Черный ветер - Дирк Касслер

Питт словно воочию увидел перед глазами пыхтящий из последних сил грузовоз под японским флагом, за кормой которого уже маячит стремительно нагоняющий его морской охотник под звездно-полосатым. Капитан мечется по мостику, заламывая руки, и решается на рискованный шаг: выброситься на берег близлежащего острова в отчаянной попытке спасти хотя бы груз и команду. Отдает приказ рулевому, судно разворачивается и… на полном ходу налетает на подводный риф. В зияющую пробоину хлещет вода, в считаные мгновения заполняющая носовые трюмы. Грузовоз клюет носом, ныряет в расщелину, идет ко дну, отбрасываемый, как мячик для пинг-понга, от стенки к стенке, и, наконец, застревает в сужении с огромным креном на левый борт. Капитан так и не сумел спасти ни судно, ни команду, ни груз, мирно пролежавший в затопленном трюме долгие десятилетия, прежде чем заявить о себе самым неожиданным образом.

— Сдается мне, что нам с тобой все-таки выпал джек-пот, — натянуто произнес Джордино.

Питт повернул голову. Затянутая в перчатку рука итальянца указывала не на пробоину, а на примыкающий к ней участок кораллового рифа. Куда-то подевались ярко-красные, изумрудные, розовые и ультрамариновые переливы, ласкающие взор и поражающие воображение, сменившись однотонным грязно-белым окрасом, покрывающим стену гигантским развернутым веером. Питт машинально отметил, что поблизости не видать ни одной рыбешки, живой или мертвой.

— Ни хрена себе отбеливатель! — только и смог он выговорить, глядя на мириады крошечных коралловых полипов, безжалостно умерщвленных скрытым в трюме мышьяком-убийцей.

Включив ручной фонарик, привязанный к компенсатору плавучести, Питт осторожно заплыл в пробоину, стараясь не зацепиться за зазубренные края. Тонкий луч, направляемый в разные стороны, скользил по переборкам, выхватывая из темноты отдельные детали. Нижний носовой отсек оказался пустым, если не считать груды ржавых якорных цепей в углу.

Нырнувший следом итальянец догнал Питта у задней переборки; тот методично высвечивал фонариком стальную стенку, отделяющую отсек от правого носового трюма. Искомое обнаружилось на стыке: заклепки одного из металлических листов не выдержали столкновения, и он выпал, в результате чего в верхней горизонтальной плоскости образовалось окно шириной в несколько футов.

Питт первым поднялся до уровня проема. Осторожно высунул голову и поднял над ней руку с фонариком. Внезапно световой луч уперся в чей-то огромный мутный глаз, и Питт чуть не заорал от неожиданности, но вовремя успел сообразить, что это всего лишь групер. Здоровенный морской окунь фунтов пятидесяти весом дрейфовал в нескольких дюймах от его шлема, оттопырив брюшной плавник параллельно струйке пузырьков воздуха, выдыхаемого аквалангистом. Питт оттолкнул дохлую рыбину, заслонявшую обзор, и вторично, с интервалом в несколько секунд, едва удержался от крика. Кучками и по отдельности, сложенные штабелями и разбросанные по углам, как яйца в курятнике, его окружали сотни, если не тысячи изъеденных коррозией артиллерийских снарядов. Эти стопятимиллиметровые сорокафунтовые монстрики были боеприпасами для полевых орудий среднего калибра в сухопутных войсках императорской армии.

— Сувениры для генерала Макартура и его солдат на долгую память о визите на Филиппины? — осведомился всплывший рядом Джордино.

Питт молча кивнул и вытащил пластиковый мешок, а сообразительный итальянец загрузил в него снаряд, судя по внешнему виду, сохранившийся лучше других. Упаковав находку, друзья приступили к более детальному осмотру. На этот раз Джордино отыскал самый проржавевший, по его мнению, и осторожно приподнял на несколько дюймов. К удивлению обоих, из стыка боеголовки со стаканом гильзы начала сочиться бурая маслянистая жидкость.

— Надо же, первый раз вижу артиллерийский снаряд с такой начинкой, — флегматично заметил итальянец и с удвоенной осторожностью вернул его на место.

