Назугум - Ивар Рави

задание, — не увидев урны поблизости, Радков бросил окурок на бетонный пол и затушил растерев.

— Выполнил, вероятно что-то пошло не так и агента раскрыли. Но она все равно довела работу до конца. — Проскурнов повертел расписной горшок в руках, — а теперь нам всучили горстку пепла и попросили заткнуться. Мы даже не можем быть уверены, что это ее прах.

— Вот забыл, — порывшись во внутреннем кармане пиджака, Радков вытащил сложенный вчетверо лист бумаги.

— Что это? — Проскурнов терпеливо ждал ответа.

— Заключение их генетиков с расшифровкой генома. Сравни с показаниями в базе у себя, получишь ответ чей прах в горшке.

— Серега, — по старой памяти Виталий Иванович называл Радковапо-приятельски, — мы не можем на вашем уровне пригрозить этим китайцам? Вся эта история с исламистами, что похитили Светлых, высосана из пальца. Наши «наружники» видели, как Александра садится в лимузин, проследили их до ресторана в деловом центре Шанхая. Там априори не могут никакие террористы с их тотальной китайской слежкой за гражданами. Неужели мы проглотим эту чушь и спустим им все с рук?

— Проглотим, Витя, проглотим. Сам знаешь, какая политическая обстановка в мире. Запад против нас, Америка спит и видит, как ослабить нашу страну. В этой ситуации Китай практически единственный наш союзник, не считая непредсказуемого турецкого султана. С самого верха спущено указание — не дразнить султана и дракона, их помощь еще понадобится. А посему, смирись с тем, что ситуация предстоит таким образом — агента похитили и убили исламисты. Ну, давай, будь здоров, Витя, будет время посидим, вспомним студенческие годы.

— И тебе не хворать, — Проскурнов пожал руку товарища, направляясь к машине. Он снова оглянулся на горшок, удобно устроившийся рядом с ним: был человек, а осталась горстка пепла. Прибыв на базу, Проскурнов сразу передал прах на проверку — китайцам он не верил от слова вообще. Занятый рутинной работой, генерал на пару дней забыл про своего погибшего агента, пока его не побеспокоил заведующий лабораторией Сычев Никита.

— Виталий Иванович, у меня готовы результаты по вашему заданию.

— Проходи, Никита, докладывай, — Проскурнов откинулся в кресле.

— Качественный анализ на ДНК на 99,9 совпадает с анализом представленным в нашей картотеке и принадлежит Александре Госсман, — не стал утомлять Сычев пространными терминами. Надежда, теплившаяся в груди Проскурнова угасла, не успев разгореться. Он устало кивнул:

— Свободен, Никита, спасибо. — Сычев, дойдя до двери остановился:

— Виталий Иванович, разрешите высказать свои соображения?

— Говори, — Проскурнов встал, подойдя к секретеру достал коньяк. Армянский коньяк ему присылал старый друг, Авакянц Амос, с которым дружили еще со времен службы в армии. Плеснув себе на два пальца, генерал опрокинул рюмку и блаженно зажмурил глаза — классная вещь коньяк. Врачи рекомендовали красное вино, но Проскурнов предпочитал коньяк.

— Дело в том, что я решил сделать еще и количественный тест. Меня смутило наличие в прахе предметов горения древесины, — Сычев сделал паузу. Увидев, что Проскурнов заинтересовался, продолжил:

— Количественный тест праха показал критически малое содержание ДНК нашего образца из картотеки.

— Никита, говори прямо, что ты хочешь этим сказать?

— Возможно китайцы смешивают прах или просто используют для этого промышленные печи, где сжигался строительный мусор. Но основная часть пепла в вашем горшке — зольные элементы, — скороговоркой закончил мысль заведующий лабораторией.

На секунду воцарилось молчание, судорожно сглотнув, Проскурнов задал вопрос:

— Никита, можно ли вручить горстку пепла со следами ДНК, если человека не сжигали?

— Запросто, Виталий Иванович, в пепел надо просто добавить небольшой фрагмент человеческого тела — волосы, ногти и так далее.

— Никита, ты заслужил премию, зайди в отдел кадров, напиши заявление. — Проскурнов едва сдержался, чтобы не обнять своего ученого. Глубоко в подсознании, он чувствовал, что китайцы врут. Сама версия произошедшего выглядела неправдоподобной, нелепой, рассчитанной на дураков. Да и Тао Хань, находящийся в реанимации свидетельствовал, что Александра до него добралась.

Отпустив заведующего лабораторией, Проскурнов развил кипучую деятельность: созвонился с коллегами из СВР и ГРУ по защищенной линии. Новостей не было, но выслушав его, собеседники на проводе отмели версию китайцев — никакой активности исламистов на территории Китая замечено не было. Впрочем, и самих исламистов, по сведениям СВР там тоже не было. Бывали периодические конфликты в автономном округе, но чтобы в Шанхае были прецеденты — такого СВР не припоминало.

— Значит ты жива, Александра, а зная твое желание жить, следует ожидать, что вскоре ты себя проявишь! — Довольный новыми обстоятельствами, Проскурнов достал коньяк — такие новости заслуживали четырех пальцев.

* * *

Одно дело сказать, совсем другое дело сделать. После моих слов про захват лагеря, Фатима преобразилась, девушка заметно воспряла духом. Вот уже третий день как турчанка донимала меня вопросом, когда именно я планирую захватить лагерь. С одной стороны, меня удивляла ее невероятная вера и наивность, но в то же время такое доверие тешило самолюбие. Два дня подряд, пользуясь привилегией свободного перемещения по лагерю, изучал обстановку. Утешительного было мало — весь лагерь был окружен металлической сеткой под напряжением. Но даже если бегущему удалось бы чудом преодолеть такой забор, за ним шло второе препятствие из двухметровой полосы спутанной колючей проволоки. Это, не считая сторожевых вышек, расположенных на расстоянии ста метров друг от друга. Лагерь Сяодун имел форму прямоугольника — он вытянулся с востока на запад на шесть сотен метров, если считать по количеству сторожевых вышек. Ширина была четыреста метров. Тот усиленный барак, в котором мы находились прежде, был дополнительно отгорожен металлической решеткой под напряжением.

Вышки были невысокие, не более пяти метров, в каждой дежурил китаец, вооруженный автоматом и биноклем. Наиболее активными были две вышки, что находились напротив туалетов и душевых. В лагере не стали заморачиваться соблюдением права частной жизни — стены душевых были не выше полутора метров. Когда женщины мылись, их головы были видны с любого места в лагере, а с вышек открывалась дополнительная картина. Если на остальных вышках дозорные чаще всего дремали, на двух вышках вблизи душевых, всегда старались рассмотреть купающихся.

Со слов женщин в лагере, первое время они мылись сидя, стараясь не попадаться под око бинокля. Но со временем все перестают обращать внимание на извращенцев с биноклями. Мой период игнорирования разглядывания меня в бинокль не прошел — каждый раз моясь на корточках, проклинал этих наблюдателей, сдерживаясь от искушения показать фак. За такой жест можно было попасть в карцер — в каждом бараке были стукачки, китайцы всегда узнавали необходимую информацию. Шел третий день после того, как я озвучил Фатиме идею захватить лагерь, но путного в голову не приходило.

Направляясь в душ уже в сумерках, заметил, что вся территория вокруг него,