Уходили из дома. Дневник хиппи - Геннадий Авраменко

Наверное, поэтому я и злюсь, на самом деле Львенок хорошая и добрая. А вот Ромчик странный. Не странный то есть, а такой, сильно себе на уме. Я раньше не встречал таких любопытных персонажей. Душа компании, смазливый блондин с распущенным хайром, с подкупающим характерным украинским говорком. Вечный балагур, высмеивающий всё и вся, безапелляционно рассуждающий обо всем на свете. На каждую тему знающий историю или анекдот. Он может вклиниться в любую стадию чужого разговора и немедленно разрушить его, невзирая на недоуменные лица беседующих. Тут же начнет что-то свое, пустое, и вот, ты даже не заметил, а он твоей ложкой ковыряет твою похлебку, целует твою женщину, спит в твоей постели. Он не занимается делами, он просто оказывается в нужном месте в нужное время и берет все, что, как ему кажется, должно принадлежать ему. Не думаю, что он как-либо опасен, но определенно таких людей надо сторониться. Особенно наивному Львенку.

Вечером обожрались тушенки с гречкой до полной невозможности передвигаться. Лежали вокруг костра и постанывали. Чтобы не умереть, пошли наверх, растрясать съеденное.

Фитиль уехал, его место на Кухне занял Абдулла. Пока здоровались, из темноты соткались братья Клячкины. Молча настроили гитары и заорали свой хит «А Вася Крячкин диск-жокей». Народ тут же начал расползаться, а Абдулла принялся уговаривать всех не бросать его одного с этими поющими террористами. В конечном итоге Быстрые Пальцы свалился в какую-то дыру и сломал гитару пополам. На этом, под крики «браво» и аплодисменты, концерт закончился, и непонятые братья, с достоинством задрав головы, убрались, прошипев какую-то гадость в мой адрес.

Ночью не спалось.

Поворочавшись и прослушав бессмысленную информацию от бормочущей во сне Львенки, я встал, раздул костер и подбросил дров.

Скрутил «козью ножку», поставил подогреть чай.

И вдруг понял, что я в гроте не один. Не считая спящей Таньки, здесь кто-то явно был еще.

Стараясь не делать резких движений, я потянулся за дровами и, взяв палку, осторожно посмотрел назад. Никого. Костер хорошо освещал весь грот, светлые стены отражали огонь и не оставляли в нем ни одного темного места.

Пригрезилось? Наверное.

Я бросил дрова в пламя, но одну палку, так, на всякий пожарный, оставил рядом.

Заметно похолодало. Мне показалось это очень странным, ведь сидел я у самого костра, да и вообще ночи сейчас теплые. Через минуту от холода и ужаса у меня буквально стучали зубы. Прямо напротив меня, сразу за костром, сидело небольшое облако. И посреди этого облака находилась Танькина крыса Хунта. Учитывая, что облако было не очень густое, а так, полупрозрачное, белая крыса, парящая в тумане, выглядела престранно. Хунта висела вниз головой и еле слышно попискивала. Перевернувшись в воздухе, она аккуратно перенеслась на полочку на стене грота и в панике забилась вглубь.

Я не знал, что делать. Разговаривать с ледяным туманом было как-то странно, вскакивать и убегать — глупо, игнорировать — невозможно. Я стиснул отбивающие чечетку зубы и сунул руку в костер. Взял уголек прямо голыми пальцами и поднес к прилипшей к губам самокрутке. Прикурил, не отводя глаз от облака.

Боли не было. Надежда на то, что от ожога все встанет на свои места, угасла.

— Добрый вечер, — выдавил я из себя. — Прохладно сегодня.

Тишина. Только в голове возник четкий ответ: «Добрый вечер».

То есть сам возник, без какого-либо усилия с моей стороны.

— Ты кто? — осмелел я.

«Георгий», — стукнуло в мозгу.

И облако мгновенно исчезло.

