Самый громкий процесс нашей эры. Приговор, который изменил мир - Сергей Лукацкий

Еще одним политическим обвинением, инкриминируемым Иисусу, является запрет платить tributum - налоги Риму: «Запрещает давать подать кесарю, называя себя Христом, Царем» (Лк., 23: 2). В этой цитате есть упоминание термина Христос, в его подлинном, политическом значении, к тому же увязанное с запретом давать подать, что уникально в Евангелиях. Мотивировка отказа от подати сугубо иудейская, очевидная евреям (как уже было указано выше) и вполне религиозно-политическая: Бог - единый господин, единственный властитель, которого должен признавать иудей, а потому при уплате десятины (налогов) светскому правителю, анев Храм Яхве этот правитель является «заместителем» Бога. По сути, уплата подати языческому владыке приравнивалась к идолопоклонству. Первая заповедь Декалога толковалась как запрет на признание власти императора и выплату ему дани. Иисус обвинялся в том же, что пишет Флавий о школе повстанцев Иуды Галилеянина.

Видимо, был превратно истолкован знаменитый афоризм Иисуса «Отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу» (Мк., 12: 17). Вероятнее всего, что Его фраза может иметь такое прочтение: пусть кесарь идет в свой Рим и распоряжается там, а Бог пусть владеет своей Святой землей Израиля. Или: такие деньги, с изображениями императора или других региональных властителей (с «кумирами»), не годятся для жертвы в Храм (годится только «шекель ха-кодеш»), и отдать монету следует тому, кто на ней изображен. Эту трактовку подтверждает мнение, что более верным вариантом прочтения является «возвращайте кесарю», а не «отдавайте». Но и тут видна политика, а не теология, поскольку призыв к отказу от валюты страны оккупанта - это революционный акт.

Евангельская сцена отпускания преступника в честь праздника не находит подтверждения в альтернативных источниках. Иосиф Флавий, аккуратно и не без бахвальства перечислявший все привилегии, данные евреям римскими кесарями, при этом умалчивает о «пасхальном помиловании». Нет ничего подобного ни в одном источнике, описывающем деятельность других префектов или прокураторов Иуде - ни до, ни после Пилата. Матфей и Иоанн указывают, что был обычай отпускать одного узника только на Песах, Марк и Лука расширяют применение привилегии, говоря, что отпускали на всякий праздник (вероятно, иудейский). Но Матфей, Марк и Лука считают, что обычай этот имел римский правитель - Пилат. Иоанн относит помилование в Песах к иудейскому праву и традиции: «Есть же у вас обычай, чтобы я одного отпускал вам.» (Ин., 18: 39). Здесь явное противоречие в трактовке права отпускать преступников, которого, впрочем, у иудеев не было. Однако подобный обычай был у римлян и греков. Император (и только он) мог помиловать государственного преступника. Делалось это в честь громкой победы римской армии или в честь триумфа самого императора. Как Пилат мог себе позволить присвоить исключительное право императора? Пилат совсем сошел с ума?!

Совершенно не ясно, почему евреям, единственному из всех народов империи, была дарована эта уникальная привилегия: освобождать узника, обвиненного в мятеже? Причем иудеям, по Евангелиям, дано право освобождать даже известных политических убийц, террористов, каким был Варавва (он сделал «возмущение и убийство»). Выходит, что чем известней и популярней бунтовщик, тем выше его шансы избежать креста, пользуясь симпатиями толпы. Но бунт - политическое преступление, исключительная юрисдикция действующей римской власти, а не «власти улицы». Подобная практика «амнистии по заявкам зрителей» - полнейший абсурд, принимая во внимание количество праздников в еврейском календаре. Подобная ситуация противоречит логике, известной нам истории и юридической практике Римской империи. Но даже если и так, даже если у евреев было право миловать заключенного, то это вовсе не давало им права диктовать римскому судье, какой каре он должен подвергнуть прочих обвиняемых, участвующих в процессе, а евреи, по Евангелиям, требуют не только освобождения Вараввы, но и распятия Иисуса! Это невероятно, но Пилат выполняет их волю.

Домиций Ульпиан - выдающийся юрист и государственный деятель, в своем многотомном труде «Об обязанностях проконсула», обобщил опыт деятельности римских наместников в провинциях, а также свой личный опыт: «Никто не может передать другому данное ему право выносить смертные приговоры или назначать какие-либо другие наказания, а следовательно, и право освобождения обвиняемых, в том случае, если им не может быть предъявлено обвинение в его (проконсула) присутствии». Pereat mundus, vivat justicia - и никак иначе! В связи с этим весьма странным и сомнительным представляется то, что Пилат передоверил иерусалимской черни или тетрарху Галилеи Ироду право суда. Эпизод диалога с Иродом Антипой упоминается только Лукой (Лк., 23: 6-12), но ставится под сомнение обстоятельством исчезновения «светлой одежды»: «Но Ирод со своими воинами, уничижив Его и насмеявшись над Ним, одел Его в светлую одежду и отослал обратно к Пилату» (Лк., 23: 11). Ведь, согласно словам евангелистов, солдаты у подножия креста делили собственную одежду Иисуса: «Хитон же был не сшитый, а весь тканый сверху» (Ин., 19: 23, а также Лк., 23: 34; Мк., 14: 24; Мф., 27: 35).

Знаменитая сцена «умывания рук» Пилатом выглядит очень маловероятно. «Умывание рук» - это еврейский обычай очищения (ритуал эгла аруфа), так поступали иудеи, когда хотели смыть кровь ответственности и произнося соответствующее заклинание: «Если в земле, которую Господь, Бог твой, дает тебе во владение, найден будет убитый, лежащий на поле, и неизвестно, кто убил его, то пусть выйдут старейшины твои и судьи твои и измерят расстояние до городов, которые вокруг убитого; и старейшины города того, который будет ближайшим к убитому, пусть возьмут телицу, на которой не работали, [и] которая не носила ярма, и пусть старейшины того города отведут сию телицу в дикую долину, которая не разработана и не засеяна, и заколют там телицу в долине; и придут священники, сыны Левиины [ибо их избрал Господь Бог твой служить Ему и благословлять именем Господа, и по слову их должно решить всякое спорное дело и всякий причиненный вред,] и все старейшины города того, ближайшие к убитому, пусть омоют руки свои над [головою] телицы, зарезанной в долине, и объявят и скажут: руки наши не пролили крови сей, и глаза наши не видели; очисти народ Твой, Израиля, который Ты, Господи, освободил [из земли Египетской], и не вмени народу Твоему, Израилю, невинной крови. И они очистятся от крови» (Втор., 21: 1-8). Но это все происходило после того, как мертвое тело было найдено, но не перед убийством, иначе это абсурдно. Но в любом случае, при ненависти Пилата ко всему иудейскому, исполнение религиозного обычая по меньшей мере странно.

Заслуживает внимания эпизод, где Иисус пытается вроде бы оправдаться, объяснить Пилату, что Его царство иное - это не Иудея, которой правит Тиберий, в лице Пилата, а Его царство - это Царство Истины, «Царство Мое не отсюда» (Ин., 18: 33-38). Он, в изложении Иоанна, пытается сказать, что его власть не светская, но Божественная. Но Иисус неудачно выбрал адресата своей аргументации, поскольку Пилат понимает Его совсем не так, как бы хотел Иисус. Для римлянина государственная власть имела сакральный характер! Претензия Иисуса на Божественную власть - это еще одно покушение на власть кесаря. Римляне не проводили четкой границы между царством светским и Божественным. Еще в греческом мире, установленном Александром Великим, царей часто именовали высокими титулами-прозвищами, по которым их и различали, поскольку богатство имен не было в чести. Например, Птолемей I и Антиох I названы Сотер (спаситель), Птолемей III (благотворитель), Птолемей V Епифан (проявление бога), а Антиох II и вовсе имел скромное прозвище Теос (бог).