Порабощение - Александра Флид

Через ее руки прошли тысячи детей в возрасте пяти и шести лет. Она тщательно отмечала и запоминала номера приютов, в которых ей удалось провести работу. Вечером они встречались с Син, сверялись в количестве сделанных уколов, а потом пересчитывали оставшиеся ампулы. Реакция на настоящую вакцину была менее болезненной, чем на препарат Рувима, но они сделали ставку на то, что до приютских малышей никому не было дела. К счастью, их расчет оказался верным. У детей, получивших прививку от дифтерии, наблюдалось повышение температуры тела и общая слабость. Легкие судороги и постоянные боли, характерные для периода адаптации к отравленной воде, затерялись на фоне тысяч детей, жаловавшихся на жар и постоянную жажду.

Вся работа была закончена за неделю. Маль и Син в последний раз сверились, подсчитали количество приютов и выписали отдельно число детей, которым ввели препарат. Все было правильно – числа сходились, никаких ошибок допущено не было. Только после этого они смогли расслабиться и отдохнуть.

Наутро Карл проснулся раньше всех. Когда Маль поднялась с постели, он стоял у окна на кухне и глядел вниз на пустую дорогу. Густо-синее небо распространяло предрассветный полумрак, и она, поежившись, подошла к нему, чтобы посмотреть, на что он любуется в такой темноте.

– Син говорила о том, что эти дети еще не в безопасности. Что их могут убить из зависти.

– Если они переживут адаптацию. Моя дочь очень сильно страдала.

– Не рассказывай, – грустно улыбнулся он. – Не рассказывай мне об этом – мы все пережили это. Наши дети, племянники… все, даже самые старшие пережили адаптацию. Это тяжело, но не более. У детей все это проходит быстрее.

– Надеюсь, что ты прав.

– Я прав. Но речь о другом, понимаешь? Я не говорил вам, но… возможно, я смогу вам помочь. Мы ведь не только за фильтрами смотрим. Не такие уж мы и беспомощные.

Его речь была непонятной, и Маль не могла определить точного направления его мыслей.

– Говори по порядку, – попросила она. – Мне, если честно, не совсем ясно, что ты сейчас имеешь в виду.

Карл взял небольшую паузу, а потом почти свесился из окна, крепко держась при этом за подоконник.

– Сколько детей можно родить в городе? – спросил он, отослав свой вопрос в утреннюю темень.

– Лезь обратно, – нахмурилась Маль. – Не хватало еще, чтобы соседи проснулись. Если быть честным, то в городе вообще нельзя рожать детей.

– Но ведь вас это не останавливает, да?

Она схватила его за локоть и потянула внутрь комнаты. Карл послушно выпрямился и отошел от окна.

– Рожать можно сколько угодно, но как долго и насколько счастливо будут жить твои дети – совершенно иной вопрос, имеющий самое главное значение, – ответила она.

– А у нас все по-другому. Нам запретили рожать больше двух детей на семью.

Было все еще неясно, какое отношение к текущим делам имеет количество детей в одной семье, но Маль все равно решила выслушать его со всем вниманием. Тем более на ее памяти Карл еще ни разу не говорил чего-то пустого или бессмысленного.

– Продолжай.

– Но, как ты поняла, дети у нас все-таки рождаются не по нормам. Иногда в семье появляется третий ребенок. Это не очень страшно, главное, спрятать его. У нас есть целое поколение таких вот детей. Мы их прячем кое-где.

– Где? – не выдержала она, поскольку уже начала понимать, к чему вели все его слова.

– Между фермами и полями проведена граница из контейнеров. Там они и живут. Конечно, эти контейнеры обещали пустить под зернохранилища и прочее, но они уже слишком старые, и их никогда не тронут. Пока что излишки населения прячутся там. Временами они выходят работать в поле и на фермах, и тогда вместо них отсиживаются другие. Нас контролируют лишь по числу проживающих, но никому не известны наши имена. Считают, что нам некуда сбежать, а среди нас неоткуда взяться пришлым. Поэтому Фицу так легко разрешили остаться. Главное, чтобы совпадали числа, остальное неважно.

– Но ведь рано или поздно вам не хватит места. Что будете делать тогда?

– Об этом можно позаботиться потом. Мой отец думал, что если пробить дорогу в город, то можно было бы привезти сюда часть людей, но, как я уже успел увидеть, здесь и так полно лишних детей. На эти пять тысяч у нас еще найдется место. Они могут пожить среди нас, пока не вырастут. Потом станут сильнее и умнее, и их можно будет вернуть сюда.

Поверить его словам было очень сложно. Карл продолжил:

– У нас всегда хватает еды. Мы забираем излишки и еще получаем то, что положено по закону. Даже те, о ком Корпорации ничего не известно, ни в чем не знают недостатка. А ваши дети живут как звери. И все люди здесь как звери. Вы ведь вылечили самых маленьких, их еще не поздно вывезти отсюда. Кто знает, может быть, узнав, что такое нормальная жизнь, они вернутся сюда и изменят гораздо больше, чем смогли вы? Вас всего трое, и вы успели проделать так много работы. А что смогут пять тысяч?

– Ну а если они не захотят возвращаться? Если они просто захотят остаться у вас, где по твоим словам, так хорошо живется?

Карл повернулся к ней, и в его глазах сквозило даже какое-то удивление.

– Ты всегда думаешь только о плохом.

– Потому что если думать о хорошем, жизнь наполняется разочарованием.

– Нет, если хотя бы иногда думать о хорошем, можно стать гораздо смелее, – возразил он. – А если они действительно не захотят уйти, то мы найдем пять тысяч других, тех, кто захочет.

Вывезти пять тысяч детей из города. Никто из них не имел понятия о том, как это можно сделать. За один раз или по частям? Откуда взять транспорт? Как сделать это максимально тихо? Как не попасться?

Эти вопросы требовали срочного разрешения, и попутно Маль ждала новостей из своих приютов, поскольку все еще боялась за адаптировавшихся детей. Они с Син навещали уже знакомые дома по выходным, каждый раз с облегчением понимая, что все малыши успешно пережили трудную неделю.

Время постепенно таяло, и Карл предупредил, что через неделю его присутствие станет необходимым в резервации. Это значило, что совсем скоро они должны были встретиться с Фицем, по которому уже успели соскучиться. Решить без него такой глобальный вопрос, как общая перевозка детей, было нельзя.

Шел третий день последней недели, когда Карл вдруг попросил их собраться на кухне, после того как Хельга, наконец, уснула.

За это время они все очень сильно похудели и истощились. Син побледнела и выглядела как собственная полинявшая копия. Маль тоже потеряла свою прежнюю яркость, но у нее все еще были силы, и она ждала возвращения Фица для того чтобы хоть что-то решить с образовавшимся транспортным провалом. Ей очень хотелось вывезти детей к отмеченным, но для этого следовало дождаться одобрения тамошних старцев или тех, кого они избрали своими вождями. До сего момента ей казалось, что таким человеком был Георг, но она молчала и не заговаривала об этом с Карлом. Очевидно, настало время расставить все по местам, и он решил сам дать ответы на все ее вопросы.