Академия Дальстад. Убойный спецкурс - Полина Никитина

Отчаянно зевая после насыщенных событий прошедшей ночи, я с трудом довела занятие до конца и сразу же направилась к себе в комнату. Решила вздремнуть хотя бы полчаса, затем проведать этого несносного декана и заодно извиниться за сказанные под действием зелья релаксации обидные слова. Попросив Фаю разбудить меня к обеду, я, не раздеваясь, легла на постель и тут же уснула крепким сном.

Мне снился Ариас де Волман. Он гнался за мной по кладбищу и лёгким движением руки взрывал могилы на моём пути, а поднятые из могил ожившие мертвецы тянули ко мне свои истлевшие руки, стараясь схватить за ноги. Убегая от убийцы моей мамы, я не заметила на своём пути разрытую могилу. С истошным криком я в неё упала… и проснулась.

За окном было уже темно, а рядом на подушке сладко посапывала ручная арахнида.

— Ну спасибо, Фая, — проворчала я, с неохотой поднялась с кровати и приоткрыла окно.

В комнату тут же ворвался порыв свежего ветра, наполненного влагой. «Кажется, сегодня ночью нас ждёт гроза», — обрадовалась я. Значит, могу спокойно отоспаться, а не шататься по ночной столице напару с Кристианом, разыскивая де Волмана.

Де Ареон, точно! Я же хотела зайти к декану!

Я быстро зажгла свет, переоделась в скромное платье, чтобы более убедительно выглядеть в роли раскаивающейся коллеги, провела расчёской по волосам и, подумав, капнула на запястье лёгкими цветочными духами.

На двери кабинета декана ожидаемо висел замок и я, вернувшись на наш жилой этаж, с сомнением посмотрела на дверь его комнаты.

— «Наверное, невежливо так просто заявиться к нему во внерабочее время. И вообще, судя по редким приглушённым голосам и слабому освещению в коридорах, сигнал к отбою уже был».

Я в растерянности стояла в коридоре жилого крыла, нерешительно переминаясь с ноги на ногу, затем, раздумывая, прошлась по коридору из одного конца в другой и, бросив ещё раз взгляд на дверь в комнату декана, увидела, что сквозь узкую щель между дверью и полом пробивается свет.

«Значит, ещё не спит», — решила я и быстро, чтобы не передумать, постучала в дверь.

Долго ждать не пришлось. Раздался звук отодвигаемого засова и на пороге показался сам де Ареон. При виде меня декан вздрогнул и, как мне показалось, занервничал.

— Ты на часы смотрела, де Савеллина? — недовольным шёпотом произнёс Кристиан. — Отбой был два часа назад.

— Я бы раньше пришла, — отчего-то принялась оправдываться перед де Ареоном, — но Фая меня вовремя не разбудила.

— Вот иди и дальше спи, — через порог проворчал декан, — завтра поговорим, а сейчас я хочу побыть один.

— Ладно, извини, — окончательно смутилась я и повернулась спиной к двери, как вдруг услышала из глубины комнаты де Ареона знакомый женский голос:

— Крис, можно я воспользуюсь твоей ванной? Хочу сегодня обойтись без общей душевой.

В одно мгновение окружающий мир погрузился в темноту, а в горле образовался колючий ледяной комок. Я севшим голосом произнесла, не оборачиваясь:

— Один, значит? Ты прав, я помешала.

Медленно, спотыкаясь на ровном месте, я побрела по коридору, отказываясь верить своим ушам. Неужели у этой надменной, холодной скотины хватило духу привести в свою личную комнату де Наву?

— Де Савеллина, стой! — услышала я нотки растерянности и страха в голосе де Ареона, а затем торопливые шаги по коридору.

Не желая разговаривать с этим расчётливым мерзавцем, я перешла на бег, пронеслась мимо своей комнаты и метнулась по ступенькам вниз, не разбирая дороги. Сердце колотилось как бешеное, грудь сдавило, рёбра болели так, словно меня придавило каменной плитой, а изо рта вырывалось хриплое дыхание.

— Остановись!

Голос декана послышался более отчётливо. Догоняет, зараза! Путаясь в длинном подоле платья, я вспомнила недавний сон, где убегала от де Волмана, и, стиснув зубы, лишь ускорила свой бег.

Я выбежала из здания академии и побежала в домашних туфлях прямо по влажному газону, направляясь куда глаза глядят. Позже я поняла, что бегу в сторону участка с учебными захоронениями. Что ж, так даже лучше, безмолвные кости — лучшие собеседники, выслушают все мои стенания и не осудят.

— Да что с тобой? — воскликнул Кристиан, догоняя, и ухватил-таки меня за руку.

— Пусти, — прохрипела я, чувствуя, как ледяной комок в горле разрастается всё больше и больше, царапая острыми краями моё сердце.

— Ну уж нет. Нам надо срочно поговорить, де Савеллина, — тяжело дыша, произнёс де Ареон, чьи пальцы, словно тиски, сжимали моё недавно сломанное запястье.

Злость и обида придали мне сил и я смогла оттолкнуть декана, освободив руку из его захвата, затем быстро попятилась назад.

— Не подходи, — прошипела я, нащупав на груди подвеску из чёрного оникса. — Иначе сильно пожалеешь.

— Забудь всё, что ты слышала в моей комнате, — сбивчиво заговорил де Ареон, стараясь перевести дыхание, но лишь разозлил меня ещё сильнее.

Нащупав слабые отголоски некротической энергии, идущей от костей, я ухватилась за них, как за спасительную ниточку и, прожигая Кристиана яростным взглядом, принялась шептать заклинание призыва, дополняя его формулой, которую я быстро вырисовывала в воздухе перед собой. Земля под несколькими могильными камнями едва зашевелилась, но де Ареон, выругавшись, бросился прямо на меня и, прижав спиной к одному из камней, крепко зажал мой рот своей рукой.

— Теперь слушаешь меня и киваешь, ясно? — нервно оглядываясь по сторонам, прошептал мне декан.

Я попыталась возразить и отпихнуть его от себя как можно дальше, но Кристиан даже не обратил внимания на мои жалкие попытки вырваться, лишь прижал ещё сильнее к высокому надгробию.

— Никто не должен знать, что в моей комнате была де Нава. Ты даже не представляешь какие могут быть последствия, если об этом станет известно Алистеру де Форнаму.

От подобной наглости я потеряла дар речи. Я искренне подумала, что он бежал за мной, чтобы извиниться, оправдаться, дать этому хоть какое-то разумное объяснение, и что я слышу? «Не говори, что я водил к себе де Наву?».

Кристиан ошибочно расценил моё молчание как знак согласия и осторожно убрал ладонь от моего рта. Чем я тут же воспользовалась.

— Какая же ты мерзкая скотина, — с выражением презрения на лице, выплюнула я оскорбление в лицо декану. — А я-то хотела принести тебе извинения за грубые слова. Ты даже их не заслуживаешь, циничное похотливое чудовище, затаскивающее в свою постель молоденьких адепток.

— Что ты несёшь, де Савеллина? — воскликнул Кристиан и тут же огляделся по сторонам, в надежде, что нас никто не слышит.

— Я? — в сердцах расхохоталась я, — да даже слепые видят, как ты пялишься на де Наву. И сегодня, когда ей стало плохо, ты её при всех чуть не оседлал! Даром, что она хрипела, хотя уверена, тебя бы это не остановило. Не стыдно было смотреть в глаза Хайту, которого ты обвинял в совращении адепток?