Завтра началось вчера - Марина Серова

Однако мои опасения оказались напрасными: Игорь Владимирович поднял фотографию, сел на диван, прижал ее к груди и заплакал:

— Мариночка, что я наделал, что я наделал?! Прости меня, любимая, прости меня! — Слезы потекли из его глаз в два ручья.

Впрочем, то, что он меня не заметил, мне совершенно не помогало выбраться отсюда.

Пришло время для «сонных шипов», мне привезли их из Индонезии — оружие местных аборигенов. Думаю, все, кто видел фильм «Сокровища Агры», помнят, как раскрывалось убийство некоего Бартоламью, не помню сейчас подробностей. Так вот, мои иглы почти ничем не отличаются от тех, которыми был убит этот самый Бартоламью, только те были со смертельным ядом, а мои с дозой снотворного, которым можно быка с ног сбить. Целый месяц я неустанно тренировалась, приобретая навык точного попадания в цель этих шипов. Надо сказать, занятие непростое, но со своим упорством я добилась цели и имела неплохие результаты. Проблема состояла в том, что уже больше месяца я не держала в руках духовую трубку. Что ж, понадеюсь на удачу, вдруг и на этот раз она меня не подведет.

Я вложила шип в духовую трубку, высунула ее в щелку и стала выжидать момент, когда Беляков повернется ко мне так, чтобы выстрелить ему в шею.

Целых двадцать минут, как снайпер, засевший в засаде, я дожидалась, когда у Игоря Владимировича пройдет истерика и он наконец повернется ко мне лицом. Беляков встал с дивана, утирая слезы, и повернулся наконец лицом к кладовке.

— «Ш-ших», — прошипел в воздухе шип, попав Белякову прямо в шею.

Игорь вытащил шип из шеи и, не понимая, что происходит, с любопытством направился неуверенными шагами в сторону кладовки. Я спокойно наблюдала за ним через щелочку, приготовив второй сонный шип. Однако готовила я его зря: после четвертого шага Беляков рухнул на пол в дверном проеме между комнатой и прихожей и захрапел.

Выйдя из своего укрытия, я нагнулась к спящему Белякову. Шипы меня не подвели. Я вытащила один из зажатого кулака Игоря. Теперь мне следовало найти маячок либо на плаще, либо где-то на одежде. После десятиминутных поисков мое упорство было вознаграждено: маячок находился на правом рукаве свитера, почти у самой ладони.

Я увидела торчащую из-за пояса Белякова рукоятку ножа и захотела посмотреть на него поближе. В руке я держала предмет вожделения любого настоящего охотника. Ручка, видимо, была из слоновой кости и инкрустирована узорами из платины и серебра, на ее конце сверкал алмаз размером с ноготь большого пальца.

Я заткнула нож обратно за пояс Белякова, вытерла платочком все свои пальчики — места, где, как мне казалось, я дотрагивалась до чего-либо, и уже собралась было уходить. Но мое любопытство привлек кейс, валявшийся возле дивана. Я вернулась к нему и, открыв, просто обомлела: в кейсе лежали доллары, наверное, около ста тысяч. Кости снова не обманули меня, вот она, «неожиданно большая прибыль в каком-то деле».

— Теперь все на своих местах: у меня деньги, у тебя твой пистолет, — сказала я, улыбнувшись спящему Белякову, который в ответ даже не шелохнулся.

За неделю до убийства

Беляков сошел с поезда. В здании вокзала его ждал Сапер с двумя своими ребятами.

— Несешь? — радостно спросил Сапер.

— Н-несу, — ответил Беляков.

— Умница, просто молодец. Видишь, когда ты выполняешь все мои указания, я тебя только хвалю.

Действительно, за последние три месяца его еще ни разу не били, а лишь ласково, как с ребенком, разговаривали.

Беляков очень радовался этой поездке: теперь он свободен и не был никому ничего должен. Однако он глубоко заблуждался.

Сапер был человеком не жадным и, наверное, успокоился бы после первой же суммы, не будь он садистом. Ему доставляло истинное удовольствие наблюдать за страданиями Игоря, за его животным страхом перед силой, за тем, как он постепенно сходит с ума, а раз попутно еще и денег можно подзаработать, так ведь это только хорошо: издеваешься над человеком, а он тебе за это деньги отстегивает, да какие! Плохо, что ли?

— Все, мы б-больше не увид-димся? — с надеждой в голосе спросил Беляков.

— Увидимся.

— Что? — Его глаза полезли из орбит.

— Фу, какое гадкое выражение лица, прекрати гримасничать! — сказал Сапер, увидев гримасу ужаса на лице Игоря.

— Я н-не…

— Ребята, он не радуется нашим встречам, как нехорошо! Давайте его воспитаем, чтобы он к нам бежал, как на свидание к любимой девушке.

Ребята обожали силовые методы воспитания, а поэтому с энтузиазмом поволокли Белякова в привокзальный мужской туалет. С такой жестокостью они еще ни разу его не били.

Стоя на четвереньках, Беляков выплевывал выбитые коренные зубы вместе с кровью.

— Ну как?

Игорь не мог ничего ответить, так как весь рот был забит кровью и осколками зубов. Он потерял сознание.

Его прислонили к стене и, похлопывая по щекам, плеснули на голову холодной воды. От этой процедуры Беляков с трудом пришел в себя.

— О-о, очнулся, что скажешь?

— Нет денег, — еле двигая языком, ответил Игорь.

— Ты что, издеваешься над нами?

— Я больше не могу воровать. — Беляков вдруг осознал, что больше не заикается. — Меня и так уже Самойлов подозревает.

— Ха, Самойлов его подозревает! А нам-то что с того?

— Денег не будет, — объяснил Беляков, «что им с того».

— Кто этот Самойлов такой, чтобы указывать тебе, вице-президенту?

— Заместитель.

— Чей?

— Мой. — Беляков сплюнул на пол тянущуюся от крови слюну.

— Так замочи этого урода, чтобы не путался под ногами и не мешал тебе спокойно работать.

— Убить? — удивился Игорь.

— Да, убить, почему бы, собственно, и нет.

— Я не могу, — испуганно залепетал Игорь. — Я не могу его убить, я же не убийца.

Беляков говорил так, будто действительно никогда никого не убивал в своей жизни.

— Сейчас слово «убийца» уже не в ходу, теперь принято говорить «киллер».

— Я не убийца и тем более не киллер, поэтому не могу его убить, — не успокаивался он.

— Можешь, ты парень способный, все на лету схватываешь. Ведь способный?

— Да, — незамедлительно ответил Беляков.

— Хорошо. Через две недели привезешь мне сто тонн и чистый ствол, а то у нас проблема стала со стволами.

На самом деле Сапер решил, что пора заканчивать развлекаться с Беляковым, коль на работе его стали подозревать в хищениях. По его мнению, следующая сумма должна была стать последней, а пистолет ему понадобился для того, чтобы избавиться от поставщика халявных денег.