гребня открывается картина весеннего буйства. Ледяной покров озера разгромлен.

Чтобы подняться в горы, возвышающиеся позади хижины, нужно просто идти по краю гребня. Под ослепительно сияющим солнцем шагаю среди источенных до самой сердцевины гранитных глыб. Камни, ускользнувшие из-под надзора укрепляющих склон кустарников, катятся под ногами. Я боюсь, что они поранят Айку и Бека. С наступлением сумерек, преодолев добрых полкилометра снежного кулуара, мы достигаем отметки в две тысячи метров над уровнем моря. Со всех сторон нас обступают горы. Это Байкальский хребет, высшая точка которого, гора Черского, расположена в ста километрах к северу. Местами снег сошел, обнажив камни, покрытые лишайником, любимым лакомством оленей. Ниже, у небольшого узкого перевала, несколько дней назад прошел медведь.

Стою на самой вершине. Меня восхищают горы. Они распростерлись над нами, безразличные ко всему и довольствующиеся тем, что они есть. Гегелевское «Es ist so»[15] представляет собой самое мудрое из всех высказываний, когда-либо произнесенных при встрече с бесконечным.

Я рад, что решил отправиться на прогулку и познакомиться с новыми территориями. Байкал — это замкнутый мир со своим собственным климатом. Здесь обитают животные и растения, которых не встретишь в других местах. Для людей, поселившихся на его берегах, Байкал играет роль городской площади, обнесенной крепостными стенами. Можно провести внутри всю жизнь, ни разу не поднявшись в горы и не взглянув на то, что происходит по ту сторону ограды. А можно выйти за ворота навстречу неизвестному.

Однажды на закате вооруженный отряд енисейских казаков во главе с Курбатом Ивановым достиг этих вершин. Слухи о Байкальском море подтвердились — озеро, расположенное в четырех или пяти часах ходьбы, неожиданно открылось их взгляду во всей своей красоте…

Минуя обрывистые и непрочные склоны, добираюсь до хорошего ровного участка на высоте полторы тысячи метров. Устраиваюсь на ночлег среди зарослей кедрового стланика, в компании собак, озера, горных вершин и искр огня, стремящихся соединиться со своими звездными сестрами.

19 мая

Обратная дорога занимает немного времени: мы скользим по снегу до того самого места, где начинаются первые деревья «Белой долины». С севера дует сильный ветер, вызывающий беспокойство у собак. Надвигается буря. Когда она набирает силу, я уже лежу в гамаке, с сигарой во рту и с «Песнью земли» перед глазами. Буря обрушивается с гор за считаные секунды. Зубастый ветер вгрызается в ледяную поверхность озера, бесцеремонно разрушая все, что кропотливо строила зима. Весна в России — это зрелище, которое, несомненно, повергнет в ужас любую вражескую армию.

Лед сломлен, и вода вновь обретает свободу. Она решительно прокладывает себе путь между льдинами, заглатывая целые куски. Ветер подхватывает капли дождя еще до того, как они коснутся земли, и уносит их обратно в небо. Кедры в испуге бьют тревогу. Айка и Бек укрылись под навесом поленницы. Под натиском темной воды отступление льда принимает характер стремительного бегства. Налетающие порывы ветра поднимают беспокойные волны. Появляется радуга, одним краем упирающаяся в землю, а другим — в воду. С севера ползут тяжелые грозовые тучи. Когда они закрывают небо, сверкает молния. Яркая вспышка озаряет кровавым светом берег Бурятии. Небеса вот-вот рухнут. В течение последних десяти минут я стал свидетелем смерти зимы.

Гроза идет дальше на юг учинять беспорядки. Байкал тем временем успокаивается. Воздух наполнен свежестью, небо ясное. Редкие дрейфующие льдины качаются на волнах. Соприкасаясь друг с другом, они рассыпаются в мелкое крошево, словно осколки старинного витража. Освободившись от льда, Байкал задышал полной грудью. Я ставлю табуретку на льдине у берега и провожу вечер, медленно покачиваясь на волне. Вода вернулась! Вода вернулась! Все изменилось до неузнаваемости.

20 мая

Сегодня, в первое утро после освобождения воды, трясогузки демонстрируют цирковые фокусы, прыгая по невидимому миллиметровому льду, покрывающему открытые участки. Ближе к полудню начинается сильный ливень, и капли звучно барабанят по земле. Земля пьет до дна. Реки уже почти достигли озера. Только нагромождения льда у берега скрывают места соприкосновения речных потоков с байкальскими водами. Через годы, через века эти воды, питающие меня, смешаются с Мировым океаном. Представляя себе проделываемый ими путь, я начинаю думать, что мало