В объятиях Шамбалы - Эрнст Мулдашев

Все мы залезли в спальники. Я долго не мог уснуть. Хор из храпа в исполнении Селиверстова и Рафаэля Юсупова начал даже смешить меня: грандиозно-рычащие звуки, издаваемые Юсуповым, сопровождались завывающими аккордами Селиверстова с периодическими остановками дыхания, когда казалось, что он, Селиверстов, умер, чтобы через несколько секунд воскреснуть и взять такой аккорд, от которого бы задрожала не только вся палатка, но и весь Тибет.

Я посмотрел на счастливые храпящие лица ребят, повернулся на живот и уснул, тоже, возможно, добавив в ночной хор свой голос.

Утром я проснулся от крика Селиверстова:

— Шеф, вставай! Монумент… как его… ну, тот, о котором монах говорил… открылся. На лазер похож, монумент-то!

Монумент Тшела Намсум Пике

— Это монумент Тшела Намсум Пике, — послышался голос Рафаэля Юсупова.

— А… а… — ответил Селиверстов. Я вылез из палатки, протер заспанные глаза и спросил:

— Где?

— Да вот же, перед нами, — указал пальцем Селиверстов. — Видишь, две громадные остроконечные пластины торчат, а между ними сделано что-то наподобие перемычки, соединяющей их. Видишь?

— Вижу, — ответил я, просыпаясь.

— Красивый монумент ведь, а?!

— Вот это да! — воскликнул я, окончательно проснувшись.

— А я вчера еще этот монумент приметил издалека, — раздался голос тоже проснувшегося Равиля. — Пока ты, шеф, сидел и Думал около Дома Счастливого Камня, я сфотографировался на фоне этого монумента. Селиверстов фотографировал на цифровую камеру. Хочешь, покажу на экране?

— Давай… — нехотя ответил я, не сводя глаз с самого монумента.

На экране цифровой камеры я увидел занимающую полснимка спину Равиля, в то время как сам монумент всего лишь выглядывал из-за горы. Тем не менее, было заметно, что видимая часть монумента явно выделялась на фоне пологих тибетских холмов.

Эх, Селиверстов ! — пробурчал я, не будучи удовлетворен снимком. — Хорошая спина на снимке получилась! Оторвавшись от экрана цифровой камеры, я поднял глаза на сам монумент, хорошо видный из нашего лагеря, и стал внимательно его разглядывать. Ближняя к нам «пластина» выглядела как несколько изогнутый полуовальный лист с конусовидным выпячиванием на вершине. Этот конус продолжался книзу и по серединной линии «пластины» перетекал в конусовидную выпуклость, плавно переходящую в вогнутость. Форма ближней «пластины» была элегантна и необычна. Хорошо просматривалась четкая граница между «пластиной» и основанием монумента; казалось, что «пластина» не является продолжением каменного основания, а выступает откуда-то изнутри его. Складывалось впечатление, что «пластина» внутри каменного основания переходит в шаровидную конструкцию, которая дает возможность «пластине» двигаться, как в суставе.

Задняя «пластина» имела листовидную форму с зубчатыми краями. Она тоже была как бы погружена в основание монумента. Но, в отличие от передней «пластины», было похоже, что задняя «пластина» закреплена намертво и не имеет подвижности.

Расстояние между обеими «пластинами» составляло около 500 метров . Обе «пластины» были соединены между собой острогранной перемычкой, которая в двух местах подразрушилась. Но если участок разрушения рядом с задней «пластиной» носил явно естественный характер, то клиновидная впадина, проходящая через перемычку рядом с передней «пластиной», могла быть не участком разрушения, а конструктивной особенностью этого монумента.

— Странный монумент какой — а!? — проговорил я. — Каково, интересно, его предназначение?

— Не знаю, — тихо ответил Равиль.

— Это огромный лазер, — уверенно сказал Селиверстов. — Ты понимаешь, шеф, я все-таки бывший военный летчик и в технике кое-что соображаю.

— Добавка «бывший» не усиливает авторитетности Вашего заявления! — заметил Рафаэль Юсупов.

— Скажу Вам, скажу Вам… Рафаэль Гаязович, — взъерошился Селиверстов, сердито глядя на Юсупова, — я не виноват в том, что Советская Армия начала разваливаться и к профессии «военный летчик» пришлось сделать добавку «бывший». Но от этого-то знаний у меня не убыло; лазеры мы в летной школе тщательно изучали.

— А может, ты, Сергей Анатольевич, на тройки учился! — опять вставил шпильку Рафаэль Юсупов.

— Я? Да я сплошной четверочник был.

— На пятерки не тянул, значит.

— Да, не тянул. Но на четверку всегда знал, на твердую четверку.

— Ну ладно тогда, — усмехнулся Юсупов. — Мы послушаем Ваш «четверочный вариант знаний» о лазерах и сопоставим его с этим монументом. «Пятерочный вариант» был бы, конечно, предпочтительнее.

Шеф! — взмолился Селиверстов, — да что это такое, а!? Только хочешь развернуть мысль во всю ширь, так сразу перебивают и переводят разговор на тему всякой чепухи по типу «пятерки» или «тройки». Запрети Рафаэлю Гаязовичу перебивать меня!

— Запрещаю! — засмеявшись, сказал я. — Рассуждай, Сережа!

— Так, так… так, так… — стал собираться с мыслями Селиверстов. — Так, так…

— Что, так и будем «так — такать»? — опять не удержался Рафаэль Юсупов.

Селиверстов негодующе взглянул на него и начал говорить:

— Лазер это вещь серьезная. Очень серьезная…

— У нас в глазной хирургии лазер тоже применяется, и мы тоже кое-что соображаем в лазерах и знаем, что лазер — это вещь серьезная, — снова вставился в разговор Юсупов.

— Рафаэль! Дай Сергею Анатольевичу сказать! — одернул я Юсупова. — Продолжай, Сережа.

Древний лазер?

— Если говорить о лазере… м… м… серьезно, — Селиверстов искоса посмотрел на Юсупова, — то можно сказать, что он, то есть лазер, состоит из Двух зеркал, пространство между которыми называется резонатором. Внутрь резонатора накачивается энергия, которая принимает характер когерентного излучения, то есть излучения со строгим сохранением фазы колебания. Одно зеркало в резонаторе всегда закреплено намертво и обладает свойствами стопроцентного отражения, второе зеркало является подвижным (для настройки на частоту волны) и делается из «полупрозрачного» материала, то есть материала, способного не только отражать излучения, но и, при достижении определенной мощности, пропускать его через себя в виде луча. Все лазеры, будь то медицинские, будь то военные, будь то технические, построены по этому принципу. Наука о лазерах, кстати, очень серьезная наука…

— К чему ты все это рассказываешь? — не удержался и перебил его Рафаэль Юсупов.

— А к тому, — Селиверстов невозмутимо и многозначительно поднял указательный палец, — что вот этот монумент построен по всем принципам конструкции лазера. Огромный лазер древности это — вот что я хочу сказать Вам, Рафаэль Гаязович!

— Да ну?!