Любовь вхолостую - Наталья Рощина

Они почаевничали. Вадим по достоинству оценил яблочный пирог с корицей. Потом сам сел поработать, а Валя, свернувшись калачиком, быстро заснула. В первые дни, после того как она переехала к Белову, ей было очень трудно привыкнуть к новому месту, к тому, что кто-то спит рядом. Теперь это перестало быть проблемой. Вадим изредка бросал на нее мимолетные взгляды, наблюдая, как Валюша тихонько посапывала. Она натянула одеяло до самого подбородка. Лицо ее было полностью расслаблено. Вадим закончил намеченную работу. Захотелось покурить напоследок, но, зная, как не любит жена запаха сигарет, решил, что не станет этого делать. Примостившись рядом, он прижался к горячему телу, удобно уложил голову на подушку. Сон пришел сразу. Черная бесконечность без сновидений поглотила обоих, подарив блаженный, необходимый отдых.

Следующий день не принес ничего нового. Вадим просчитывал варианты развития предполагаемого бизнеса, а Валя предвкушала приятное времяпрепровождение с Вероникой Сергеевной. Молодая женщина была очень рада такому сближению. Общение с Маковецкой в чем-то помогало ей переживать разлуку с матерью. Степаниде она все уши прожужжала разговорами о том, как ей повезло, что именно такой замечательный человек обратил на нее внимание.

В воскресенье Вадим убежал рано утром, выпив чашку горячего кофе с сыром. Чмокнув в щеку еще не поднявшуюся с постели жену, он пообещал, что позвонит Маковецкой после трех. Валя проснулась совершенно разбитой. Она не могла понять, отчего чувствует во всем теле сковывающую движения и мысли слабость. Хотела сварить себе кофе, чтобы взбодриться. Открыла банку с ароматным напитком и тут же передумала. Остановилась на чае с лимоном и соленом крекере с кунжутом. Вяло, апатично прихлебывала из чашки, стоя у окна. Это было одной из новоприобретенных привычек, успокаивавших ее. Наблюдать за жизнью улицы с высоты. Потом приняла душ, немного подкрасилась. Заплела волосы в тугую косу и не стала укладывать ее при помощи шпилек на затылке. Надела черный шерстяной свитер с высоким воротом, теплые брюки. На улице, несмотря на первые числа марта, мел снег, было морозно и ветрено. Зима не хотела сдаваться, а Валя никак не могла дождаться первых признаков весны. Она любила наблюдать, как тающий, грязный снег превращается в блестящие под солнечными лучами ручейки. Они весело бегут под ногами, сливаясь в шумные потоки у сточных канав. Не обращая внимания на промокшие ноги, мальчишки запускают свои бумажные кораблики. Часто в виде пиратских фрегатов выступают обгорелые спички, которые мчатся безудержно и безвозвратно. Валя всегда останавливалась, мысленно принимая участие в игре. Деревенские мальчишки не замечали в разгаре игры, что кто-то наблюдает за ними. И эта картина приводила душу девушки в гармоничное состояние. В городе с приходом весны ничего принципиально не меняется. Только размытые грязные улицы сменил кое-где растрескавшийся асфальт. Три года Валя встречала весну в Горинске. Конечно, впечатления от просыпающейся природы здесь не те, а мальчишки с их играми те же.

Валя медленно подходила к входу на Раевское кладбище, отмечая про себя, что снега слишком много. Не собирается он пока таять. А может, все будет неожиданно быстро. Пригреет солнышко, и всего за несколько дней превратит бесконечное белое покрывало в островки. На часах было одиннадцать. Валя не любила опаздывать. Она еще раз посмотрела на букет красных гвоздик, который купила неподалеку, возле выхода из метро. Маковецкая тоже с букетом, только оранжевых роз, уже стояла возле ворот кладбища. Увидев Валю, она сразу заулыбалась.

— Здравствуйте, Вероника Сергеевна, — протянула ей руку Белова.

— Здравствуй, Валюша. Ты одна? Все-таки Вадим не смог вырваться с тобою.

— Да, как я вчера и говорила. Но, знаете, что ни делается — к лучшему. Мы сможем говорить гораздо свободнее в чисто женской компании, верно?

