Спасатель - Вадим Денисов

Короче, теперь мы того, «солидаритет», объединились в банду с функциями группы прорыва. Только вот неясно, в мотобанду или в благородный пиратский отряд? Что лучше, что рациональней и проще? Какой путь выбрать…

Вот и наметили план.

Черт, да как же это у меня из головы вылетело? А все травка. Я вообще не торчок-плановик. Анашка, гаш — все не то, не нравится мне такой приход, дурной он… и тупой. Кстати, и пивной не нравится. А вот винца или крепенького — со всем нашим уважением, тут Федя в строю. Но ради поддержания экзотики встречи дунул за компанию. Да хорошо так, вдумчиво. Потом еще и накинулся «винцом»… и все, слетела оперативка, улетучились планы. Вот уж зло и яд, не пейте, дети, и не курите — вообще ничего.

— А-а-а… — промычал я. — Нужно ли так торопиться? У нас и здесь много интересных дел найдется. Дело молодое.

— Стоп еще раз. При чем здесь дело для молодых? Давай так. У вас, русских, может, это и нормально, — отрезала Ленни — ой, ой, уже и злится помаленьку. — Но я привыкла воплощать договор так, как условились. Это нормально! А?

Экая фифа. Типа купец — слову венец. А у нас — оголец, слову капец.

— Нормально, нормально, — нехотя согласился я. — Не ори, Zicke. В понятиях мы… Хорош прессовать. Ты права, убирай со стола, мой посуду, а я начну сборы.

Надо же мне было как-то отомстить настырной девчонке. Хотя… сам-то нашелся тут матерый мужик.

Сильфида, сбитая на обличительном полуслове, обреченно сбросила пар, взглянула на маленькую — не успел еще накопить — горку посуды, вся как-то по-бабьи оттаяла, помягчела, превращаясь из злого чернявого сержанта в нормальную домашнюю женщину, по-обычному вздохнула и начала собирать со стола.

Вот и отлично, подумал я, подтягивая к себе рюкзаки.

— Ленни, ответь мне на вопрос, — вспомнил я.

— Слушаю, милый, — безмятежно промурлыкала сильфида от горки с посудой.

М-да, быстро не привыкнуть.

— Мне бы прицеп к джипу… Я обратился в мастерскую, ну знаешь, что в Базеле, за лавкой Франелли, а мне говорят, что задача эта сложная и очень дорогая. Как так? Предлагал им остатки сожженной машины притащить, там есть что взять для такой поделки. Ни в какую! Или за адское. Как вообще получилось, что в швейцарском анклаве практически нет мастеров, кустарей, конкуренции мастерских? Что такое произошло? Для всего мира Швейцария — символ качества точной механики, работы с металлом. А тут одна сфера обслуживания и мелкий ремонт.

Ленни неспешно вытерла руки куском недавно купленной фланелевой простыни, которую я изрезал на полотенца.

— Да ты полон мифов о моей родине, рейнджер! Мастера там, наверное, остались, но лишь в мелких частных предприятиях небольших поселков.

— Ага. А «викториноксы» как же, а часики? А вооружение?

— Два года назад я была на экскурсии в городке Ибах, это в кантоне Швиц, нас водили по фабрике. Там работает около девятисот человек. Большинство заняты на… как это… контроле выпуска. На упаковке, в логистике, рекламе, управлении. Там почти все автоматизировано. Даже если считать занятых на изготовлении ножиков мастерами, то это очень мало для всей Швейцарии. Каждый год ходят слухи, что скоро производство частично передадут китайцам, а в Ибахе будут просто собирать.

— Ну есть производства и кроме ножевых.

— Думаю, процент таких не больше, чем в любой другой стране Европы.

— Но качество!

— Качество — это традиция, она сильна.

— Так в чем же дело?

— Дело в том, что почти все швейцарцы сидят в Замке Берн, — досадливо сказала Ленни, вновь принимаясь за работу и всем своим видом показывая мне, что разговаривать можно и не отвлекаясь от главного дела. — Ну-ка, скажи, сколько ты видел швейцарцев на улицах Базеля?

— Да мне почем знать! Как я их отличу? — возмутился я. — У вас в Европе так все перемешалось, что и крючковатый нос или раскосые глаза не помогут опознанию.

— В Базеле кого только нет, но наиболее активны австрийцы и итальянцы, — поучительно поведала сильфида. — Андоррцы и лихтенштейнцы, например, малоактивны, мальтийцы держатся несколько особняком, как венгры и греки. А вот швейцарцев, поздних, тех, кто попал сюда вне Замка, всего четырнадцать человек. Велика ли вероятность найти среди них работника из Ибаха? Да и вообще «мастера»?

Ну, подруга, если из такой логики исходить, то большинство мировых «мастеров» сидят в русском анклаве, у нас до сих пор, за что ни возьмись, все на коленке делано. Тут я начал вспоминать, часто ли слышал о швейцарских кузнецах-мастерах, изготавливающих кустарные дорогие высококачественные ножи. Вот немцы один за другим из памяти выглядывают… Не потому ли жители Базеля так часто спрашивают новичков, видел ли кто из них поблизости германские стяги?

— А в самом Замке мастера работают?

Не может такого быть, чтобы Берн закрылся тупо для складирования ништяков. Не верю я в повальную людскую тупость, тем более тупость «виксов». Наверняка они учитывают самые разные варианты развития «новомировых» событий, как-то и к чему-то готовятся. И выкатят из ворот Замка, в определенный момент, саморучно склепанный танк «Железный Капут», с тремя сотнями лезвий и штопором на башне.

— Никто этого не знает, мой милый Тео. Ты хоть раз видел густой дым над флюгерами? Но подвалы там есть, они очень большие и просторные, так мне рассказывали. Все может быть… И мастерские, и производства. Кстати, у Берна есть свои мастерские, за лагерем. Там чинят сельхозтехнику, но ни тебе, ни мне туда не попасть. Ну все, закончила! Сходи, рейнджер, мусор выкинь.

Ленчик медленно и аккуратно сложила полотенце вчетверо, а потом небрежно кинула его на каминную полку, откель оно тут же свалилось в зольную пыль на полу.

Ясно. Фиг мне, а не прицеп. Надо самому добывать или менять машину, потому что катер бросать не хочется, — это здесь дорога есть, а вот что будет дальше… И вообще реки в этом мире — наиболее доступные и безопасные артерии, их, как грунтовку, не перекроешь — сомневаюсь, чтобы тут уже появились сомалийские пираты.

На север мы не пойдем. И смысла нет, и некуда.

Дорога на север перекрыта, почти сразу за Локарно. Причем непонятно, швейцарцы это сделали или соседствующий селективный кластер северян. Это Страшная Государственная Тайна. Как-то раз я попытался расспросить об этом северном соседе своего корифана фельдфебеля, но получил дружеский совет больше никогда этой темой не интересоваться, особенно в разговорах с людьми посторонними. Если, конечно, не захочу плотно и сугубо приватно познакомиться с помощником директора официального представительства Берна в Базеле господином Отто Бахманном.

Вот так я узнал, кто тут у нас «цветок душистый прерий, Лаврентий Палыч Берий».

Сталкивался я с ним пару раз — душевный, милейший человек, сухонький, невысокий, неприметный, как из КГБ вышел. Что же я сразу-то не сообразил?