Кровь пьют руками - Андрей Валентинов

Сегодня.

Стыдно признаться, но и нам самим хотелось если не действий, то хоть какой-то определенности.

— Прикрытие организуем, — авторитетно заявил Фол. — Должны успеть.

И, дожевывая изрядный кус мясца (таки не подгорело, в самый раз!), направился к телефону. Ерпалыч обеспечил тылы, сунув в кассетник своих любимых «Куретов», я заткнул уши — и Фол вышел на связь.

Прикрытие нам действительно было необходимо. Даже клиническому идиоту не составило бы труда догадаться, какого сорта люди имеют на посылках исчезника-наркомана, приученного к жертвенной крови; а если вдобавок они могут устроить налет архаров на квартиру… Интересно, знает ли магистр о шалостях «последышей»? Может, да. А может, и нет. Какая разница?! В любом случае, у них Фима — значит, встречи не избежать.

Да и надоело бегать жареным зайцем.

Хватит.

На военный совет (или консилиум?) ушло около часа. Мы прикидывали возможные варианты развития событий; выясняли, кто и что нам может понадобиться; Фол благополучно висел на проводе. Приведенная в чувство Идочка смотрела на нас совершенно ошалело, переводя взгляд с меня на Фола, с Фола на Ерпалыча и так далее по кругу, хлопая ресницами и машинально жуя уже вторую — или третью?! — порцию. Еда ее, кажется, успокаивала. Как транквилизатор. Понятно теперь, почему она такая пухлая. С этими ежедневными стрессами…

Наконец план составлен, все, кто надо, оповещены, — и, чтобы расслабиться, мы принимаем по сто грамм из привезенной Фолом бутылки. Ну, не по сто — по сто пятьдесят. В самый раз. В Идочку Фол тоже влил одну стопку, и это наконец вывело ее из моргательного ступора.

Вовремя — нам пора выдвигаться, если мы хотим оказаться на месте раньше другой стороны. А мы хотим.

Да и «транквилизатор» закончился.

— Идочка, мы не делаем ничего противозаконного, — еще раз внушаю я в дверях растерянной и раскрасневшейся от водки сестре милосердия. — Нам нужно встретиться с этими людьми. У них — Фима. С нашей стороны нет и не было никакого криминала. Нас уже никто не ловит и ловить больше не будет. Понимаете?

Идочка кивает.

Ни черта она не понимает! Ей страшно. Но с этим я ничего не могу поделать.

Осталось только на всякий случай, подобно заправским коммандос, сверить часы — во время совета я свою «Зарю» спрятал в холодильник, чтоб «часовой дедка» наелся от пуза и не вздумал артачиться в самый неподходящий момент. Он и не артачится — ишь, тикает сердчишком, бодрячок!

Все, дескать, парни: пора. Я не возражаю.

И вот мы на месте. Папочка с Фолом доставили нас сюда тайным путем бывалых ассенизаторов — через ту самую трубу. По склону-то в яр если и спустишься, то крайне медленно и со всей осторожностью: обледенелые кручи — не лучшее место для прогулок на ночь глядя.

В общем, арестовывать нас тут, в случае чего, весьма проблематично. Все подъезды к яру хорошо просматриваются группой поддержки: вздумай наши оппоненты пригнать сюда взвод архистратигов — заметят еще на подходе. Тогда условный свист, мы ныряем в трубу, где нас ждут Фол с Папой, и поминай как звали!

А с остальных взятки гладки — дышим воздухом на сон грядущий!

Воображение услужливо рисует картину из готовых на все слов:

Визжат тормозами у края обрыва военные грузовики, по мосту бегут архары, на ходу срывая с плеч автоматы, вниз змеями падают веревки, по которым споро скользят люди в пятнистых комбезах и черных шерстяных шапочках-масках с прорезями для глаз. Мы с Ерпалычем вовсю бежим к трубе, позади пули с противным визгом взметают рыхлый, ноздреватый снег, по дну яра мечутся лучи прожекторов, силясь нащупать нас. Из трубы вырывается Фол, обгоняя Папу, и колокольным набатом, перекрывая стрельбу, крики, шум моторов, овраг заполняет монументальный бас шестиствольного Валька, призывающего на головы супостатов всех Тех, оказавшихся в зоне действия его всематерной литургии…

Стоп! Идиот! Фантазия начинает машинально оперировать словами, те оформляются во фразы, абзацы, тащат за собой образы, способные передаться, воплотиться… во что?! Назад, придурок! Вспомни Выворотку, Первач-псов; вспомни неработающий телефон и океан в динамиках!..

Однако мгновенно «выключить» картинку мне не удается, и я инстинктивно делаю единственное, чем можно разрушить готовую стать правдой (мне со страхом так кажется) иллюзию: превратить все в хохму, в анекдот!

Я злорадно улыбаюсь. Получи, подсознание мое пакостное, накося выкуси! Будет тебе и дедушка Фрейд, и радости полные штаны!

И вот уже по склонам с визгом катят на старых картонках от упаковочных ящиков, как любят это делать мальчишки, розовощекие архары. Они дружно швыряют в нас снежки, и мы отвечаем им взаимностью, прячась за стенами снежной крепости, а от мата Валька прямо из воздуха материализуется лавина свежего навоза, обрушиваясь на…

…Я открыл глаза. По противоположному склону, дальше, за мостом, с визгом съезжала целая орава пацанов. Естественно, сидя на упаковочных картонках!

Вот и пойми теперь, что было вначале: яйцо или курица!

Занятый борьбой с собственным воображением, я не сразу замечаю, что рядом закручивается на удивление плотный снежный смерчик. Ерпалыч дергает меня за рукав, я поспешно оборачиваюсь — и вижу их.

Ну вот, только этого нам не хватало!

Снегурочки!

Да еще целых три сразу! Обычно к концу февраля они куда-то пропадают, до следующего Нового года, а вот поди ж ты! Валька, что ли, крикнуть? Я тяжко вздыхаю. Связываться со Снегурочками, особенно дожидаясь запаздывающего парламентера, неохота.

Но, похоже, придется.

Снегурочки, как и положено, искрятся ледяными блестками, которыми сплошь усыпаны их длинные синие сарафаны и высокие кокошники; они улыбаются нам, приветливо машут руками и подступают все ближе. Кажется, девицы-красавицы совсем не перебирают ногами, а просто плывут, скользят над укрывшим землю снегом. Их лица — миловидные девичьи лица — неестественно белые, словно восковые или обильно припудренные, лишь огромные глазищи-кристаллы сияют зимним блеском.

Не гляди — обморозишься!

Обморозиться и вправду можно, но это надо большой фарт иметь. Вообще-то особой опасности Снегурочки не представляют. Разве что горазды по улицам закружить, ежели с ними хоровод водить откажешься. Лучше уж отплясать свое — быстрее отделаешься! Бывает, еще песни петь заставят: сам не заметишь, как уже горланишь «В лесу родилась елочка» или там «Пусть бегут неуклюже…». А станешь тихо петь, без души — загадки начнут загадывать; а то звать самих себя требуют:

«Снегу-у-урочка-а-а!» И пока трижды не позовешь, метелью вокруг полощут, глаза запорашивают, дорогу путают… В конце концов покружат, попоют, позагадывают да и отпустят с миром. Главное, от поцелуев их уберечься — иначе точно ангину схватишь, с гарантией, если не воспаление легких… Недаром матери детям всякий раз наказывают: хороводы води, загадки отгадывай, а как только целоваться полезет, кричи во всю глотку: «Волк! Серый волк идет!» — и делай ноги. Она гнаться не будет,