Воспоминания. Время. Люди. Власть. В 2 книгах. Книга 1 - Никита Хрущев

Если уж говорить о себе, то я считался неплохим оратором. Выступал всегда без текста, а чаще всего даже без конспекта. Когда я готовился к докладам, то составлял цифровые конспекты, потому что держать цифры в голове тяжело, а так доклады у меня получались лучше. Я начал читать доклады, только когда стал уже большим начальником: все очень ответственно, сказанное поправить трудно. Поэтому я вынужден был поступать именно так. К тому же видел, что все так делают, все читают… Когда, например, я готовился к докладу на XIX съезде партии, Маленков[90] сказал мне: «Вот такой-то и такой-то тебе приготовят доклад. Ты не обижайся. Знаешь, что я тебе скажу? Вот сам Сталин, выступая в 1941 году на октябрьских торжествах во время войны, в докладе даже запятых не переставил. Ему дали этот доклад, и я не знаю, читал ли он его до того, но абсолютно без всяких изменений зачитал текст. Так что ты не смущайся, это у вождей бывает». Итак, приехали мы в Ленинград. Нас разместили в лучшей гостинице. Наша делегация насчитывала человек 60: рабочие, служащие. Постояли мы в почетном карауле у гроба, а потом сидели в гостинице и разговаривали. Делать-то нам было больше нечего. Все оплакивали Кирова.

Потом завертелась казенная машина. Как она вертелась, я не знаю, меня она не касалась. Этим вопросом занимался сам Сталин. Я был вне той машины, мое дело было лишь в том, чтобы, когда понесут гроб к вокзалу, мы пристроились к общей процессии, а по прибытии в Москву все вместе шли с вокзала. Потом в газетах было напечатано: «Московская организация оказала почести тов. Кирову». Жену его я видел на похоронах в первый и последний раз, сейчас я ее и не узнаю.

В быту Киров был очень неразговорчивый человек, но на людях – трибун. Сам я не имел с ним непосредственных контактов и потом расспрашивал Микояна о Кирове. Микоян хорошо его знал. Он рассказывал мне: «Ну как тебе ответить? На заседаниях он ни разу ни по какому вопросу не выступал. Молчит и все. Не знаю я даже, что это означает».

Я же слышал, что Киров мог «заговорить» даже голодных людей. Так он поступал в Астрахани в 1919 году: есть было нечего, так он людям речи произносил, и люди слушали, забывая о голоде[91]. Он, конечно, был умным человеком и знал, что нужно сказать. Да, он был истинный трибун! Я слушал его на съезде партии. Он говорил без написанного текста и с отработанной жестикуляцией. Отличный оратор.

После XX съезда КПСC была создана комиссия для детальной проверки дел невинно осужденных лиц. Председателем комиссии был утвержден Шверник[92]. Я предложил включить в состав комиссии Шатуновскую[93], которая сама отсидела ни за что 16 лет и которая была в моих глазах неподкупным, вернейшим членом партии. Привлекли туда и еще одного товарища, который отсидел почти 20 лет. Получилась ответственная комиссия, которая должна была разобраться в делах и дать свое заключение: как могло случиться, что вот такое количество честных людей погибло во времена Сталина в качестве «врагов народа»?

Естественно, в первую очередь начали проверять, кто же такой Николаев, как он совершил убийство Кирова и что его к этому побудило. Когда приступили к изучению дела, то оказалось, что Николаев незадолго до убийства Кирова был задержан чекистскими органами около здания Смольного, то есть учреждения, в котором работал Киров. Николаев вызвал какие-то подозрения у охраны, был задержан и обыскан. У него обнаружили револьвер. Несмотря на эту улику (а в те времена очень строго относились к этому) и на то, что он был задержан в районе, который особо охранялся, потому что там ходили и ездили член Политбюро и все руководство Ленинградского обкома и горкома партии, Николаев, как докладывала нам комиссия, был освобожден. А спустя какое-то время Николаев убивает Кирова. Все эти обстоятельства настораживали комиссию и нас.

Ведь Николаев стрелял в Кирова не на площади. Нет! Он проник в Смольный, вошел в подъезд, которым пользовался только Киров, и убил его на лестничной клетке, когда тот поднимался по лестнице. Это сразу породило подозрения, что Николаев был подослан для совершения этого террористического акта какими-то людьми. До этого своим поведением Николаев показался подозрительным, и его задержали, однако он был отпущен по указанию сверху. Более того, Николаев получил затем доступ в Смольный, находился на лестничной клетке обкома партии, где работал Киров, там встретил и убил его. Без помощи лиц, обладавших властью, сделать это вообще было невозможно, потому что все подходы к Смольному охранялись, а особенно охранялся подъезд, которым пользовался Киров. Организовать это могли лишь те, которым был доступен вход в данный подъезд.