Судмедэкспертиза. Увлекательная история самой скандальной науки - Кирилл Галанкин

Деятельность британских коронеров не была упорядочена вплоть до середины XX века. Лишь в 1953 году были установлены общие правила, регламентирующие деятельность коронеров, начиная с образовательных требований и заканчивая оснащением секционных комнат, в которых проводились вскрытия.

Примечательно, что в Лондонском университете курс судебной медицины на первых порах (с 1828 по 1831 год) был факультативным, то есть не обязательным. Такое положение дел сильно беспокоило читавшего этот курс профессора Джона Гордона Смита, автора первого оригинального учебника судебной медицины на английском языке («Принципы медицинской юриспруденции», 1821 год). Смит писал письма в различные инстанции, вплоть до министра внутренних дел, организовал подписание по этому поводу нескольких петиций, но так ничего и не добился. Курс стал обязательным лишь в 1831 году и то первоначально – только для аптекарей, которые не могли получить лицензии без подготовки по судебной медицине. Не надо этому удивляться, ведь большинство судебных экспертиз того времени были токсикологическими. Яды очень часто выступали в качестве орудия убийства[47], а аптекарям полагалось хорошо знать свойства яда. Для британских врачей лекции по судебной медицине стали обязательными лишь в 1836 году после принятия парламентом закона об обязательном проведении вскрытий при подозрении на насиль-ственную смерть.

В середине XIX века в практику судебной медицины был внедрен метод микроскопического исследования вещественных доказательств. Это можно считать главным судебно-медицин-ским достижением века, достижением, значение которого невозможно переоценить. Использование микроскопа существенно расширило возможности экспертов и сделало их заключения более точными. Внедрил микроскоп (именно что внедрил, а не просто начал использовать) профессор судебной медицины Берлинского университета Иоганн-Людвиг Каспер. Он же написал «Практическое руководство по судебной медицине», перевод которого пользовался большой популярностью в дореволюционной России. Уникальность этого руководства заключается в том, что оно полностью было основано на материале, взятом автором из собственной практики. Правилом Каспера было латинское выражение: «Non hypotheses condo, non opiones vendito, quod vidi scripsi» – «Не выдвигаю гипотез, не торгую мнением, пишу только об увиденном». Эти слова можно отнести к любому научному труду и к любому судебному заключению Каспера. Каспер основал в Берлине лабораторию, которая впоследствии выросла до берлинского Института судебной медицины.

Австрийской судебно-медицинской «звездой» XIX века был Эдуард фон Гофман, руководивший кафедрой судебной медицины Венского университета в 1875–1897 годах. Гофман написал «Учебник судебной медицины» («Lehrbuch für Gerichtliche Medizin»), считавшийся лучшим из всех на протяжении полувека после первой его публикации в 1878 году. В дополнение к учебнику в 1898 году Гофман издал «Атлас судебной медицины», в котором были освещены новые для того времени темы, такие как последствия воздействия высоких температур и судебно-стоматологическая идентификация.

Надо сказать, что и в XIX веке в развитие судебной медицины (в мировом масштабе) наибольший вклад внесли немецкоязычные авторы, германские и австрийские ученые. Но, в отличие от XVIII века, этот вклад не был единственным. О том, что сделали российские ученые, будет рассказано в следующей главе, а сейчас давайте посмотрим, что творилось во Франции.

Выше уже говорилось о том, что коррумпированность французской судебной системы отрицательно сказалась на развитии судебной медицины. Ситуация изменилась к лучшему после Великой французской революции, когда прошла реформа преподавания на медицинских факультетах французских университетов. Впрочем, «реформа» – это слишком громко сказано, более точным будет определение «ряд позитивных изменений». Курсы по судебной медицине в начале XIX века не читались, но перемены в обучении способствовали притоку новых нужных знаний.

Прежде чем перейти к вкладу в судебную медицину, сделанному французскими учеными XIX века, нужно отметить заслуги военного врача (именно практикующего врача, а не ученого) Николя Жильбера, который называл судебную медицину «одной из благороднейших профессий» и призывал коллег ответ-ственно относиться к выдаче судебно-медицинских заключений. В 1806 году Жильбер стал врачом Grande Armée, имперской армии Наполеона Первого, а в 1813 году недолгое время был главным армейским врачом. Короче говоря, это был далеко не рядовой врач, по-этому к его словам прислушивались. Кардинально изменить ситуацию высказывания Жильбера, разумеется, не могли, но они способствовали повышению статуса судебной медицины, ставили ее вровень с прочими медицинскими науками.

Другим энтузиастом судебно-медицинской науки стал декан медицинского факультета Парижского университета Ле Ру де Тиллье, который с 1814 года проводил практические занятия по судебной медицине, причем бо́льшая часть этих занятий проводилась не в аудитории, а непосредственно в морге, у секционного стола. Для того времени это было знаменательное новшество, ведь еще совсем недавно в Парижском университете, как и в большинстве университетов Европы, анатомию изучали по картинкам. За все время обучения студенты могли ни разу не побывать на вскрытии.

Наиболее выдающимся французским судебным медиком XIX века является профессор Парижского университета Огюст-Амбруаз Тардье. Круг научных интересов Тардье был невероятно широким, начиная с токсикологии и заканчивая профессиональными заболеваниями. В судебной медицине есть такое понятие, как пятна Тардье – мелкоточечные темно-красные кровоизлияния под соединительнотканными оболочками, покрывающими легкие и сердце. Эти пятна образуются при удушении. Пятна Тардье – очень важный судебно-медицинский признак, особенно для XIX века и первой половины XX века, когда только они в ряде случаев удушения подушкой (или еще чем-то мягким) могли указать на насильственный характер смерти. В 1870 году Тардье опубликовал фундаментальный труд об установлении смерти от удушения под названием «Судебно-медицинская экспертиза повешения и удушения» («Étude médico-légale sur la pendaison, la strangulation, les suffocations»). Также к числу его наиболее важных трудов принадлежат «Судебно-медицинская экспертиза детоубийства» («Étude médico-légale sur l’infanticide») и «Судебно-медицинская экспертиза преступлений против нравственности» («Étude médico-légale sur les attentats aux moeurs»). Все три названные работы были снабжены многочисленными рисунками, то есть представляли собой гибриды руководства с атласом.

Помимо судебной медицины, Тардье внес большой вклад в развитие гигиены. Занимался он и токсикологией, даже разработал свою собственную классификацию ядов по механизму их действия. Признавая роль вскрытия и химических анализов в установлении факта отравления, Тардье одновременно призывал искать доказательства посредством систематических наблюдений за пациентами. Он считал, и совершенно правильно считал, что клиническая картина может дать эксперту не меньше полезных данных, чем анализы. В случае исследования трупа Тардье рекомендовал по возможности собирать сведения от очевидцев о последних минутах, часах или днях покойника, а не ограничиваться одним лишь вскрытием.