— Не думаю, что это обычные боеприпасы, — покачал головой Питт, обратив внимание на маслянисто поблескивающую лужу, разлившуюся вокруг ближнего штабеля, — Давай-ка мы с тобой на этом прервемся и вернемся на борт. Пускай эту штуку проверят в лаборатории — возможно, что-нибудь прояснится.

Зажав под мышкой, как заправский футболист, увесистый сверток, он нырнул в проем головой вперед и через несколько секунд оставил за спиной зловещее чрево трюма, вновь очутившись в привычном и почти родном, пронизанном солнечными лучами подводном мире.

Питт не сомневался, что найденные боеприпасы — печальное наследие Второй мировой, но при чем тут мышьяк, мог только догадываться. Спору нет, японцы всегда славились своей изобретательностью в усовершенствовании старых и разработке новых видов оружия, так что теоретически могли и мышьяк использовать для пополнения арсенала. Потеря Филиппин, по сути, означала для них проигрыш всей войны, поэтому они были готовы пойти на любые крайности, чтобы их удержать. Даже на применение химического оружия.

Благополучно доставив на поверхность таинственный снаряд, Питт испытал странное чувство облегчения. Смертоносный груз, много лет назад уложенный в трюмы затонувшего транспорта, так и не достиг места назначения. И слава богу, потому что никто не знает, сколько жизней мог он унести, примененный на полях сражений.

4 июля 2007 года

Остров Кьёдондо, Южная Корея

Пятидесятипятиметровая яхта со стальным корпусом, сошедшая со стапелей знаменитой судостроительной компании «Бенетти», производила впечатление даже по заоблачным стандартам завсегдатаев казино в Монте-Карло. Построенная в Италии по индивидуальному проекту, она была настоящей красавицей. Интерьеры и внутренняя отделка поражали изысканной роскошью. Полы из розового мрамора устилали персидские ковры ручной работы. Каюты и салоны украшали китайский нефрит, антикварный фарфор и самая большая в мире коллекция полотен Ханса Мемлинга, фламандского живописца пятнадцатого века, сообщая им отпечаток эклектичности и аристократической элегантности. Выдержанный в более консервативном стиле, экстерьер тоже радовал взор каштановой с белым окраской корпуса и надстроек, сияющей медью поручней и иллюминаторов с тонированными стеклами и верхней палубой из тиковых досок. В результате получилось довольно эффектное и в то же время гармоничное сочетание старосветского шарма с современным дизайном и новейшими технологиями. Поглазеть на рассекающую по реке Ханган чудо-яхту собирались толпы зевак как в самом Сеуле, так и за его пределами. Для любого из причисляющих себя к светскому обществу приглашение на борт означало признание его действительной значимости и давало неоценимую возможность пообщаться с хозяином, слывущим личностью загадочной и непредсказуемой.

Дэ Юн Кан заслуженно считался одним из лидеров элиты южнокорейских деловых и индустриальных кругов, имея свой интерес едва ли не во всех отраслях промышленности, транспорта, связи и банковского дела. Мало что было известно о детстве, юности и молодых годах преуспевающего бизнесмена; первые достоверные сведения о нем относятся к периоду экономического бума восьмидесятых, когда Кан возглавил средней руки провинциальную строительную компанию, испытывавшую к тому же определенные финансовые затруднения. Но стоило ему взять бразды правления в свои руки, как все изменилось, словно по мановению волшебной палочки. Всего за пару лет он превратил никому не известную фирмочку в гигантскую корпорацию «Пак-Ман», которая поглотила массу прежде самостоятельных компаний и предприятий, имевших отношение к самым различным сферам деятельности: морским перевозкам, электронике, производству полупроводников, телекоммуникациям и многому другому. Не брезговавший самыми грязными методами — от подкупа и шантажа до насильственного захвата, — Кан всегда наносил молниеносный удар в точно выверенный момент, неизменно заставая врасплох владельцев и руководство приглянувшейся ему фирмы. Венцом его предпринимательской деятельности стало объединение всей этой разномастной мелочи под зонтиком «Кан энтерпрайзиз» — финансово-промышленной империи, которой он владел и управлял единолично. Свысока относясь к общественному мнению, он часто появлялся на публике, где встречался и заключал сделки с высокопоставленными политиками и крупными бизнесменами, что нередко приводило к появлению его имени в списках членов совета директоров ведущих компаний страны и способствовало дальнейшему усилению его влияния.