Сириус - Стефан Серван

Страх перед Дарием и Черными Звездами постепенно угас.

Может, они сбились со следа? Авриль подумала о гнавшейся за ними парочке, Жорисе и Мэгги. Они казались такими голодными и растерянными. Вдруг парень с девушкой решили не возвращаться к Дарию? Вполне возможно. Если так, то вряд ли Дарию удастся их отыскать. «Не путай мечты и реальность, – шептал в голове злобный голосок. – Ты знаешь прекрасно, Дарий как Ромео. Он пойдет до конца!»

Много раз Авриль казалось, что кто-то идет следом. Хрустнет ветка в лесу, поднимется облачко пыли, заметят непонятный след в грязи – волосы на затылке вдруг встанут дыбом.

Казалось бы, ерунда. Авриль убеждала себя, что это просто страх. Страх зайти слишком далеко в этом диком мире. Страх, что поиски напрасны. Стоит ли еще то шале? Что сказать Малышу, когда они туда доберутся? Как все объяснить?

Сколько бы Авриль ни смотрела на звезды, на вечно меняющемся небе будущее не читалось. Сперва надо дойти до Горы – тогда уже и думать об этом. Авриль нравилось общество Рассказчика. Можно не стесняясь говорить, делиться мыслями. Несколько раз она ловила себя на том, что смеется. Как здорово было смеяться. Мужчина больше не требовал историй. Со временем он стал не таким подозрительным. Ружье часто оставалось у повозки. Про страшное ожерелье он больше не упоминал. Авриль даже подумала, не нашел ли он эту жуткую вещь где-нибудь на дороге. Нужно же отпугивать тех, кто позарится на Эзопа.

Однажды вечером они разбили лагерь в крутом овраге и после скромного ужина долго смотрели, как Малыш, прихрамывая, потешно играет с Сириусом в прятки.

– Где Сириус? Он пячется? – кричал мальчик.

– Хрю-хрю, – отвечал притаившийся в зарослях поросенок.

Когда была очередь Сириуса водить, он звал Малыша точно с такой же интонацией:

– Хрю-хрю?

– Малыш не тут! Малыш пячется!

Было забавно. В то же время Рассказчик по ту сторону костра выглядел хмуро, почти грустно.

– Всё в порядке? – спросила Авриль.

Он вздохнул:

– Да-да. Просто истории порой бывают такими тяжелыми, что их трудно носить.

Авриль не знала, к кому он обращается: к ней или к звездам, рассекающим небесные чернила.

– Сегодня особый день для меня, – сказал старик, – день рождения.

– Ваш день рождения? – спросила Авриль, даже не представляя, откуда ему известно, какое сейчас число. Или хотя бы год. И вообще, разве время имело еще значение?

– Нет, – ответил Рассказчик, – день рождения моих сыновей.

– О, я не знала, что у вас есть дети.

Он подбросил в костер палку, и та затрещала.

– У меня было двое сыновей. Теперь они мертвы.

Авриль кивнула. Очевидно, ему нужно с кем-то поделиться. Девушка боялась ранить мужчину неловкой фразой.

– Что случилось?

– Я уже говорил, что Черные Звезды сожгли мои книги и рукописи. Что грозились отрезать мне руки. Но это ничего. Звезды отняли у меня самое важное. Они забрали моих детей. Обоих.

Авриль невольно тронула свое плечо, где под курткой скрывалась татуировка, и потупила голову.

– Простите.

– Не стоит.

Мужчина поднялся. Он подошел к повозке, порылся там и вернулся с фляжкой и двумя стопками. Одну он протянул Авриль, наполнив до краев каким-то ликером.

– Вспомним моих сыновей.

Авриль не решалась спросить, как их звали. И вообще заговорить. Девушке теперь тоже стало грустно.

Они чокнулись и залпом выпили крепкий напиток. Авриль немного закашлялась и не смогла сдержать слезу.

Чуть помедлив, мужчина сказал:

– Знаешь, Авриль, я говорил тебе, что истории не хуже ломтя хлеба. Они насыщают. Но иногда слова скатываются на самое дно души, как камни в мешке. И тянут нас вниз. Избавиться от такого груза бывает очень полезно.

– Я рада, что вы поделились со мной этой историей, – пробормотала она. – Спасибо за ваше доверие. И за всё, что вы делаете для нас.

– Я знаю, что Малыш не твой брат, – сказал вдруг Рассказчик. – В тот первый вечер, когда мы встретились, я видел фотографию. Ты спала со снимком в руке. А я всегда был слишком любопытен. На фото – родители мальчика, а не твои. Ты черная, а Малыш – белый. Или тебя удочерили?

Авриль опустила голову.

– Я слышал, как вы называете друг друга: братишка, сестренка. Но я думаю, Малыш – не твой брат. Хотя ты заботишься о мальчике как о брате. Это его родителей вы собираетесь искать на Горе?

Авриль вскочила, так что стопка покатилась по земле.

Она гневно смотрела на старика, в его усталые глаза, на осунувшееся лицо, мятую одежду. Девушка злилась на него. На то, что увидел фотографию. Посмел заговорить о том, что связывало их с Малышом, о ее прошлом, которое принадлежит только ей.

Она не могла сказать ни слова. Злоба поднималась из самого нутра, будто для того, чтобы не дать девушке заговорить.

– Если когда-нибудь захочешь рассказать свою историю, – проговорил Рассказчик, опустив голову, – если захочешь оставить свои камни на обочине, я буду рядом.

Авриль не ответила. Она схватила спасательное одеяло и ушла в другой конец поляны, не обращая внимания на вопросительный взгляд Малыша.

Наутро Авриль и Рассказчик поздоровались как обычно. О вчерашнем они больше не заговаривали.

К вечеру седьмого дня путники вышли на плоскогорье, придавленное палящим солнцем.

Далеко внизу пейзаж разрезала обширная, покрытая инеем долина, простиравшаяся на десятки километров. По ней лениво петляла широкая грязная речка. Бороздившие долину дороги были забиты ржавыми остовами машин.

К югу две огромные, похожие на воронки белые трубы устремили в бледное небо свои жерла, а река ныряла между ними, чуть дальше показываясь снова.

Немного севернее, на другом берегу реки, внимание Авриль привлекло что-то серое. Видимо, это был город, о котором говорил Рассказчик. Отсюда угадывались сотни окон, строгая геометрия жилых кварталов и стена вокруг. Через грязную ленту реки протянулся огромный мост, но он упирался в стену, как бы отрезавшую вход в город окончательно. Авриль была разочарована. Город не имел ничего общего с картинками из книги Мадам Мо. Над поселением поднимался сероватый дымок. Тут и там чадили десятки костров. Трудно было сказать, что это: отголоски пожара, битвы или просто жители готовили ужин.

За долиной, по ту сторону глубокой расщелины, далеко за крутым плоскогорьем – еще выше того, на котором они стояли, – в долгих днях пути угадывались дикие пики с чалмой ватных облаков.

Малыш показал пальцем на восток:

– Гди, сестренка, Гора! Гора!