Дочь пирата - Гэлен Фоули

После ванны Серафина велела принести ужин, и вскоре перед ними стояли холодные мясные закуски, сыр, хлеб и вино. Все слуги в доме уже догадались, что происходит, и перестали изображать неведение. Лежа в постели в легких халатах, они с удовольствием поужинали, угощая друг друга простыми блюдами.

Серафина упросила Дариуса рассказать о его путешествиях в дальние страны и слушала затаив дыхание, как он повествует о своих приключениях. Откинувшись на подушки и согнув ногу в колене, Дариус покуривал сигару и рассказывал о том, как обучал хитрым приемам боя гвардию Али-паши в пронизанных ветрами диких горах Янины.

Взяв оправленную в серебро головную щетку, Серафина уселась по-турецки возле него и, расчесывая волосы, внимала его историям. Девушку совершенно пленил этот сложный человек с тонким умом, страстной увлеченностью и дерзким юмором, который раскрылся сейчас перед ней. Наконец голос его смолк на половине фразы, и Дариус недоуменно уставился на Серафину.

— В чем дело?

— Я чувствую себя с тобой более раскованно, чем с кем бы то ни было. Впервые в жизни.

Она ответила ему спокойной улыбкой, но сердце ее запело.

— Это удивляет тебя?

Он задумчиво стряхнул пепел сигары в пепельницу.

— Нет. Но ты не такая, какой я себе представлял тебя.

— Что ты имеешь в виду?

— Я не могу этого объяснить.

— Лучше? Хуже?

— Более сильная. И вместе с тем более нежная. — Он загасил черуту и переставил пепельницу на пол возле постели. Подвинувшись к Серафине, Дариус взял из ее руки щетку. — Повернись.

Она радостно подчинилась. Медленно, осторожно он стал расчесывать ее волосы.

«Он самый нежный, самый очаровательный человек на свете», — подумала она, закрывая глаза от удовольствия.

— Могу я тебя кое о чем спросить, Серафина?

— О чем угодно.

Он помолчал, обдумывая вопрос. Она улыбнулась, догадываясь, что Дариус преодолевает смущение.

— Так что же? — спросила Серафина.

— Я никак не могу понять… что ты во мне нашла? Она обернулась и в полном изумлении взглянула на него:

— Не можешь?

Он ответил ей растерянным взглядом. Серафина коснулась его щеки.

— Да, тебе нужно это услышать. Правда, любовь моя? Он кивнул.

— Все правильно, Дариус. Я буду счастлива все объяснить тебе, но это займет много времени. — Девушка задорно улыбнулась. — Причин слишком много.

Вновь повернувшись к нему спиной, она смолкла, а Дариус вновь начал расчесывать ее волосы. Он молчал, но напряженно ждал ответа.

— Мне нравится в тебе то, что ты не желаешь видеть недостатков в тех, кто тебе дорог. Ты — человек необычайно верный, бескорыстный и отзывчивый. У тебя острое чувство справедливости и чести, блистательный, изощренный ум. Миру повезло, что ты хороший человек, иначе ты стал бы преступником, а не отважным героем. — Серафина вздохнула и обняла колени. — Конечно, ты великолепный мужчина и прекрасно умеешь целоваться, но об этом мы не будем упоминать. — Она лукаво улыбнулась. — Ах да, еще ты можешь замечательно острить! Как я наслаждалась, когда ты едким и злым словцом ставил на место какого-нибудь надутого придворного осла! Но если нападают скопом на какого-то беднягу, ты всегда придешь ему на помощь.

Дариус молчал, водя щеткой по блестящим длинным волосам принцессы, спадающим ей на спину.

— Приятно видеть, как ты берешь под свое крыло каких-нибудь жалких кадетиков из военной академии и стараешься укрепить их мужество, потому что именно оно является твоей отличительной чертой. Ты образец для многих юношей, но это не породило в тебе тщеславия. Мне нравится, что ты избегаешь дуэлей с крикливыми болванами, заведомо уступающими тебе во всех боевых искусствах. Меня пленяет то, что на каждый случай у тебя есть мудрое изречение. О, еще одно твое качество, пожалуй, одно из самых любимых мной: что бы ни случилось, ты всегда, всегда знаешь, как с этим справиться. Я люблю тебя за то, что ты неизменно добр к робким людям… Дариус?

Серафина обернулась и вдруг увидела, Что он понурил голову и поник.

— Любимый? Что такое? — Она приподняла его подбородок.

Взгляд Дариуса был полон безнадежности и отчаяния. В нем бушевала буря непонятных эмоций.

— Дорогой, в чем дело? Я сказала что-то не то?

— Никто никогда не говорил мне ничего подобного, — сдавленным голосом отозвался он.

— Я могу продолжить, — нежно улыбнулась Серафина.

— Пожалуйста, не надо. Мне этого не вынести.

— Дариус, дорогой, послушай. — Она бережно взяла его лицо в ладони. — Как можешь ты не знать всего этого? Неужели поэтому ты так жестоко себя изнуряешь? Неужели сомневаешься в своих достоинствах? Значит, Из-за этого ты заставляешь себя работать в десять раз больше, чем другие, и готов один противостоять всем опасностям? Из-за этого моришь себя голодом, стремясь к внешнему совершенству? Да, да, я знаю об этом, так что не пытайся отрицать.

Он посмотрел на нее печально, безнадежно.

— Дорогой, тебе нечего и незачем что-то доказывать. Почему ты должен быть идеальным?

— Я не идеален, — уныло возразил Дариус. — Я и близко не дотягиваю до идеала.

Это признание пронзило Серафине сердце. Она поцеловала Дариуса в лоб.

— Ты не прав, дорогой. Поверь мне: ты вполне хорош! Ты совершенен… такой, как есть…

Он нетерпеливо мотнул головой.

— Так и есть, — настойчиво повторила она. — Все твои усилия… оставь их на время, мой дорогой. Дай себе немного времени на выздоровление. Ладно? Сделаешь это ради меня?

Дариус бросил на девушку настороженный взгляд.

— Ради тебя?

Она шутливо улыбнулась.

— Мне ведь не надо отдавать тебе приказ по-королевски?

— Не надо.

«Я люблю тебя», — подумала принцесса, не сводя с него глаз, в которых стояли слезы, хотя губы улыбались.

— Хочешь спать? Он кивнул.

— Иди сюда. — Серафина задула свечу и, укрывшись легким покрывалом, раскрыла ему объятия. Дариус приник к ней.

Он лежал на животе рядом с принцессой, обратив к ней лицо.

Они молчали.

— О чем ты думаешь? — спросила она.

— О сегодняшнем дне. — А что сегодня?

— Сегодня я счастлив, — сказал он медленно, словно взвешивая это непривычное, чуждое ему слово.

Серафина улыбнулась ему.

— Такая… теплота, — прошептал Дариус. — Такой я никогда не испытывал в жизни. Нет лучшего жребия, чем быть так с тобой… как сейчас… Благодарю тебя за этот день. Благодарю за вес, что ты сказала. — Он придвинулся ближе к Серафине и поцеловал в губы долгим томительным поцелуем, потом положил голову ей на грудь и уснул.