Быть Лолитой - Элиссон Вуд

выборе, который сделала сама. Никогда так и не узнаю, как бы отреагировал мистер Улман.

11

Он злился на меня, если я не кончала. Наше новое занятие: он делал «Джинанас» и «Космо», развязывал свой подарок (снимал с меня одежду), еще один «Космо», полупрозрачный бюстгальтер и сочетающиеся стринги были его любимыми, еще по напитку, ему не нравились кружева, он предпочитал снимать что-нибудь шелковое, темное полотенце наготове, он всегда сверху. Мне по-прежнему было больно. Я не просила его остановиться. Но теперь кровь шла лишь иногда.

Он знал, что я принимаю таблетки и что раньше спала только с другими девственниками, всегда с презервативом, потому что беременность меня ужасала. Я понятия не имела, со сколькими женщинами спал он. Спросила однажды, а он просто рассмеялся. Я решила, это значит, что со многими.

Я сомневалась, что он понимал причины моих стонов – этот вздох означал «продолжай», этот «остановись», вдох значит «пожалуйста», ногти говорят «правда, пожалуйста, остановись» – я знала, чему подражать, благодаря той сцене из фильма «Когда Гарри встретил Салли», где Мег Райан имитирует оргазм и шокирует Билли Кристала. Ник никогда не задавался вопросом, а «приятно ли и мне тоже». В какой момент в то лето я поняла, что мое удовольствие зависит от меня. Я прочла «Космополитен», с особым вниманием изучила раздел о сексе. Я должна «сказать своему мужчине, чего хочу, иначе как я могу получить оргазм? Мужчины не умеют читать мысли!» – сообщил мне редактор журнала. В следующую пятницу за ужином я выпила еще один «Космо» и, захлебнув остатки, натянуто улыбнулась и начала беседу.

– Я думаю, тебе следует иногда делать мне куни.

Я тут же пожалела, что мой напиток закончился.

Он чуть не подавился курицей, засмеявшись.

– Ты мне никогда не разрешаешь.

Это правда. Я никогда не позволяла ему целовать меня ниже моей татуировки на бедре, звездочки, всегда тянула его наверх. У меня были определенные разочарованные иллюзии по поводу собственного тела; я никогда, по сути, не видела другой полностью обнаженной девушки, не считая порно во время ночевки в восьмом классе по платному телевидению, поэтому без причины боялась, что у меня между ног может быть что-то не так. У меня не было реальных причин считать так, я была на приеме гинеколога и делала глубокую эпиляцию у профессионала несколько раз к тому моменту. Комментарии каждого были максимум такими:

– Ваша матка чуть наклонена! Ничего страшного.

– Ну, особо удалять и нечего. Но посмотрим, что можно сделать.

– У вас здоровый розовый цвет. Вам нужен новый рецепт?

Не было никаких причин для моих страхов, но все равно я убеждала себя, что со мной может быть что-то не так. Почему еще у меня иногда будет идти кровь иногда во время секса? Почему еще это так больно? Разве весь процесс не должен приносить удовольствие? Даже на секунду я не допускала мысли, что, может, наш секс с учителем был слишком жестким, слишком грубым, что я не готова к нему во всех смыслах этого слова и из-за этого вместо наслаждения – кровь и боль. Эта мысль даже не зарождалась.

Потому той ночью я особенно напилась, и когда он уложил меня на пол и его поцелуи начали опускаться ниже, я зажмурилась и приготовилась, будучи уверенной, что он испытает отвращение ко мне. Меня тошнило от стресса и водки. Я закрыла глаза руками и ждала, когда что-нибудь произойдет. Его рот был теплым, руки на моих бедрах, но внутри меня ничего не происходило. «Разве не должно что-то произойти? – думала я, вспоминая остальную статью, что прочитала. – Не должна сейчас испытать оргазм?» Наш секс никогда не был таким тихим. Звучало ужасно. Мой рот начал наполняться слюнями, и я начала что-то чувствовать, но это была возможность того, что меня вот-вот вырвет.

– О боже, остановись! – я села и глотнула ртом воздух, схватилась за ковер, но комната по-прежнему качалась.

– Что за херня, Элиссон? – Его голос звучал слишком громко, я тут же поняла это. Даже в своем туманном состоянии я поняла, он говорит слишком громко для этого позднего часа и раскрытого окна. Иногда мы слышали шепот телевизора у соседей снизу. И те же соседи наверняка могли услышать, как Ник кричит.

– Я просто…. Я не… – я пыталась сдержаться. Сглотнула слюну обратно, мысленно приказав содержимому желудка оставаться внутри. Он опять заорал, на этот раз точно достаточно громко, чтобы соседи услышали:

– Я лизал твою жопу!

Невозможно забраться в собственных мыслях так далеко, чтобы сбежать от этих слов.

Мало того что все это не принесло мне никакого удовольствия, так еще совсем не было тем, чего я хотела. «Это и есть оральный секс? – подумала я. – Таким и должен быть оральный секс? Мне должно было это понравиться? Что со мной не так?» Все внутри меня закружилось. Сейчас, сейчас произойдет – опухлость, давящее чувство в груди, я задыхалась собственным воздухом, не могла взять себя в руки. Теперь я понимаю, то была паническая атака. Но в тот момент я думала, что умираю. В комнате темно, только свечи, и я видела, как он стоит надо мной, выдергивает одеяло и свою одежду, топает туда-обратно и уходит в спальню, а затем я осталась одна, без трусов, в одном бюстгальтере на его полу.

Он захлебнул остаток моего коктейля, наорал на меня из-за ковра и швырнул стакан в стену. Сотни осколков заблестели в полумраке комнаты. Я зажала рот руками, надеясь, что если буду достаточно неподвижна, то стану невидимой.

Он все еще был частично одет, и я слышала, как входная дверь захлопнулась за ним. Но не могла разглядеть осколки в темноте, была босиком и голая. Я просто икнула и уставилась на луну.

В какой-то момент он вернулся. Я все еще сидела там, где он меня оставил. Теперь он был в шлепанцах.

– Я хочу домой, – сказала я.

Он подошел, поднял меня, и я начала тихо плакать, а он унес меня в спальню. Откинул волосы с моего лица, поцеловал в шею рядом с ухом и прошептал на одном дыхании:

– Я так сильно люблю тебя, я так в тебя влюблен, я никогда не причиню тебе боль, – и все начало плыть и смешиваться, и я знала, он подразумевает то, что говорит. И мы занялись сексом очень нежно. А в свете раннего утра я нашла все осколки и собрала в бумажный пакет, и уже знала, где пылесос. Губкой стерла следы коктейля со стены, намылила пятна на ковре