Шаман 2. Чёртов чай - Клименко Тимофей

говорил. Во как! Так что с чаем-то? Попросишь принести? Ещё бы поболтали. Сейчас редко встретишь священника, который не пытается с порога плеснуть тебе в лицо холодной святой водой или накричать на старом, давно отменённом языке.

- Знаешь, как тебе сказать-то… Нечасто мне бесы предлагают почаёвничать, – задумчиво проговорил священник и захлопнул Библию, что всё это время держал в руках. – В этом точно нет никакого подвоха? Не нападёшь со спины?

- Если будешь так каждый раз кочевряжиться, так и вообще прекратим, – недовольно пробурчал с потолка бес, зевнул и чуть громче добавил: – Мне тебе что, на кресте поклясться надо, чтобы ты поверил, что всё по чесноку?

- А что, можешь? – простодушно удивился священник и ввёл этим в замешательство своего иномирного собеседника.

- Нет, конечно,- засопел бес, скривившись, как от зубной боли, это был риторический вопрос…

- Ладно, не обижайся, сейчас схожу, поговорю. Обещаешь вести себя прилично? Без подстав?

- Обещаю! Именем утренней звезды! Век пекла не видать! – показательно пафосно воскликнул бес.

Священник задумчиво кивнул и вышел из комнаты. В коридоре он очень долго разговаривал с кем-то из домочадцев, убеждая их и что-то доказывая. Его богатый бархатный бас отдавался от стен и обволакивал, будто туман в летнюю ночь. Бес всё так же сидел на потолке, задумчиво почёсывая себе за ухом пальцами ног. Иногда он меланхолично зевал и лениво смотрел на дверь. Потом привычно медленно переводил взгляд на окно, на давно заросший крапивой сад под заунывным косым дождём, и снова зевал. Голоса в коридоре стали удаляться и вскоре затихли совсем. Потом послышались шаги, и в комнату решительно зашёл экзорцист с большой уличной метлой в руках.

- Святой отец, ты на Гарри Поттера явно не тянешь! – не удержался от насмешки бес. - Да и погода сегодня нелётная. Ты, наверное, словосочетание «изгонять беса» воспринял слишком буквально и решил затиранить меня этой метлой? Ударить, так сказать, по самолюбию?

- Ты сейчас слово «убирайся» поймёшь слишком буквально и будешь ей в комнате порядок наводить! – не остался в долгу священник и несколькими энергичными взмахами смёл с порога соль. - В квартире никого. Иди, заваривай чай. Ну или можешь всё-таки по углам пыль смахнуть, если тебя эта метла так впечатлила!

- Не знаю, как бесов, но людей ты точно изгонять умеешь! – засмеялся одержимый и одним прыжком спустился с потолка на пол.

Размяв затёкшее тело парой оборотов вокруг себя, он уверено переступил порог, поглядел на соль, потом обернулся к священнику, медленно кивнул «Мерси!» и прошёл на кухню решительной походкой если не хозяина, то уж точно не случайного гостя.

Пока бес хлопотал у стола, беседа текла своим чередом, журча словами, как журчит прозрачный ручей в глубине тенистого сада.

- Слушай, оставь парня в покое. Уйди из него, – проговорил священник, откинувшись в удобном мягком кресле и закинув руки за голову. Его усталый и спокойный взгляд лениво следил за одержимым, как рассматривают что-то давно известное, но всё-таки необычайно новое.

- А почему, собственно, я должен покидать обжитое тело? – засмеялся бес, снимая с закопчённой плиты клокочущий эмалированный чайник. - Нет, я, конечно, уйду, но вот просто интересно: почему? Я хондроз вылечил, почки почистил, лишний вес согнал. Полнейший апгрейд всех систем учинил! А ты говоришь «уйди»… Бергамот или лимон?

- Бергамот, – ответил экзорцист, задумчиво склонив голову набок, – и пару бутербродов. А что же тебе в аду-то спокойно не жилось? Говорят ведь, очень тёплое местечко! Но ведь нет, бродишь тут по Земле, людей искушаешь. Скучно? Или руководство план какой устанавливает по душам?

- Святой отец! Кстати, как тебя по имени?

- Зови пока так. У наших с вашими не принято близко знакомиться, уж извини.

- Охотно извиняю, тем более что и у меня есть темы, которые я не готов обсуждать с малознакомыми попами. И цель нахождения на Земле – как раз одна из таких. Личная, короче! Так что один-один!

Священник понимающе кивнул и выставил вперёд руки, давая понять, что претензий не имеет. Бес тем временем насыпал в заварник душистый чай и залил его кипятком. По комнате тут же пополз мягкий аромат бергамота и настоящего домашнего уюта. Одержимый расставил на столе две жёлтые в цветочек кружки, сахарницу и, заглянув в холодильник, заговорил, будто бы отвечая на заданный самому себе вопрос:

- Нет, столько полуфабрикатов есть определённо нельзя! Потреблять эту гадость в таком количестве жутко вредно для здоровья, тут же половина таблицы Менделеева лежит на каждой полке. Скушай из этой баночки пару ложечек – и ночь кошмариков из-за лютой интоксикации организма обеспечена. Употреблять это не то что нельзя, а попросту не можно! Ветчину будешь? Она относительно безвредная, там даже мясо есть! Немного.

Собеседник с улыбкой кивнул, а бес продолжил развивать мысль, чувствуя прилив красноречия, какой чувствуют случайные попутчики в ночном купе.

– Люди едят дрянь, читают дрянь и думают тоже дрянь. А от дряни хорошего не получишь ни в чём. Как ни старайся. Люди сами себя губят, но ведь не признаются в этом никогда. Всё им кто-то другой виноват. Обвинил и сиди, болтай ножками, мол, сам-то я хороший, белый и местами пушистый. Это меня чёрт, сосед или начальник обманул, подтолкнул, искусил. Короче, нужное подчеркнуть.

- Ну-ну, а то вы людей не искушаете! Приходите сюда исключительно хондрозы страждущим лечить да попов чаем баловать?

- Искушаем, как не искушать. Без этого мы потеряем вкус к вечности! Но знаешь, мы приходим сюда не только мучить людей и получать с этого жизненную силу. Мы о вас заботимся и помогаем развиваться и расти над собой. Наши испытания укрепляют ваши души и делают людей мудрее и сильнее. Зачем? А всё просто, кормовую базу нужно беречь и лелеять, без людей мир демонов зачахнет. Тут, святой батяня, баланс! И мы - его главные хранители. Неожиданно?

Бес сделал шаг назад, любуясь тем, какой эффект произвели его слова. Так художник горделиво отходит от картины, чтобы одновременно видеть и своё полотно, и то, какие эмоции оно вызывает у зрителей.

- Демагогия и брехня! – коротко резюмировал поп, а бес громко засмеялся и зааплодировал.

- В точку! Тёртый ты калач, святоша, сразу