— Конечно. Ты что-то бледненькая, усталая. — Маковецкая пристально посмотрела на Валю. — Не заболела?

— Нет, но чувствую себя, честно говоря, паршиво. Это для меня ужасно — хворать. Ничего, просто авитаминоз, синдром весенней усталости.

— Дело поправимое.

— Я тоже так думаю.

— Пойдем, девочка. — Валя взяла Маковецкую под руку, и они не спеша пошли по центральной аллее кладбища.

По обеим сторонам могилы — безмолвные свидетели незаживающих душевных ран. Последнее пристанище. Валя невидящими глазами смотрела на длинную, бесконечную вереницу оградок, памятников, надгробий. Кое-где стояли скорбные фигуры пришедших на свидание. Белый снег почему-то казался здесь лишним. И так достаточно холода. Обе женщины шли молча. Пытаться о чем-то завязать разговор не хотелось. Валя каждую секунду ждала, что Вероника Сергеевна остановится у могилы сына, и ждала слов, которые она произнесет. Наконец они свернули с главной аллеи и, приняв влево, пошли одна за другой, протаптывая дорожку след в след. В этой части кладбища сегодня они были первопроходцами.

— Ну, вот мы и пришли. Здравствуй, Сереженька, с днем рождения, милый. — Маковецкая открыла оградку и зашла внутрь, положила букет на покрытое снегом надгробье. Валя на мгновение застыла, потом осмотрелась. Словно отвечая ее мыслям, Вероника Сергеевна заметила, убирая снег с небольшого памятника из черного мрамора: — Мое место тоже будет здесь. Муж пожелал лежать рядом со своими родителями, это тоже неподалеку. А мне только рядом с Сережей нужно. Подходи ближе, Валюша, я хочу вас познакомить.

Голос ее задрожал. Рука в черной кожаной перчатке стала быстро двигаться по гладкому камню. Снегом была припорошена фотография, табличка с датами. Валя зашла внутрь оградки, положила букет на надгробье рядом с оранжевыми розами, ярким пятном выделявшимися на снежном фоне. Ветер здесь казался потише, снежинки падали почти ровно. Когда Валя выпрямилась, с памятника на нее смотрели уже знакомые глаза. Она видела их на фотографии, которую Вероника Сергеевна показывала ей дома. Красивый, молодой, наверняка добрый, светлый. Об этом говорил прямой открытый взгляд на черно-белой фотографии. Опустив глаза чуть ниже, Валя остолбенела. Внутри что-то разорвалось, горячей волной окатив все тело. Молодая женщина качнулась назад и вовремя нащупала сзади холодные прутья ограды. Она нашла точку опоры, чувствуя, что ноги стали непослушными, подгибались в коленках. Она ощутила, каким тяжелым, неуправляемым стал язык. Валя только и смогла беспомощно посмотреть на Маковецкую, но та ничего не замечала. Все длилось несколько мгновений, показавшихся остановившимся временем.

— Познакомься, Сережа, это замечательная девушка, Валя Смирнова. Она стала мне не только коллегой, но и подругой. Мы с нею не чувствуем разницы в возрасте. Разговариваем на всевозможные темы, словно знаем друг друга много-много лет. Удивительное ощущение. Она тебе тоже понравится, я уверена. Валечка, что ты стоишь сзади? Подойди поближе, дорогая. — Вероника Сергеевна обернулась и только теперь заметила, что лицо ее спутницы стало еще белее. — Господи, Валюша, тебе плохо? Что ты молчишь?

Маковецкая быстро сняла с рук перчатки и прижала ладони к застывшим щекам Вали. Та медленно подняла взгляд. Собравшись с силами, глубоко вдохнула, выдохнула. Осторожно отвела горячие ладони Вероники Сергеевны, отстранив ее немного, Сделала два шага вперед и обняла невысокий памятник. Тут же пожалела, что позволила себе накрасить ресницы. Слезы размывали тушь и черными ручейками заструились по лицу. Потрясенная Маковецкая не знала, как реагировать на происходящее. Но удивление сменилось полным шоком, когда она услышала негромкие слова Вали: