Симон де Монфор. Жизнь и деяния - Сомермет Бейтман

Летом 1258 года Симон вошел в число четырех депутатов, посланных навстречу в Камбре с легатами из Англии, Франции и Германии. Генриху III посоветовали остаться дома. Когда посланники прибыли, они обнаружили, что Людовик IX не явился на собрание из-за отсутствия Генриха III. По этой причине ничего не могло быть сделано34. Инцидент, случившийся в июле этого года, показывал истинные чувства короля к своему зятю. Одним летним днем король оставил свой дворец в Вестминстере и отправился на своем кораблике по Темзе, чтобы насладиться обедом на свежем воздухе. К несчастью, началась гроза с проливным дождем и молниями. А поскольку король очень боялся грома, он приказал своим людям грести к берегу и высадился напротив городского дома епископа Даремского, в котором тогда располагался Симон де Монфор. Граф поспешил встретить короля и приветствовал его заверениями, что тому нечего опасаться, потому что гроза уже утихает. На что монарх ответил: «Я очень боюсь молний и грома, но вас боюсь больше, чем всех гроз мира». Симон спокойно ответил: «Это несправедливо по отношению ко мне, мой господин. Вы боитесь меня, вашего преданного друга, всегда верного вам и вашему королевству. Лучше бы вы опасались ваших врагов и лживых льстецов»35.

Тем временем корабль реформ вошел в тихие воды под ярким небом. Эти Провизии давали большие надежды. «Их принятие обеспечит благоденствие всему королевству»36. Хронист Уэверли описывает баронов как людей, только что проснувшихся от глубокого сна благодаря какой-то чудесной силе. В них пробудился дух льва, готового броситься в атаку37. Монахи Бертона получили письмо от друга, находящегося в Оксфорде, в котором он писал: «Великие и трудные дела начаты баронами, хотя их нелегко будет довести до конца. Но бароны все же смело идут вперед навстречу своим задачам. Пусть же судьба дарует им счастливый конец»38. В ноябре 1258 года Генрих писал своему брату Ричарду Германскому, чтобы тот держал его в курсе событий этого года, и просил его принять клятву, предложенную баронами в случае его посещения Англии39. Когда бароны услышали, что он собирается приехать в январе 1259 года, они встревожились, что он может помешать их реформам и тайно провезти в числе своей свиты некоторых изгнанников. Поэтому они послали представителей, которые встретили его в Европе и потребовали повторить клятву, данную королем в Оксфорде. Но Ричард надменно ответил, что ему нет равных в Англии и что он желает получить некоторые советы для предполагаемых реформ. Один из представителей хотел грубо ответить ему, но соотечественники удержали его. Послы сообщили о результатах своей миссии баронам. Поскольку слова оказались бессильны, нужно было переходить к действиям. На побережье была собрана армия, и корабли Пяти Портов стояли готовыми к бою. Но Ричард согласился принять клятву в ответе на письмо своего брата40. В доме главы Кентербери он поклялся на Святом Писании объединить свои усилия с баронами в деле реформирования английского королевства, которому слишком мешали плохие советники. «Я буду хранить эту клятву нерушимой под страхом потери моих английских владений»41. Жители Лондона оказали ему радушный прием как старому фавориту и посреднику между двумя партиями.

