Решительная леди - Бронвин Скотт

Анне не нравилось поспешное совершение туалета. Уловка Элизы сработала. Упоминание о необходимости торопиться отвлекло горничную, она перестала задавать неудобные вопросы. Когда она закончила, Элиза почувствовала себя гораздо увереннее. Она была бледна, однако, кроме этого, ничего не говорило о том, что ночь прошла в разврате и увеселениях.

Во время маленького путешествия от спальни до экипажа все приветствовали Элизу как обычно. Не замечали ничего странного в ее внешнем виде, да и завтрак в комнате не сочли чем-то подозрительным. Элиза действительно изредка завтракала у себя. Отсутствие внешних перемен и новых чувств, не считая головную боль и болезненные ощущения внизу живота, удивило Элизу. Ей казалось, все, произошедшее накануне, должно серьезно на ней отразиться. Но никто никаких перемен не замечал, все думали, что начался обычный день. Элиза считала иначе. Первый раз она спала с Дорианом Роуландом, Проклятием Гибралтара. Это должно разделить ее жизнь на до и после, это должно было изменить все.

Кучер помог ей взойти в экипаж, Элиза села и откинулась на кожаные подушки сиденья. Что она наделала! Вчера казалось, она ведет себя рационально и обдуманно, а утром вчерашние доводы выглядели неубедительно. Но больше всего беспокоило то, что, несмотря на отсутствие логичного объяснения случившемуся, ей все понравилось. Она ни о чем не жалела. Даже, пожалуй, хотела, чтобы эго повторилось. Вот уж действительно возмутительное поведение! Конечно, в следующий раз нужно действовать осторожнее. Нельзя бросать платье на пол и ждать, пока его подберет Анна. И ночную рубашку тоже следует надевать.

Элиза сама себя остановила. В следующий раз. Изначально не предполагалось никакого следующего раза, а она сидела и планировала его, хотя прекрасно помнила, как говорила себе, что проведет ночь с Роуландом один-единственный раз, да и то лишь для того, чтобы удовлетворить собственное любопытство. Но теперь у нее проснулся аппетит. Только вот за следующим разом должны последовать трудности, потому что это подразумевало зарождение отношений, а Элиза этого не хотела. А чего хотела? Вот в чем вопрос.

«Я хочу, чтобы он достроил мою яхту, — мысленно ответила себе Элиза, но совесть отказалась довольствоваться полуправдой. — И?»

«Возможно, еще я хочу заниматься с ним любовью, — холодно добавила она для своей совести. — В этом нет ничего предосудительного. Никто не узнает об этом. А Дориан Роуланд не возражает». Вот так, этого достаточно для совести.

Как пала она за столь короткое время! Лишь вчера решила отказаться от лиловых туалетов и вести возмутительный образ жизни, а сегодня уже борется с похмельем и обдумывает возможность завести любовника! Конечно же это все вина Дориана. Он, как никто, хорош в скандалах. Элиза лишь сменила платье. Все остальное его рук дело.

И эти руки без дела не останутся. Добравшись до своего кабинета, Элиза выглянула в окно и тут же заметила Роуланда. Он ходил по двору в кюлотах и без рубахи, на бедрах висел пояс с инструментами, светлые волосы были стянуты в хвост лентой. От вида этой мужественной красоты ее бросило в жар. Пьянило осознание того, что прошлой ночью все это — абсолютно все — принадлежало ей. О да, она использует его для занятий любовью. Эта смелая мысль вновь заставила совесть проявиться. «Если ты используешь его для занятий любовью, то для чего он использует тебя?»

Тоже для занятий любовью. Ответ нашелся быстро. Он казался Элизе вполне очевидным. Мужчины вроде Дориана любят секс и, не будет ошибкой сказать, нуждаются в нем. Но что, если секс — не конечная цель, а средство ее достижения? Какова тогда цель? У Элизы нет ничего, что могло бы заинтересовать Роуланда. Притязать на ее положение в обществе не имеет смысла, он превосходил ее по происхождению, к тому же его семья богата, тогда как верфи Элизы грозило банкротство. Жениться он не собирался. У него было все то же самое, что и у Элизы, и даже больше. Она еще раз обдумала все. Возможно, его тоже интересует только секс. А если нет? От этой мысли избавиться не получалось. Вдруг весь вчерашний вечер был сыгран не ради любовных утех в постели? Эти размышления встревожили, и когда Роуланд пришел в ее кабинет, она заговорила не о приятных впечатлениях от минувшего вечера:

— Ты напоил меня специально, чтобы сегодня я опоздала на верфь?

Роуланд остановился в дверях, как всегда, улыбаясь.

— Что, страдаем от похмелья?

Будь он проклят! Выпил в два раза больше ее и совсем не мучается. Из-за загара даже не видно, что он бледен. Это несправедливо!

— Ну, что скажешь?

Роуланд повесил пояс с инструментами на вешалку.

— Нет, не специально. И даже жаль, что ты себя неважно чувствуешь. Выпей кофе, и самые неприятные ощущения исчезнут. Могу послать кого-нибудь в ближайшую таверну, если хочешь.

Элиза ненавидела кофе и покачала головой:

— Нет, головная боль почти прошла. Утром я выпила какао.

— Отлично, значит, мы можем поговорить о делах. Я пришел, потому что хотел поговорить о…

О прошлой ночи. Элиза сделала глубокий вдох. Конечно же он хочет поговорить именно об этом. Им нужно установить правила, понять, чего они оба ждут от дальнейших встреч прежде, чем это снова повторится.

— …об оснастке.

Об оснастке? Элиза дважды моргнула. Он не собирается обсуждать то, что случилось накануне? Она не могла решить, что хуже, говорить о прошедшей ночи или не вспоминать о ней вообще. Последнее могло означать лишь одно: нужно сделать вид, что ничего и не было.

— Да, об оснастке, — еще раз повторил Роуланд. — Мне нужно определиться с высотой мачт. Ты решила, на что ориентируемся, на кеч или на тендер?

— Думаю, на тендер. — Мысли о работе быстро сменили мысли о развлечениях. — Я много размышляла об этом со времени нашего последнего разговора, — после того вечера, когда ты приехал ко мне домой, и мы пили чай у камина. — В таком случае мы сможем натянуть и внутренний форштаг[25], а это полезно тем, кто захочет ходить на яхте и по рекам, и по морю, где погода может быть хуже.

— Но оснастка кеча проще. Если что-то случится, он сможет идти с одной бизань-мачтой[26]и кливером[27], — возразил Роуланд.

— С моими яхтами ничего не случается, — ответила Элиза. — Когда я проектирую, думаю не о том, что с ней случится, а о том, что она выиграет гонку и в любой ситуации сможет вернуться в родную гавань своим ходом. А вот тебе придется обороняться, если ты рассчитываешь на оборону.

Роуланд улыбнулся: