Белая кошка в светлой комнате - Лариса Соболева

– Не помню, честное слово. Если в моем досье нет ее показаний, значит, не давала. Я тогда тщательно следил за ходом следственных работ и по долгу службы, и просто из любопытства. Давайте выпьем? Люблю вечерком принять что-нибудь из горячительных напитков.

Выпили. Закусывая, Щукин опять оглядел паноптикум на полках. Как здесь спит Натан Ефимович? Щукин не рискнул бы.

– И еще. Почему следствие не связало выстрелы в Самойлова с выстрелами в Хижняка на шахте?

– Видите ли, друг мой, далеко не всегда наши службы следуют профессиональным принципам. Происходит это по разным причинам. Кто-то попросту бездарен, то есть не умеет соединить якобы несоединимое и правильно определить путь расследования. Согласитесь, следственная работа – это прежде всего гибкость ума, владение анализом и логикой, в конце концов, дотошность. Талантливый следователь не считается со временем, он решает задачу, а кого-то сбивает с толку человеческий фактор. Разве мало у нас работает самодовольных снобов, к которым и на кривой козе не подъехать? А продажных сколько? Не берусь судить, какая причина явилась доминирующей, но выстрелы на шахте не взяли во внимание. Надо было ехать в другой город, а это хоть и недалеко, но напрягает, затем рыться в архивах, опрашивать… в общем, хлопотно. К тому же не было описания внешности убийцы, его никто не видел. Женщина, мужчина, юноша стреляли в Самойлова – неизвестно…

– Так была версия, что стреляла женщина? – перебил его Щукин.

– Вы сейчас будете смеяться, но версий вообще не было, не знали, кого искать. Фрол Самойлов до войны работал чекистом, после войны служил в КГБ. Кстати, сотрудники КГБ взяли под контроль расследование, полагая, что причиной убийств послужила профессиональная деятельность убитого, но и они остались с носом. А что касается пистолета… решили, что пистолет случайно попал в руки убийце, ведь прошло много лет.

– Я бы согласился, если б «вальтер» не выстрелил третий раз – уже в Георгия Самойлова и теми же семью пулями. Наверняка это сделала одна рука.

– Абсолютно с вами согласен. И дело Фрола Самойлова подняли, но…

– Нет-нет, – запротестовал Щукин, когда Натан Ефимович попытался налить ему третью рюмку, – я за рулем, и так уж лишнего выпил. После убийства Георгия прошло почти тридцать лет, думаю, в Валентина стреляла уже другая рука.

– Пути господни неисповедимы, – развел в стороны длинные руки Натан Ефимович. – Вы полагаете, кто-то надумал поиграть в убийцу Самойловых? Может, и так. Все это очень любопытно, очень…

Раньше Валентин не курил в спальне, но теперь Муза настоятельно требовала, чтобы он никуда не выходил. И Валентин курил у раскрытого окна, готовясь ко сну, хотя какой может быть сон в сложившихся обстоятельствах…

Поднялся ветер, наверняка опять польет дождь, приближение дождя ощущалось по насыщенной влажности воздуха и по холоду. Ну и май в этом году! Двор хорошо освещен, Валентин приладил два фонаря, сделанных под старину, у входа в дом. Еще собаку завести надо, собака всегда чует чужих. Сделав последнюю затяжку, Валентин загасил сигарету в пепельнице, мельком взглянув на ограду.

Вдруг его прошиб молниеносный озноб. За железными прутьями ограды виднелась черная фигура человека в шляпе и в длинном пальто. Он не таился, был на виду, но оттого, что фигура почти сливалась с темнотой, Валентин засомневался: а действительно ли там стоит человек?

– Муза, подойди ко мне, – тихонько позвал Валентин. Последнее время Муза безоговорочно выполняла любой каприз мужа. Она спрыгнула с кровати, подскочила к нему. – Посмотри на ограду… Там стоит мужчина или мне мерещится?

