Патрик Мелроуз. Книга 1 (сборник) - Эдвард Сент-Обин

Бриджит показалось, что она слышит радио, но шорох листьев заглушил звук. Ей было стыдно за свою выходку. Вдобавок руки просто отваливались. Ну, ничего страшного, она им всем показала, что ли. Вроде бы. Она отворила дверь. Скрипнули петли. К счастью, Николас спал, как слон, одурманенный снотворным, и ничего не слышал. А вдруг она разбудила Дэвида? Прикольно. Она осторожно прикрыла скрипучую дверь и, крадясь по коридору, услышала какой-то стон и вскрик, будто от боли.

Дэвид проснулся с криком ужаса. Какого черта говорят «это всего лишь сон»? Его сны изматывали и расчленяли, обнажали глубинные слои бессонницы, словно бы заманивая его в дрему, но не давая по-настоящему отдохнуть. Сегодня ему снилось, что он калека в афинском аэропорту. Руки и ноги скрючило, как виноградные лозы, трясущаяся голова раскачивалась из стороны в сторону, а он пытался продвинуться вперед, хлеща себя по щекам злобными ладонями. В зале ожидания аэропорта собрались знакомые: бармен из «Централя» в Лакосте, Джордж, Бриджит, люди, встреченные на бесчисленных лондонских вечеринках. Все разговаривали или читали. Он ковылял по залу, подворачивая ногу, пытаясь сказать: «Привет, это я, Дэвид Мелроуз, надеюсь, вас не обманывает эта нелепая личина», но изо рта вырывались только стоны, а потом отчаянное поскуливание. Он неуклюже разбрасывал листочки с рекламой жареных орешков, замечал смущение или притворное равнодушие на лицах окружающих и услышал, как Джордж сказал приятелю: «Какой жуткий тип».

Дэвид включил свет, потянулся за томиком Сертиза и задумался, что запомнит Патрик. Разумеется, воспоминания всегда можно подавить, но у самого Дэвида это не получалось. Надо бы не допустить повторения, не поддаваться своим порывам, больше так не делать, не испытывать судьбу. Он улыбнулся собственной дерзости.

Патрик не проснулся, хотя почувствовал, как игла вонзается под лопатку и протыкает грудь. Суровая нитка сшивала легкие, как старый мешок. Патрик задыхался. Над лицом роем ос трепетал и метался страх.

Овчарка гналась за Патриком по лесу. Он бежал по шелестящей желтой листве, делая громадные шаги. Собака приближалась, вот-вот схватит, но Патрик начал складывать числа вслух, и в самый последний миг его тело поднялось над землей высоко-высоко, а верхушки деревьев стали похожими на водоросли за бортом лодки. Он знал, что засыпать нельзя. Он больше никогда не уснет. Далеко внизу овчарка остановилась, взрывая палую листву, и сжала в зубах сухую ветку.

1

Патрик притворялся спящим, надеясь, что соседнее место останется свободным, но скоро услышал, как на багажную полку убирают «дипломат». Нехотя открыв глаза, он увидел перед собой крупного курносого мужчину.

— Эрл Хаммер, — представился тот и протянул руку в россыпи веснушек под густыми светлыми волосами. — Как я понимаю, мы с вами соседи на этот перелет.

— Патрик Мелроуз, — механически ответил Патрик, протягивая мистеру Хаммеру липкую, чуть дрожащую руку.

Вчера ранним вечером ему позвонил из Нью-Йорка Джордж Уотфорд.

— Патрик, мой дорогой, — протянул он напряженным голосом, чуть запаздывающим в пути через Атлантический океан. — Боюсь, у меня для тебя ужасные новости. Твой отец умер позавчера ночью у себя в номере. Я не мог дозвониться ни тебе, ни твоей матери — она, кажется, в Чаде с Фондом защиты детей, но мне нет надобности описывать свои чувства — ты сам знаешь, что я обожал твоего отца. Удивительно, как раз в день его смерти мы должны были встретиться за ланчем в клубе «Ключ», но он, разумеется, не пришел, я еще, помню, удивлялся, как это на него не похоже. Для тебя это наверняка страшный удар. Ты знаешь, Патрик, его все любили. Я сказал некоторым членам клуба и слугам, они жутко расстроились.

— Где он сейчас? — холодно спросил Патрик.

— В похоронном бюро Фрэнка Э. Макдональда на Медисон-авеню, очень приличное место, как я понимаю, самое здесь популярное, туда всех кладут.

Патрик пообещал Джорджу позвонить, как только прилетит в Нью-Йорк.

— Прости, что вынужден был тебя огорчить, — сказал Джордж. — В это трудное время тебе понадобится все твое мужество.

— Спасибо, что позвонили, — ответил Патрик. — Завтра увидимся.

— До встречи, мой дорогой.

Патрик отложил шприц, который промывал, и замер перед телефоном. Плохая ли это новость? Быть может, ему потребуется все мужество, чтобы не пуститься в пляс на улице и не скалиться во весь рот. В грязные окна квартиры лился солнечный свет. Снаружи, на Эннисмор-Гарденз, листья платанов резали глаза неприятно яркой зеленью.

Патрик резко вскочил.

— Тебе это с рук не сойдет, — мстительно пробормотал он.

Закатанный рукав рубашки скользнул вниз, впитав капельку крови в сгибе локтя.

— Знаете, Падди, — сказал Эрл, хотя никто никогда не называл Патрика «Падди», — я заработал чертову уйму денег и решил, что пришло время пожить в свое удовольствие.

Они летели всего полчаса, а «Падди» был уже лучшим другом Эрла.

— Очень мудро с вашей стороны, — выговорил Патрик.

— Я снял квартиру на побережье в Монте-Карло и дом в холмах неподалеку от Монако. Очаровательный домик. — Эрл покачал головой, словно не веря собственным словам. — Нанял английского дворецкого. Представляете, он мне говорит, какой спортивный пиджак надеть. И у меня наконец-то появилось свободное время, чтобы читать «Уолл-стрит джорнал» от корки до корки.

— Упоительная свобода, — заметил Патрик.

— Это потрясающе! И еще я сейчас читаю невероятно интересную книжку, «Мегатренды». И еще древнекитайскую про искусство войны. Вы войной интересуетесь?

— Не особенно.

— У меня тут, конечно, личное пристрастие: я был во Вьетнаме, — произнес Эрл, глядя в иллюминатор.

— И как вам?

— Очень здорово было, — улыбнулся Эрл.

— Сожалений не осталось?

— Я вам скажу, Падди, о чем я сожалею — о том, что нас ограничивали в выборе целей. Летишь над портом, видишь, из танкера переливают нефть, и знаешь, что это для Вьетконга, а отбомбиться не можешь. До сих пор как вспомню, так зло берет. — Эрл, которого, казалось, изумляло все, что он говорит, пожал плечами.

В ушах у Патрика зазвучала отцовская музыка — отчетливо и громко, как звук бьющегося стекла. Он отвернулся к проходу, но кипучая жизненная энергия соседа скоро прогнала звуковую галлюцинацию.

— Падди, а вы бывали в клубе «Таити» в Сен-Тропе? Потрясающее местечко! Я там снял двух танцовщиц. — Эрл на пол-октавы понизил голос, как того требовал доверительный мужской разговор. — Знаете, что я вам скажу? Я люблю трахаться. Еще как люблю! — воскликнул он. — Но просто силищи недостаточно, вы ведь понимаете, о чем я? Нужно еще это самое, в голове. Я трахал этих двух танцовщиц, они были фантастические, такое тело, такая красота, а кончить не мог. Вы понимаете, о чем я?