Забытый легион - Бен Кейн

— Ты сегодня слишком быстро убил мирмиллона. Я готовил эти проклятые игры несколько месяцев.

Открыв глаза, Бренн увидел Мемора, неслышно вошедшего в комнату.

— Публике это, похоже, понравилось, — небрежно возразил он.

— Публика непостоянна, — отрезал ланиста. — Сколько раз тебе повторять, что бой должен тянуться как можно дольше?

Привычка галла как можно скорее расправляться со своими противниками уже не первый год раздражала Мемора. Однако, невзирая даже на эту необычную черту бойца, публика любила Бренна, а ланиста из-за этого злился еще сильнее.

Унктор нащупал затвердение на плече Бренна. Галл громко хмыкнул. Он совершенно не хотел причинять людям излишние страдания, и Мемор знал это.

— Слушай, что тебе говорят!

Галл вновь закрыл глаза.

— Я слышу тебя.

Мемор даже покраснел от такого неуважения.

— Ты все еще мой раб! — Он хлопнул ладонью по клейму, выжженному на левой икре Бренна. — Не забывай об этом!

Бренн скосил на него глаза.

— В следующий раз я буду убивать медленно. Доволен?

Смущенный унктор остановился.

— Разве я сказал прекратить?

Тот поспешно взялся за массаж.

— Ты только не забудь, что сейчас сказал. — Мемор вовсе не желал сурово наказывать самого сильного и умелого из своих бойцов. Слишком уж большие доходы приносил ему галл. Но долгие годы командования толпами гладиаторов сделали нрав ланисты беспощадным, как клинок. — И с твоей девкой не случится ничего плохого, — добавил он, как будто невзначай.

Унктор ахнул от испуга, когда Бренн вскочил со стола, опрокинув бутыль с маслом. Черепки разлетелись по полу. Наступая на острые осколки, великан, стиснув кулаки, как был, голый, метнулся к Мемору. Пять лет назад он оказался лишен возможности защитить свою жену. Но повториться такое больше не могло.

Ланиста поспешно отступил на несколько шагов.

— Послушай, ты, римское дерьмо. — Бренн приблизился к хозяину почти вплотную. — Тронь хотя бы волос на голове Астории, и я заставлю тебя сожрать собственные яйца. А потом вырежу твое сердце.

Мемор не выказал признаков испуга.

— Не можешь же ты со своими друзьями охранять Асторию круглосуточно. — Он, словно в раздумье, пожал плечами. — То и дело происходят несчастные случаи. Скажем, повозка на улице опрокинется. Или вор перережет горло в переулке.

Бренн скрипнул зубами от ярости. Он и сам отлично понимал, что не может постоянно держать прекрасную нубийку под присмотром.

— Хорошо, господин, — выговорил он, как будто давясь произносимыми словами. — В следующий раз я буду драться лучше. Медленнее.

Мемор улыбнулся, как ни в чем не бывало.

— Где кошелек, который дал тебе Цезарь?

Бренн указал на одежды, сваленные на полу возле стола. Ланиста быстрым движением пересыпал в кожаную сумку больше половины монет.

— Там осталось еще много — для раба. — Мемор высыпал оставшиеся деньги на пол и вышел, довольный тем, что ему удалось унизить галла.

Бренн без единого слова улегся на стол и махнул унктору, чтобы тот продолжил массаж.

До того как он полюбил Асторию, его жизнь в школе была проста. Здесь почти не знали иных мер устрашения, кроме страха смерти и угрозы пыток. Бренн не боялся ни того ни другого, и ланиста это знал. На первых порах ему как-то назначили тридцать плетей, но галл только рассмеялся в лицо Мемору. После того как римляне истребили всех его соплеменников, ему было безразлично, что жить, что умереть. В душе его царила полная пустота. Брак, его жена и младенец ушли навсегда. По вине Бренна погибли люди, которых он поклялся защищать. Пророчество Ультана оказалось пустым.

Он не видел смысла в жизни.

Поначалу Бренн искал смерти, но она раз за разом ускользала от него. Одолеть галла в бою не удавалось никому, зато десятки противников пали от его клинка. Он богател, получая награды от эдиторов; многие выдающиеся люди, в том числе и Юлий Цезарь, тратили огромные деньги на игры, которые стали к тому времени важной частью повседневной жизни Рима.

Но Бренна не привлекали ни деньги, ни возможность убивать людей. Он мог удрать из школы и удариться в бега; даже жизнь отверженного была бы лучше той, какую он вел. Удержали его от побега лишь поразительные слова, которые он услышал три года назад от дряхлого авгура, занимавшегося своим ремеслом подле ворот Большой школы. Мемор не возражал против визитов предсказателя в школу, поскольку знал, что они поднимают дух его людей. Что же касается Бренна, то он слишком часто видел, как гладиаторы платят за знамения, которые якобы предвещают им удачу, а на следующий день гибнут на арене, чтобы доверять предсказаниям старца. Попросту говоря, он считал его шарлатаном.

Но как-то раз один мирмиллон, ставший Бренну приятелем, заплатил за предсказание для него. Галл согласился пойти и выслушать двусмысленные слова, надеясь немного развеять скуку. Когда он присел рядом с авгуром, тот привычно улыбнулся ему. Затем запустил руку в стоявшую рядом корзину, извлек курицу и ловким движением отрубил ей голову. А потом старец сделался необычно серьезным и долго молчал, разглядывая внутренности птицы.

Галл, также не нарушая молчания, ожидал, удивленный тем, что гадатель сразу же не предсказал ему победу над целым отрядом гладиаторов.

— Ты лишился всего на свете.

Мелодраматизм высказывания не подействовал на Бренна. Точно так же обстояли дела у всех бойцов школы. Большинство из них были прежде свободными людьми, но по тем или иным причинам попали в рабство.

Но прежде чем он успел высказать это вслух, авгур продолжил речь:

— И все же тебя ждет дальнее странствие.

Бренн, потрясенный до глубины души, затаил дыхание.

— Такого странствия не совершал никто из твоего народа. — Увиденное, похоже, изумляло старца ничуть не меньше, чем его слова — галла. Однако при последующих гаданиях он толковал знамения в том же духе.

Это возродило в Бренне надежду.

Он старался ни с кем не сближаться, но привлекал к себе людей добродушным нравом. В суровой обстановке школы готовность галла обучать других и показывать полезные боевые приемы была явлением необычным. И хотя его исключительное положение пробуждало в некоторых зависть, многие гладиаторы называли его другом. А год назад Бренн, всегда помнивший о том, как Коналл спас ему жизнь, даже выручил Секста, одного из скиссоров, когда на того в массовом побоище навалился целый отряд. Это еще выше подняло популярность Бренна в школе, хотя сам он не доверял никому.

Все изменилось с тех пор, как несколько месяцев назад на кухне появилась Астория. Бренн сразу обратил внимание на ее красоту и манеры. После смерти Лиат он знал много женщин, телесная тяга через некоторое время превозмогла скорбь. Сначала он покупал на полученные в награду деньги проституток, а потом на смену им пришли богатые матроны, являвшиеся в лудус в поисках постельных развлечений. Благодаря славе лучшего из лучших бойцов, аристократки слетались к нему, как мотыльки на огонь. Среди богатых женщин считалось хорошим тоном получать наслаждение с мужчинами, смерть которых они могут вскоре увидеть на арене. Многих сотоварищей Бренна искренне радовало такое внимание, на него же самого ни одна женщина не произвела ни малейшего впечатления, пока он не увидел Асторию и не оказался пленен формами ее эбеново-черного тела, чуть прикрытого драной туникой.