Муза перевела беспокойный взгляд с мужа на ограду… и вздрогнула. Да, напротив окна спальни стоял мужчина. Наверняка он видел Валентина и Музу. Чего он хочет? Внезапно ее обожгло: выстрелить! Муза с силой оттолкнула Валентина, затем подняла подол длинной ночной сорочки и ринулась в дверь.

– Куда ты? – крикнул он.

Но Муза мчалась к выходу, не слыша мужа. Повернув ключ, она распахнула входную дверь, став мишенью для черного человека. А его не было. Тогда босоногая Муза перебежала двор, схватилась за прутья руками и надрывно крикнула в темноту:

– Кто вы? Что вам нужно?

– Муза! – окликнул ее Валентин.

– Зачем вы пришли? – кричала она. – Уходите!

Валентин, догнавший жену, оторвал ее руки от прутьев, развернул, закрыв Музу спиной. Тот человек пришел, чтобы выстрелить? Пусть уж стреляет в него. А выстрела не было, хотя Валентин, оторвав от земли Музу и продвигаясь с ней к дому, ждал пулю, которая пронзит его тело насквозь, ждал адской боли. Втащив в дом жену, которая заходилась в истерике, он закрыл дверь, после этого поднял на руки Музу и отнес в спальню, бормоча:

– Не плачь, малыш, нам показалось. Все, все… успокойся.

– Не показалось, – всхлипывала она, прижимаясь к нему. – Господи, как страшно… Кто он такой? Почему он пугает нас?

– Все, все, все… – целовал мокрое лицо Музы Валентин.

Утром Щукин по обыкновению заехал в прокуратуру. Во-первых, пора отчитаться перед вышестоящим начальством о проделанной работе, времени-то прошло без малого две недели. Во-вторых, он собирался привести в порядок бумаги, а то запустит, потом превратится на неделю в писаря. Издержки работы следователя – бумажная масса, которая должна находиться в деле, и чем больше ее, тем лучше. Она же, то есть бумажная масса, подтверждает, что следователь работал не покладая рук. Далее по плану стояло посещение Регины Аркадьевна, визиту к ней Щукин отвел послеобеденное время.

Поднимаясь по лестнице, он встретил заместителя прокурора, который торопливо спускался навстречу с озабоченностью на лице. Щукин остановил его:

– А я собирался к вам по делу о покушении…

– Не до тебя сегодня, – отмахнулся зам. – Ночью грохнули Листа и его водителя. Водитель умер на месте, а Лист только что скончался на операционном столе.

– Серьезное дело, – дежурно сказал Щукин, глядя вслед удаляющемуся заму. – А когда мне зайти?

– Потом, – отмахнулся тот, не оборачиваясь. – Боюсь, сейчас все силы бросим на заказное убийство Листа.

Конечно, какой-то там строитель, которого до смерти напугали семью выстрелами, не столь значимая фигура, чтоб о нем заботиться, а Лист… ого! Настоящая фамилия этого человека была Листовой, а кличка Лист (в неофициальных кругах его звали – Глист, хотя он был далеко не худенький, скорее всего, Глист звучало более оскорбительно). Этот Лист бабок насобирал вагон, натурой был сволочной и редким хамом. Разумеется, отнимал бабки путем интриг, подкупа, запугивания. А до того, как стал мафиози, занимая ответственную должность, брал взятки бессовестно и нагло. Все об этом знали, но его не трогали. Лист, без сомнения, перешел кому-то дорогу. Кому именно, станет ясно, когда выяснится, у кого в руках окажется пакет акций перспективного завода. Щукин слышал, что акции кое-кто известный хотел выкупить у Листа, но тот стал в позу. Что интересно, акциями наследники смогут владеть, но в совет директоров не войдут, потому что совет избирается. Конечно, наследника не изберут, вынудят продать акции, а купит тот самый «кое-кто известный». В общем, все было предусмотрено, когда писался хитрый устав, чтоб к управлению заводом не подпустить ненужных людей. Теперь Листу понадобится всего лишь саван, а не акции и бешеные бабки. Но не найдут ни заказчика, ни киллера, как это бывает, а все, включая работников прокуратуры, дружно пойдут на похороны и поминки. Такова действительность.