День, когда я исчезла - Ким Харим

вот-вот должен был вырваться наружу, застрял в горле. Замерев на месте, Ёнён не могла оторвать взгляда от незнакомца. Вокруг было темно, а кепка отбрасывала тень на его лицо. Ёнён, кажется, поняла смысл не сказанных им слов: «Я просто уйду». Чтобы еще точнее передать свои мысли, он поднес палец к губам: «Ч-ш-ш».

А может, это означало что-то другое? Мужчина развернулся и начал удаляться той же дорогой, которой пришел. Он шагал спокойно, не быстро и не медленно.

Ёнён совершенно не могла понять, что сейчас произошло, у нее закружилась голова. Тот факт, что мужчина шел за ней, не вызывал сомнений. Но почему он велел ей молчать и просто ушел – непонятно. Это невозможно забыть как безобидную выходку. Вся ситуация выглядела угрожающе. Какие у него были намерения? От него веяло опасностью.

Может, это связано с Сугён? А если связано, то как?..

Только убедившись, что мужчина окончательно скрылся из виду, Ёнён развернулась и побежала что есть сил к дому.

* * *

Тяжело дыша, она забежала в квартиру. Ей хотелось как можно быстрее закрыть дверь не просто на ключ, но и на цепочку. Но она не стала. Сначала необходимо проверить, дома ли Санми.

В шкафу для обуви уже стояли ботинки Санми. Она была в ванной. Ёнён снова подошла к входной двери и закрыла ее на цепочку, сняла обувь и прошла внутрь.

Зайдя в свою комнату, Ёнён сразу рухнула на кровать. В ее комнате отчетливо слышались звуки льющейся воды из ванной. Эти звуки показались ей колыбельной, настолько она устала физически и морально.

Кто же тот мужчина? Почему он крутится возле меня?

Все тело будто размякло. Учитывая, что она еще не полностью поправилась, все эти события были для нее непосильной нагрузкой.

Ёнён уже почти заснула в одежде и не приняв душ, как ее разбудил гулко вибрирующий телефон, лежащий в сумке на полу. Все тело налилось свинцом, но Ёнён, преодолев себя, села на кровать и приготовилась ответить. Вытащив телефон и проверив, кто ей звонит, Ёнён замерла. Это была Сон Ухён. Почему она звонит в такое время?

Она взглянула на часы, еще не было и десяти вечера. Значит, она проспала не больше двух минут. Из ванной до сих пор доносились звуки воды.

Встревоженная, Ёнён взяла телефон, в трубке послышался осторожный голос:

– Это Сон Ухён. Мне есть что вам рассказать.

– Да, говорите, – взволнованно ответила Ёнён в надежде услышать что-то еще о Сугён или Минсо.

– Ёнён, вы точно ничего не помните, как все было? – спросил ее тихий голос.

Ёнён тоже почти без сил прошептала:

– Что вы имеете в виду?

– Я слышала, вы живете с мамой Минсо. Так Ынчжи сказала.

– Да, все верно.

– Вы правда живете с ней?

– Да, – чуть раздраженно сказала Ёнён, не понимая причину такого вопроса. Ёнён начинало злить странное поведение Сон Ухён – то ли ее мучили какие-то сомнения, то ли она издевалась над ней.

– Вы точно уверены, что женщина, живущая с вами, – это мама Минсо?

Опять этот странный вопрос.

– …Почему вы спрашиваете? Все верно, это мама Минсо. Мы познакомились, когда Минсо и Сугён еще дружили.

– Точно мать Минсо?

– Да, зачем все эти вопросы? – Раздражение нарастало.

– Потому что этого не может быть.

– Это почему же…

– Думаю, вы приняли кого-то другого за ее мать. А если это не так… То как такое…

– Послушайте, Сон Ухён, я очень благодарна вам за ваш звонок, но объясните, пожалуйста, о чем вы говорите. Я вообще не понимаю, при чем здесь Санми. – Голос Ёнён прозвучал довольно резко – она невыносимо устала от всей этой неразберихи.

Сон Ухён замолчала. Повисла пауза. Без сомнений, Сон Ухён решила ей позвонить не просто так. Что-то необычное заставило ее это сделать. Но Ёнён и представить не могла, что сначала придется выслушивать домыслы про Санми.

– Я звоню вам, потому что есть кое-что важное и вы должны об этом знать.

– Да, вы уже говорили это.

Нельзя раздражаться. Наверняка она хочет сказать что-то важное. Ёнён выдохнула и привела в норму свое дыхание:

– Сон Ухён, говорите, пожалуйста. Мне очень тяжело…

– Ким Минсо умерла.

– Что? – сам собой вырвался возглас удивления.

– Человека по имени Ким Минсо нет в живых.

– О чем вы говорите?

– Насколько я знаю, Ким Минсо погибла одиннадцать лет назад, а человек, убивший Ким Минсо…

– Сон Ухён, как такое могло…

– Это вы.

– Что?..

– Вы столкнули Ким Минсо. Вы считаете, будто одиннадцать лет назад тогда с крыши упали именно вы, но все было не так. Когда я услышала это впервые, то очень удивилась. Я не представляю, из-за каких осложнений вы потеряли память, но как можно все забыть, не понимаю. И к тому же помнить все наоборот… Что заставило вас так считать?

Ёнён выдавила из себя смешок и произнесла:

– Такого не может быть. Минсо сейчас в Америке, учится и планирует получить степень доктора наук.

Голос Сон Ухён задрожал так, что это было слышно даже через трубку. Сон Ухён спросила:

– Кто вам это сказал?

Ёнён будто молнией пронзило, она не могла произнести и слова.

– Я переписывалась с Минсо по электронной почте.

– Я не знаю, как это у вас получилось, но это абсолютно невозможно. Мертвый человек не мог отправить письмо.

Ёнён молчала, словно проглотила язык.

– Я решилась вам позвонить, так как это немыслимо: ходить по разным людям, расспрашивая о прошлом, и не знать, что это вы убили человека.

– Послушайте, послушайте, Сон Ухён. Если это правда, то почему в ресторане при встрече вы не сказали все это, а сообщаете только сейчас? Мне трудно поверить…

– Разве кто-то захочет брать на себя такую ответственность? Чинхи не захотела, Ынчжи тоже не стала вам говорить при прошлой встрече. Никто не хочет в это ввязываться. Я же… поняла, что не смогу так. Но рядом с Чинхи, которая решила промолчать, у меня не вышло рассказать все как есть. Я не могу больше терпеть и мучиться, поэтому решила это сделать сейчас. Особенно узнав, что вы живете с Санми.

В висках пульсировала кровь:

– Ты врешь!

В такое невозможно поверить. Это был настоящий удар. Ёнён встала, еле держась на ногах. Но что сказать в ответ, она не знала.

– Одиннадцать лет назад в день выпускного на той самой крыше вы столкнули Минсо и убили ее. Полиция арестовала вас. Я знаю именно такую версию. Но… без подробностей. Вы же считаете, что провели одиннадцать лет в коме. Звучит весьма странно. Я