Тут же стало теплее. Я сидел, не в силах оторвать взгляд от места, где оно только что находилось, и даже не знал, что думать. Нащупал на шее веревочку с амулетом, подаренным Мишаней Питерским. Вспомнил, что Мишаня называл его «Георгий». Совпадение?

Заснул, когда уже начало светать.

— Это ты здорово придумал, — разбудила меня Львенок.

— Что? — потягиваясь, спросил я.

— С крысой. Ну, на полку посадил, чтоб не сбегала и спать не мешала.

Я рывком поднялся. Не сон?! Но этого же не может быть!

Подробно расспросив Таню, как она нашла крысу, я внимательно осмотрел стенку грота. Теоретически Хунта могла забраться туда и сама, но почему тогда, забравшись, она снова не спустилась? Значит, все, что произошло ночью, — не сон? Но что тогда? Неужели мне повезло и я вступил в контакт с привидением? Духом горы? Георгий... Нет, так не бывает. Слишком много здесь всего. НЛО, привидения... Надо, пожалуй, подвязать с травой...

Посмотрел на пальцы, уверенный, что никаких ожогов от головешки на них нет. А они есть. Не сильные, но есть, уже пузыри на подушечках появились. Блин.

Встретились на Кухне, собрали Юльку, Ленку Керченскую, Львенка и Котенка и отправились в Терновку за продуктами. Танька с Катькой отстали, а мы втроем дошли до Терновки, по пути объевшись, как обычно, вишней и персиками. Накупили конфет, хлеба, борща. Съели традиционное мороженое.

На обратном пути подобрали отставших девиц, наворовавших целую гору персиков. На дороге напоили водой какого-то изнывающего от жары узбека, который весь рассыпался в благодарностях и пообещал к следующей нашей встрече зарезать барана. Интересно, как и когда мы встретимся, — он что, теперь неделями будет нас на дороге с мертвым бараном караулить?

Как и следовало ожидать, обожравшиеся персиками Львенок с Катькой снова отстали. Мы сели у озера, покупались, перебрали собранные по дороге «бычки». На тропе наткнулись на Андрея-сторожа, который виновато начал извиняться за свое неадекватное поведение, из-за которого нам пришлось в июне с Мангупа сваливать. Отсыпал нам в качестве моральной компенсации стакан травы.

Когда доползли до грота, крайне удивились, потому что вечно отстающая парочка была уже дома. Оказалось, что они пошли по другой тропе, той, которая идет сразу на южный склон. А мы зато искупались!

Вечером народ накурился и, громко хохоча, поедал персики, а я сидел в углу и размышлял о вчерашнем. В итоге, сломав себе весь мозг, плюнул, скрутил косячок и решил сегодня больше не думать.

Получилось.

Я определился с ненавистью. То есть я теперь точно знаю, что я ненавижу в этой жизни. Персики. Они везде. Ими все пахнет, мы гадим и писаем персиками. Если прилипла к чему-то рука, можно не сомневаться: здесь тоже побывали они, персики. Их кости везде. От их мохнатой шкурки нечеловечески чешется лицо, а растрескавшиеся губы беззвучно просят пощады. Из-за них мы не можем ходить, курить, заниматься любовью и разговаривать. Также мы ничего не можем есть, так как в наших желудках они. Их жрет весь Мангуп, от предложения их забрать все шарахаются, как черт от ладана, а ведь персики портятся, поэтому их надо доедать. Но мочи поедать их нет ни у кого, поэтому мы лениво надкусываем персик и, размахнувшись, отшвыриваем его подальше. По моим расчетам, через несколько лет вокруг моего грота вырастет персиковая роща. Потом персиковые деревья заполонят весь Крым, перекинутся на Большую землю. В связи с глобальным потеплением эти адские растения постепенно доползут до Москвы, Европы, кто-то завезет их в Америку и Австралию. Персики погубят эту планету.