Дублер - Дэвид Николс

Но в данный момент Нора решила дать Джошу время показать себя – решение это далось ей несколько легче обычного, поскольку он был, весьма кстати, самым привлекательным человеческим существом, какое она когда-либо видела в жизни. Ей даже пришлось сдержаться и не заржать: настолько он был красив. Он казался ходячим и говорящим рекламным плакатом: неправдоподобно голубые глаза, пухлые губы и безупречная кожа, будто совсем без пор, словно ее отретушировали, – но при этом не выглядел женоподобным, или сверхозабоченным собственной внешностью, или, упаси боже, холеным. Этот парень оказался не только красивым и бесспорно сексапильным, но еще и веселым и обаятельным, пусть даже несколько неуклюже и ребячливо. Он слушал ее с обескураживающей внимательностью, его пристальный пронзительный взгляд балансировал на грани театральности, с некоторым перекосом в переигранность. Он смеялся над ее историями, издавал все необходимые ободряющие звуки в адрес ее застопорившейся певческой карьеры, в то же время сдержанно и иронично отзываясь о своей, – казалось, он искренне смущен всем тем, что с ним случилось, и освежающе скромно называл это дурацким везением. Он был почти нелепо джентльменообразным и очаровательным, как будто вышел из какого-то старого черно-белого британского фильма, но при этом совсем не вялым и не бесполым – вовсе даже наоборот. К тому же его обаяние и внимательность не казались актерством, но если все же были им, то настолько совершенным и убедительным, что Нора была счастлива принять все за чистую монету.

Они обнаружили, что выросли в примерно одинаковой среде – шумных, но любящих семьях из высшего рабочего класса: в таких надо кричать, чтобы тебя услышали. Когда бутылка виски, к которой они прикладывались, сделала их чересчур пьяными, чтобы разговаривать нормально, они переключились на кофе и не заметили, как на улице стало светать. В итоге в шесть утра Нора заперла ресторан, и они пошли в направлении Бруклин-Хайтс и через Бруклинский мост в Нижний Манхэттен. Это было именно такое розово-слюнявое, типично романтическое поведение, над которым Нора обычно любила позубоскалить, – она так и сделала, немножко, пока они переходили мост рука в руке, но на этот раз без особой убежденности. В конце концов, в ее жизни появилось разнообразие. Оуэн на первом свидании повел ее в мексиканский ресторан ближе к вечеру, чтобы они успели попасть в счастливый час «два-буррито-по-цене-одного», потом на «Стомп!», от которого у нее разыгралась мигрень. Тогда ей было все равно или почти все равно. Романтика смущала ее, а Оуэн вел себя всего лишь практично, даже если остаток вечера прошел немного более пусто, чем девушке хочется на первом свидании.

Они добрались до отеля Джоша, как раз когда весь остальной город устремился на работу. Там они завалились спать в футболках и трусах на свежезастеленной кровати, свернувшись калачиком лицом друг к другу, словно круглые скобки. Проснулись через три часа, оба с пересохшими ртами и чуть смущенные, и пока Джош был в ванной, Нора выпила огромный стакан холодной воды, потом второй, потом воспользовалась гостиничным телефоном, чтобы позвонить в свою квартиру. Оуэн еще дрых и, когда его разбудил телефон, успел заметить только, что она не пришла домой. Беседа была не особенно долгой или нежной. Нора просто предложила ему надеть штаны, собрать вещи и выметаться оттуда, ко всем чертям, захватив с собой DVD с «Чужим».

Потом она немного повалялась на огромной кровати, глядя в гостиничное окно на офисное здание напротив и очень, очень стараясь вызвать в себе хоть что-нибудь, напоминающее грусть или сожаление. Когда оказалось, что это невозможно, Нора начала тихонько смеяться. Затем, чувствуя себя гораздо лучше, легче и счастливее, она села, сняла оставшуюся одежду, пошла в ванную, отодвинула занавеску душа и поцеловала Джоша Харпера.

Они не выходили из номера три дня. К сентябрю они были женаты, и Нора Шульц стала Норой Шульц-Харпер.

– …вот так мы и познакомились. Уже больше двух лет назад. Очень трогательная история, не находите? Однако, я полагаю, Джош вам уже об этом рассказывал. Он рассказывает каждому чертову журналисту, с которым разговаривает, «как я встретил свою жену, отважную официантку, и спас ее от бессмысленной каторги». Это есть даже на его официальном сайте…

Они сидели, попивая горький капучино и поедая частично размороженный чизкейк в «Акрополе», сохранившейся с пятидесятых годов забегаловке на отходящей от Шафтсбери-авеню улочке. Первоначальным намерением было пойти в кино, но они не смогли найти ничего, что еще не смотрели бы или что не состояло бы целиком и полностью из компьютерной графики, и в результате наплевали на кино и засели в кафе. Там они выпили столько кофе, что их затошнило и у них затряслись руки, и все говорили и говорили, точнее, говорила Нора. Стивен же был не против. Он обнаружил, что она нравится ему даже больше сейчас, когда они оба трезвы. Нора была веселой и яркой, сдержанной и самоироничной, и умной, и сексапильной, и… Да к чему все это? Она явно любит его. Зачем еще ей все время говорить о нем? Для самозащиты Стивен решил сосредоточиться на Нориных недостатках, но возникла проблема: он не находил ни единого.

– И вы поженились? Вот прямо так?

– Ну, не совсем так. Он меня весьма беспощадно преследовал и добивался. Шампанское, подарки, трансатлантические перелеты первым классом. Джош свято верит в волшебную силу флористов. Месяцами я не могла выйти из квартиры, не пнув черную орхидею. Вы же знаете Джоша: такие вещи он не делает наполовину.

– Звучит романтично.

– О, так и было. Но не слюняво-романтично, понимаете? Это было еще и безумно. Я имею в виду, первые шесть месяцев мы практически все время были пьяны, или под кайфом, или занимались сексом. То, что я об этом помню, чудесно.

– Он действительно восхищается вами.

– Правда? – спросила она, просияв помимо воли. – Я не знаю…

– Конечно же. Он вас боготворит.

– Что ж, очень мило, когда тебя боготворят, но, знаете ли, мы, божества, все же иногда хотим получать удовольствие и от разговоров. Причем иных, чем: «Как думаешь, мне нужно поправить зубы?» – Она улыбнулась и облизала свою десертную ложку, а потом похлопала ею Стивена по руке. – А как насчет вас? Как вы познакомились со своей женой? Бывшей женой.

– Алисон. В колледже.

– Ах, институтские голубки. Любовь с первого взгляда?

– Не совсем – во всяком случае, не с ее стороны. Скорее, долгая, медленная, методичная кампания.

– Вы взяли ее измором.

– Я взял ее измором.

– Вы ее преследовали.

– Но нежно.

– Я уверена. И что же пошло не так?

– Вам длинную версию или короткую?

– Давайте длинную. Если только она не по-настоящему длинная. Если я засну лицом в чизкейк, вы уже можете переходить к финалу.

Стивен поднес остывший кофе к губам, передумал и поставил чашку обратно:

– Мне кажется, ее просто достало, по-настоящему достало ждать звездного часа, перемен к лучшему. Когда мы только сошлись, то думали, что все будет хорошо – ну, знаете, приключения, бедные, но счастливые. Затем, после рождения Софи, оказалось, что мы только лишь бедные. Не то чтобы Софи стала каким-то плохим событием – это не так, она была чудесная и есть чудесная, намного лучше всего, что я сделал, и она, наверное, продержала нас вместе дольше, чем мы протянули бы без нее. Но просто перестало быть… радостно, вот и все. Все время беспокойство, паршивые временные работы, тостовое питание и препирательства. В какой-то момент я начал – я никому об этом не рассказывал, – начал притворяться, что у меня собеседования, выдуманные пробы на большие роли в фиктивных фильмах, уходил и сидел в кафе, говорил ей, что почти-подписан, затем придумывал отговорку, почему не получил эту роль: там хотели кого-то повыше ростом или еще что-нибудь. – Грех, в коем Стивен признавался, был несколько свежее, чем ему хватило смелости рассказать, но он надеялся, что Нора его поддержит и подбодрит.