Министерство будущего - Ким Стэнли Робинсон

Мэри: тем не менее мы ею пользуемся.

Дик: и надираем людям будущего задницу.

Мэри: это очень легко сделать, ведь они не способны защищаться!

Дик: верно. Вообрази матч по регби между новозеландской сборной «Олл Блэкс» и командой трехлетних детей, представляющих людей будущего. Естественно, мы надерем детишкам задницу. Это одна из немногих игр, в которую мы насобачились играть.

Мэри: ушам своим не верю.

Дик: да ладно тебе.

Мэри: что же нам делать?

Дик: мы Министерство будущего. Поэтому надо вступить в игру на стороне трехлеток. Выйти им на замену.

Мэри: и играть против «Олл Блэкс»!

Дик: ну да. Хотя играют они в самом деле здорово.

Мэри: значит, нам самим надерут задницу.

Дик: если будем играть хуже, чем они.

Мэри: а у нас получится?

Дик: аналогия несколько поистерлась, но представим, что мы играем просто ради удовольствия. Я помню фильм о южноафриканской сборной на чемпионате мира по регби в Южной Африке. Они были новичками и все же выиграли главный приз.

Мэри: как у них это получилось?

Дик: посмотри фильм. Они играли не просто так. Для других сборных игра в регби была их работой, профессией. А ребята из Южной Африки играли за Манделу. За свою жизнь.

Мэри: итак, есть ли способ как-то улучшить перспективы?

Дик: тут самое время вспомнить Индию. После великой жары они лучше всех в мире провели полную ревизию всех областей. Для начала ставку дисконтирования, конечно, можно установить на низком уровне. Бадим, однако, говорил, что в Индии по традиции считают равными себе семь поколений до и семь после. Работа ведется в интересах семи поколений. Теперь они используют эту идею для перестройки своей экономики. Суть в том, чтобы рассматривать дисконтную ставку в виде колоколообразной кривой, на вершине которой всегда находится настоящий момент. С этой точки дисконт для следующих семи поколений практически ничтожен, но потом резко идет вверх. Впрочем, у них есть и другая модель, в которой дисконтная ставка задается только на пару поколений, после чего падает до нуля. В обоих случаях из расчета удаляется бесконечность, а будущим поколениям придают более высокую ценность.

Мэри: неплохая мысль.

Дик: мы отрабатывали разные модели, чтобы выяснить, какие графики дают наилучшее уравнение расходов и выгод. Довольно интересно.

Мэри: я тоже хочу посмотреть. И просчитать.

Дик: предупреждаю: «Олл Блэкс» будут пытаться отобрать мяч. Может быть больно. Они постараются выбить из нас уверенность в своих силах.

Мэри: если тебя атакуют, брось мяч мне. Я буду играть инсайда.

Дик: Австралия с тобой.

Они убивали нас, мы убивали их.

Все члены нашей маленькой ячейки помогали ликвидировать последствия великой жары. Такие вещи не забываются. Я сам не разговаривал три года. Когда заговорил снова, мог произнести всего несколько слов. Точно вернулся в двухлетний возраст. В ту неделю я умер, все пришлось начинать с нуля. Многие «дети Кали» прошли через то же самое. Или еще хуже. Не все мои товарищи остались людьми.

Вопрос сводился к выявлению виновных, их розыску и выработке подхода. Выслеживанием и детективной деятельностью занималось другое крыло. Многие виновные прятались, отсиживались на островах-крепостях, заводили себе мощную охрану. Даже выявив их, подобраться было трудно. Они чуяли, что им грозит.

Методы отрабатывались постепенно. Поначалу мы несли тяжелые потери. Разумеется, подрыв смертников часто приносит результат, однако это грубый, уродливый и ненадежный способ. Большинство из нас его отвергало. Мы не фанатики и желали большей эффективности. Куда разумнее убить и скрыться. После чего налет можно повторить.

Лучше всего для этой цели подходят дроны. Работа в основном сводится к разведке – найти виновного, выявить моменты, когда он беззащитен. Это непросто сделать, но как только удается – бум. Дроны летают все быстрее и быстрее. У виновных нередко имеется защита от них, однако ее частенько можно преодолеть за счет численности. Рой дронов, каждый размером с воробья, летящий на скорости сотен и даже тысяч метров в секунду, трудно остановить. В те годы виновные гибли пачками.

Постепенно они приучились не высовывать нос наружу. Через десять лет кампании до них дошло. Охрана удвоилась.

Появились новые вопросы. Есть ли еще люди, чья вина заслуживает смертной казни? Ответ: да. Можно ли до них дотянуться? Ответ: намного труднее.

Иногда мы нанимались в домашнюю прислугу и садовниками, годами работали под прикрытием. В других случаях успех приносил банальный «взлом с проникновением». Подчас виновные теряли бдительность в дороге. Телохранителей тоже иногда приходилось убивать – что ж, сами выбрали такую работу. Если ты охраняешь массового убийцу, не обижайся, если тебя сочтут сообщником. Мы их не жалели.

Беспокоили нас лишь так называемые сопряженные потери. Другими словами, случайная гибель невинных людей в процессе поражения цели. Виновные постоянно их убивают, на то они и виновные, но мы-то не такие. Это дело принципа. Кали справедлива и дотошна. Если ради убийства ста виновных надо убить одного невинного – план никуда не годится.

Поэтому временами приходилось выкручиваться. Однажды мне пришлось ползти по вентиляционным трубам. Воздухозаборник оставили без присмотра – большая ошибка. Темно хоть глаз выколи, однако план здания четко отпечатался у меня в памяти. Залез внутрь, ползу и ползу, налево, направо, вверх, вниз. У меня с собой были пластмассовый нож, кусачки и отвертка. Потихоньку, очень медленно, ослабил шурупы на вентиляционной решетке на потолке главной спальни. Два часа возился. Зафиксировал местонахождение виновного с помощью очков ночного видения и микроперископа. Фабрикант оружия. Их пруд пруди, но тех, что на самом верху, владельцев основных пакетов акций, не так много. Мы выявили несколько сотен. Все они торгуют смертью. Массовые убийцы под знаменем чистогана. Может быть, вам такие попадались.

Подпрыгнул, провалился прямо на кровать вместе с решеткой и веревочной лестницей. Быстро нанес виновному четыре удара ножом в туловище, потом несколько ударов в шею. В очках ночного видения кровь выглядит черной. Виновный уже не проснется.

Влез обратно по веревочной лестнице, не обращая внимания на второго человека в постели, он сполз на пол – или окаменел от шока, или пытается не привлекать к себе внимания. Умница. Ползу обратно по трубам, быстро ползу. Спускаюсь на стену вокруг участка, оттуда на крышу, там уже ждет дрон, чтобы унести меня, как посылку.

Осталось разослать фотографии с гермошлема и отчет о выполненной акции. Пусть виновные знают: «дети Кали» настигнут вас даже в вашем сверхнадежном логове, в кровати, во сне. От нас не спрячешься, не убежишь.

Один – в минус, в списке еще несколько сотен. Список, возможно, увеличится. Потому что Кали все видит. И «дети Кали» не успокоятся, пока остался хоть один виновный. Зарубите себе на носу.