К сожалению, недовольство не заставило себя долго ждать. Бароны запретили продавать иностранцам шерсть. Ненависть последних оказалось настолько сильной, что средь бела дня в Лондоне начались убийства и против преступников никто не поднял и пальца. Вышеупомянутый легат Рустанд ушел из монастыря и отказался от своей пребенды с собора Св. Павла. Вскоре итальянский священник прибыл с письмом от Папы, назначавшим его каноником на освободившееся место. Он был посвящен в сан 27 февраля 1259 года. Однажды, когда он вышел из церкви с двумя своими компаньонами, трое молодых людей темного происхождения подкараулили его и убили около двери церкви, а затем догнали и убили его попутчиков42. Юстициарий навлек на себя позор из-за своего жесткого судопроизводства. Он нарушал права шерифов Лондона. Мальчик из Данстебла украл 60 марок в Сент-Олбанском аббатстве и отнес их человеку, жившему в его городе, который оставил город и приобрел пожизненную ренту в другом месте. Но преступление было раскрыто, и его арестовали как подозреваемого. Он ухитрился бежать из заключения и покинул Англию. Услышав об этом, юстициарий послал распоряжение, чтобы этого человека задержали, как только он прибудет в Европу. Из Бедфорда он послал повестку, чтобы Данстеблский монастырь предоставил ему обвинение, но монахи не могли этого сделать, поскольку обвиняемый исчез. Затем они сослались на привилегии и сказали, что не будут покидать свой город. Тогда юстициарий послал вторую повестку, а когда и она осталась без внимания, передал все их имущество в руки короля, и братьям пришлось ехать к нему в Хантингдон, лишь тогда он освободил их за штраф в 10 марок43. Когда юстициарий и его судьи были в Варе в Хартфордшире, они потребовали, чтобы люди из Сент-Олбанса передали им свои дела для рассмотрения, но аббат был против такого нарушения свобод и традиций его церкви. Юстициарий ездил из графства в графство в сопровождении искусных судей, которые поклялись вершить правосудие одинаково беспристрастно ко всем, без послаблений отдельным лицам и без взяток. Они рассматривали все дела, которые передавали им четыре рыцаря от каждого графства, исправили много старых нарушений и не делали уступок никому, каким бы важным лицом ни был обвиняемый, и никто не мог заставить их сойти с пути правосудия мольбами или обещаниями44.

В довершение к другим неприятностям пропал урожай 1259 года, так же как и в прошлом году. Пшеница подавала в начале года такие надежды, что в случай урожая ее хватило бы на два года. Но лето было очень сухим, а осень такой мокрой, что урожай не оправдал ожиданий. Кроме того, на страну также обрушилась чума, которая унесла даже епископа Лондонского45.

Но самая большая опасность лежала в тенденции баронов к разобщению. Некоторые из них попали под влияние королевы и принца Эдуарда и перешли на сторону короля, отколовшись от своей партии, и пренебрегли клятвой соблюдать постановления, которую они дали на Святом Писании46. Смертельная опасность заключалась в том факте, что лидер нации, поднявшейся против иностранцев, сам был иностранцем и держал Винчестер, один из ключевых постов страны47. Симон провел во Франции большую часть этого года по государственным и личным делам, это вызвало разочарование баронов и народа48. Тем не менее он присутствовал на весеннем парламенте 1259 года и рассказал об истинном положении союза с Францией. 10 марта его имя появилось среди тех пятерых послов, которые были назначены для переговоров с Францией49. 1 апреля они отправились в поездку, взяв собой верительные грамоты, так же как и инструкции относительно всех требований по поводу Нормандии50. Прежде чем Симон покинул Англию, у него произошла стычка с графом Глостера. Хронист не указывает точной причины, но Симон в гневе воскликнул: «Я не собираюсь иметь ничего общего с ненадежными вероломными людьми. Мы все объединены клятвой довести до конца наши планы, которые мы обсуждали. Что же касается вас, мой дорогой лорд Глостер, чем выше ваша позиция, тем больше лежит на вас ответственности за то, чтобы претворить в жизнь эти здравые статуты». Вскоре Симон покинул Англию и отправился во Францию. Встревожившись, другие бароны стали давить на Глостера, чтобы тот позвал его назад, и тогда граф немедленно предпринял шаги, чтобы Провизии были воплощены в жизнь на его землях51. Общественное мнение было на стороне Лестера, и в адрес Глостера были сделаны смелые заявления, звучавшие в песне, сложенной в те дни: