Месть с того света - Рита Толиман

class="p1">— Не знала, что ты так водишь, — отметила Клара.

— Покатайся на УАЗике по деревенским ухабам, и ты наловчишься.

— У тебя УАЗик, а почему ты ко мне на электричке приехал?

— Нет, УАЗик рабочий был. А дома сейчас Нива стоит. Я движок перебирать начал. Как узнал про твое несчастье, так и выскочил сразу к тебе. Она дома меня ждет, родимая. И Шарик заскучал, друг мой верный. С делом закончим, поеду в родные пенаты, хозяйство в порядок приводить.

Клара пожала плечами. Сожаление закралось в душу. Не думала она о том, что у Василия своя жизнь имеется. Почему-то казалось, что весь мир вертится вокруг нее. Всех притягивают ее деньги, ее заботы.

Не прошло и сорока минут, как они въезжали в Голозерск. Пригородная зона была покрыта заводами, отчаянно пыхтевшими своими трубами и коптившими небо над городом. По наводке Кузьмы на въезде они свернули направо, проехали промзону, трикотажную фабрику. И вот здесь-то должны быть бараки. Но на их месте стояли кварталы девятиэтажек с голыми еще не обжитыми дворами.

Василий остановил машину, они с Кларой вышли осмотреться. К ним навстречу шла женщина средних лет.

— Добрый день! — обратилась к ней Клара.

— Добрый! — ответила женщина.

— Не подскажете, здесь стояли довоенные бараки?

— Руины одни от них оставались. Благо снесли их и квартал отстроили.

— До войны в них жил мой предок. Он был художником известным в городе. Вы не знаете, может, при сносе какие-то вещи были найдены?

— Это вряд ли. Наркоманский притон там был. Уж если что-то и оставалось, то они растащили. Да вы сходите в городской музей, там спросите.

Краеведческий музей расположился на первом этаже жилого двухэтажного дома в центре. Клара с Василием вошли в помещение. У стены выставлена экспозиция жизни крестьян: деревянная люлька, сундуки с проржавевшими оковками, ступы, лапти, за стеклянными витринами: серпы, кувалды, колеса. В зале не было ни души.

Клара с Василием прошли во второй зал. Здесь располагались предметы искусства. По стенам висели картины, иконы, стояли скульптуры и бюсты. В кресле качалке сидела пожилая женщина с короткой стрижкой «фокстрот» двадцатых годов прошлого века. Откинув голову, она мирно посапывала.

— Это тоже часть экспозиции? — удивилась Клара.

— Это революционерка Коллонтай, сохранившаяся до наших дней, — сказал Василий.

Революционерка потянулась и открыла глаза.

— Посетители, — радостно улыбнулась она и как-то не по-старушечьи вспорхнула с кресла. — Добрый день! Наконец-то, интеллигентные люди пожаловали. Вы явно — не из наших, голозерцы историей не интересуются.

— Понимаете ли, нас интересует не экспозиция в целом, — Клара поспешила поставить все на свои места. Стать заложником фанатичного гида на пару часов она не собиралась. — Мы ищем информацию о Венимине Смирнове — художнике, жившем в Голозерске в начале двадцатого века.

— Знаю, знаю, наслышана. Меня зовут Фаина Львовна. Пройдемте.

Женщина подвела Клару с Василием к картине, которую они сразу и не приметили. На небольшом холсте была изображена сцена расстрела рабочих.

— Вот, его потомки передали в музей. Картина написана в 1912 году маслом.

— А кроме этой картины, есть ли какие-то сведения о нем? — спросила Клара. — Может какие-то вещи его сохранились?

— Вам повезло. Относительно недавно, а именно пятнадцать лет назад, при сносе рабочих бараков был найден тайник. Рабочие принесли в музей железную коробку, в которой хранились кисти, набор высохших масляных красок, чудом сохранившийся блокнот.

— Покажите, — нетерпеливым тоном попросила Клара.

Под стеклянной витриной лежали те самые краски и блокнот с желтыми страницами. Фаина Львовна надела перчатки и достала его.

— Мы его обработали от плесени, — сказала она.

Клара потянулась руками к этому артефакту, соединяющую ее с корнями, и, возможно, с украденной картиной.

— Нет, не трогайте! — взвизгнула женщина. — Я сама покажу.

Фаина Львовна аккуратно открыла книжицу. Страница за страницей: на них были наброски человеческих фигур.

— Мы сличили: здесь некоторые наброски совпадают с изображениями людей на картине «Расстрел рабочих». А некоторые, видимо, — из других его работ.

Несомненно. Клара разглядела красногвардейца на коне с шашкой с украденной картины и увеличенное изображение ворона.

На одной из страниц блокнота написаны фамилии.

— Постойте, — попросила Клара. — Что-то известно об этом списке?

— Нет, мы и не озадачивались, — ответила женщина.

— Пересмотрите, пожалуйста! Возможно, какие-то фамилии на слуху. Может быть, кто-то из них является известной фигурой?

— Белобородов, Денискин, Коровьев, Порфирьев, Исхаков, Косанский, — перечитывала женщина. — Исторической подоплеки этого списка я не знаю. Но могу сказать, что с нами сотрудничает историк-краевед Наум Косанский. Обратитесь лучше к нему. Тем более, что он писал работу о творчестве Вениамина Смирнова.

— Косанский! Это точно он, редкая фамилия, — вспомнила Клара. — У вас есть его адрес?

— Пройдем к журналу, я посмотрю, — Фаина Львовна балетной походкой упорхнула в соседнюю комнату.

«Боровая, 25», — написано на почтовом ящике сельского дома на окраине Голозерска. Стая ворон поднялась с возмущенным карканьем, освобождая место подъехавшему джипу.

Клару с Василием встретил мужчина средних лет. Невзрачный, сухощавый, с бегающими глазами и суетливыми манерами.

— Я вас узнал, — сказал он Кларе.

— А я вас не сразу.

— Немудрено. Не вашего я полета. Проходите, пожалуйста.

Косанский провел Клару с Василием в свой кабинет, стены которого увешаны старыми портретами и фотографиями Голозерска. Стол, захламленный бумагами, давненько не знал уборки. Полчища книг пылились не только на полках, но и выстроились пирамидами на полу. Все пахло ветошью: и стены, и обстановка. Казалось, и сам Косанский заплесневел вместе с его архивами.

За окном вскрикнул ворон.

— Не к добру это, — оглянувшись в окно, пробубнил историк.

— Что? — спросила Клара.

— Это, — Косанский кивком указал на окно.

Клара лишь непонимающе пожала плечами. Она достала из папки фотографию картины «Расправа над попом».

— Вот, — протянула ему.

Косанский взял репродукцию в руки. Клара заметила, как подрагивают его пальцы. Историк положил ее на стол, пытаясь справиться с волнением.

— Вы присаживайтесь, присаживайтесь, — сказал он, и сам плюхнулся на стул. Перевел дух.

— И-и-и? — начала Клара, подталкивая его к рассказу.

— Эту картину я видел у вас дома, когда со своим исследованием пришел к вам. Я раскопал любопытную историю о Вениамине Смирнове, о которой не знал даже его правнук Кузьма. Вениамин в 1915 году подался в большевики. Ходили слухи, что накануне событий семнадцатого Вениамин с товарищами по бригаде ограбили кортеж Заславских, перевозивший драгоценности заграницу. Друзья договорились спрятать добычу у священника в келье, пособлявшего им в темных делишках. Вскоре выяснилось, что ценности пропали из кельи. Большевики порешили священника. Позже Вениамин написал свою картину и спустя несколько дней во время очередной операции пропал без вести.

— Любопытно. А список в блокноте Смирнова вы