Импульс - Кэтрин Коултер

* * *

К одиннадцати часам утра Маркусу с помощью всего-навсего одного телефонного звонка Марти Якобсу из «Майами геральд» уже удалось разузнать немного о Рафаэлле Холланд. Марти знал все про всех и любил посплетничать, причем абсолютно безвозмездно. Он рассказал Маркусу о «Пулитцере», который получила Рафаэлла… да, за разоблачение около двух с половиной лет назад группы неонацистов в Делавэре. Значит, Рафаэлла и есть та самая журналистка, проводившая расследование. Маркус помнил ту историю. После «Пулитцера» она перешла в «Бостон трибюн» и быстро добилась повышения, получив должность репортера отдела расследований. Говорят, она красотка. Неужели Маркус хочет затащить ее в постель? Ну, в таком случае он Маркусу ничего не говорил… Затем Марти сказал ему, куда и кому надо звонить, чтобы получить информацию более личного характера. Маркус выяснил, что ей лет двадцать пять — двадцать шесть, что она умна, упряма, иногда действует необдуманно, повинуясь импульсу, что только что расследовала еще одно шумное дело о парнишке из Бостона. Подозревали, что он вырезал свою семью, но оказалось, что это не так… — преступление совершил его младший брат, и Рафаэлла докопалась до истины. Мало кто знал, что она была незаконнорожденной. Мать Рафаэллы была очень богата и родила ее, будучи совсем юной. Личность отца Рафаэллы не была установлена, и, похоже, вряд ли будет когда-нибудь известно, кто он.

Чарльз Уинстон Ратледж Третий, очень богатый, влиятельный газетчик, приходился Рафаэлле отчимом. Ее мать в настоящий момент находилась в коме и лежала в частной клинике на Лонг-Айленде — в ее машину врезался пьяный водитель, скрывшийся с места преступления. Полиция разыскивает темно-синий седан, но не знает ни номеров машины, ни даже пола водителя. В общем, шансов на победу над ней у Маркуса почти не было. Он повесил трубку и откинулся на стуле, постукивая костяшками пальцев по столешнице.

Она приехала сюда, чтобы писать книгу, не так ли?

И ее мать лежит в клинике в коме?

Маркус желал узнать о ней все. Так много всего произошло, даже слишком много, и он понимал, что только информация может спасти его от гибели. Мысли Маркуса снова вернулись к «Вирсавии», к покушению на него прошлой ночью — если только его в самом деле хотели убить. Внезапно он принял решение позвонить Сэвэджу в Чикаго.

Набирая номер Сэвэджа, Маркус улыбался, слушая мелодичные сигналы. В первые шесть месяцев работы офис Маркуса был добросовестно снабжен подслушивающими устройствами. Потом он просто выложил жучки перед Домиником и сказал, что все это дерьмо ему не нравится и что он уволится, если Доминик не будет достаточно доверять ему, по крайней мере как управляющему курортом.

Затем, два месяца спустя, Маркус самостоятельно установил специальную личную линию, о которой никто не знал. Она действовала по сложнейшим схемам, и проследить и вычислить звонки было просто невозможно благодаря изобретательности таможенных служб США.

Они снабдили Маркуса застрахованным от прослушивания оборудованием, а также легендой, которую никак нельзя было опровергнуть, не важно, насколько глубоко стали бы копать. Что еще нужно было человеку для счастья?

Теперь каждые две недели Маркус с помощью электронного оборудования проверял офис на наличие жучков. Доверять было хорошо, но до разумных пределов.

— Сэвэдж слушает. Что случилось, Маркус?

— Несколько вещей, Джон. Я хочу, чтобы ты попросил Харли или кого-нибудь из его ребят собрать информацию о некоей Рафаэлле Холланд, журналистке из «Бостон трибюн». Я и сам уже выяснил довольно много, но меня не покидает ощущение, что здесь кроется что-то большее, и, возможно, это большее может стоить мне жизни. В любом случае посмотрим, что удастся раскопать Харли. Что-нибудь прояснилось насчет «Вирсавии»? И насчет этой женщины — Тюльп?

— Да, я собирался звонить тебе в наше обычное время. Имя этой женщины скорее всего Фрида Хоффман, она из Маннхейма, это в Западной Германии. Профессия — наемный убийца. Все не так просто. Она завоевала репутацию железного человека, всегда доводящего дело до конца. За свою работу Фрида всегда получала огромные деньги. Что ты думаешь по этому поводу? Она соответствует твоим описаниям, а в настоящее время числится пропавшей. Харли пытается разузнать, кто нанял ее для убийства Доминика. Когда что-нибудь выяснится, я дам тебе знать. Теперь «Вирсавия». Ничего похожего в Голландии не существует: ни террористической группировки, ни крупной организации — ничего. Однако Харли продолжает поиски. Теперь это не займет много времени. Да, Маркус, по словам Харли, он очень доволен, что ты не дал Доминику погибнуть.

— А как же иначе. Смерть от пули — слишком легкая для него. Он хочет засадить Доминика в тюрьму до второго пришествия. Ах да, Джон, я что-то не понимаю, зачем этим людям вздумалось рисовать какое-то чертово название «Вирсавия» на боку вертолета. Я не вижу ни капли смысла в подобном риске, ведь название может вывести на организацию или на человека, замешанного в этом.

— Потому что, друг мой, предполагалось, что оттуда никто не уйдет живым, по крайней мере никто из тех, кто видел надпись. А Джованни удалось что-нибудь выяснить?

— Не знаю. Он мне ни черта не рассказывает. Всегда вежлив, но тверд как камень. Он просто избегает меня. Что-нибудь выяснили о Корбо и Ван Весселе?

— Мелкие бандиты по найму. По словам Харли, допрашивай не допрашивай, они все равно ничего не смогли бы рассказать.

Но тогда почему они отравились?

Маркус повесил трубку, немного подиктовал Келли и обнаружил, что уже почти час дня. Сейчас Рафаэлла Холланд обедает с Коко.

— Я иду обедать, — бросил он Келли и выскочил из офиса, не дав ей возможности наброситься на него с вопросами, задержать или нагрузить новыми сообщениями.

Стоило Маркусу увидеть Коко и Рафаэллу вместе, он тут же понял — то, что они обсуждают, ему бы не понравилось. Коко поймала взгляд Маркуса и помахала ему, затем сказала что-то Рафаэлле.

Та высоко подняла голову и одарила его взглядом, который напугал бы любого, даже самого отчаянного мужчину.

Маркус ухмыльнулся. Он почувствовал, что мир — сегодня и в будущем — сулит ему много увлекательного, и зашагал к столику.

«Маркус неплохо рассчитал время», — подумала Рафаэлла, недовольно поглядывая на него. Она перебирала про себя всевозможные предлоги для того, чтобы остаться наедине с Коко, когда, к ее великому облегчению, к столику подошла женщина и протянула Маркусу листок бумаги. Коко и Рафаэлла наблюдали, как он прочитал послание, аккуратно сложил записку, махнул им на прощание и удалился.

— Наверное, что-то опять должно случиться, — объяснила Коко. — Маркус может решить почти любую проблему, и все эти проблемы стекаются прямо к нему.

Коко нахмурилась, а Рафаэлла задалась вопросом, не вспоминает ли она о вчерашнем вечере, если ей вообще что-либо известно о случившемся. Рафаэлле совсем не хотелось обсуждать эту тему.

— Хорошо, что на какое-то время мы остались одни. Я ведь в самом деле хотела поговорить с вами, Коко.