Рай на заказ - Бернард Вербер

– И что тогда?

– Слушай внимательно. – Карина старалась говорить как можно отчетливее. – Репродуктивная функция самки вида Lepidodactylus lugubris, занесенной на пустынный остров, претерпевает стремительные изменения. Весь ее организм перестраивается так, чтобы она, несмотря ни на что, могла откладывать яйца.

– Неоплодотворенные яйца? Что тут необычного? Куры тоже несут неоплодотворенные яйца.

– Да. Но из неоплодотворенных яиц Lepidodactylus lugubris – ты сидишь? – вылупляются жизнеспособные особи.

– Это же...

– Это поистине удивительно. Магия природы. Она находит выход из любой ситуации.

Карина перевернула еще несколько страниц и остановилась на снимках, сделанных крупным планом:

– Взгляни на эти фотографии. Здесь изображена матка до и после адаптации организма к природной среде, характерной для пустынного острова, где нет самцов.

Мадлен лихорадочно перелистала главу.

– Это настоящая машина для воспроизводства жизни, претерпевшая изменения, чтобы приспособиться к враждебной среде, – провозгласила мать.

– Я не понимаю, как это возможно.

– Погоди, мы еще не добрались до самого удивительного. В нормальном состоянии самка этой ящерицы живородящая. Но если оплодотворения не происходит, она становится... яйцекладущей! – Карина указала на снимки. На них были изображены новорожденные ящерицы рядом с яйцами, из которых они вылупились. – Логика природы предельно проста: вид должен выжить. Но и это еще не все. Все ящерицы, произведенные на свет такой матерью, жизнеспособны, и все они... самки.

Попугай завопил: «Самки, самки!»

Карина снова перевернула страницы и показала несколько фотографий ящериц, сделанных под разным углом.

Мадлен жадно углубилась в чтение.

– Эти особи женского пола, – продолжала Карина, – в полной мере обладают способностью к воспроизводству себе подобных по той же самой схеме. Совершенно самостоятельно и без всякого участия самцов.

– Но они должны во всем походить на мать! Это же партеногенез... У них будут точно такие же генетические признаки. Это клоны!

– Мать-Природа и тут все сделала как надо. Во время откладывания яиц в организме ящериц происходит феноменальный процесс – мейоз, – приводящий к смешению генетического материала. В результате каждая новая особь получает свои индивидуальные наследственные признаки. Все настолько продуманно, что через несколько лет пустынный остров в Тихом океане оказывается населенным целой популяцией Lepidodactylus, состоящей исключительно из самок, но при этом абсолютно здоровых, отличающихся друг от друга и способных воспроизводить следующие поколения без участия самцов. Во время экспедиции я видела это собственными глазами на многих островах Филиппинского архипелага. Все доказательства здесь, перед тобой.

«Доказательства! Доказательства!» – выкрикнул попугай.

Мадлен вскочила и, совершенно выведенная из равновесия, принялась расхаживать по гостиной. Карина остановилась перед ней. В руках у нее был футляр, в котором лежало маленькое яйцо.

– Если тебе нужны еще более осязаемые доказательства, вот яйцо этой прелестной ящерицы. Как видишь, Мать-Природа выбрала, на чьей она стороне. У большинства видов живых существ на Земле, если считать и насекомых, доминируют женские особи – исключительно женские!

Карина вытащила яйцо из футляра, обитого изнутри бархатом, и стала осторожно поворачивать из стороны в сторону.

– Мы сильнее. Наш оргазм в десять раз мощнее мужского. В квадратном сантиметре нашей кожи находится больше чувствительных рецепторов. Вот почему вся поверхность нашего тела представляет собой эрогенную зону, в то время как у мужчин эта зона располагается... в одном известном месте.

– Мама...

– Мадо, я серьезно. Мы воспринимаем мир полнее, быстрее и интенсивнее. Мы лучше приспособлены, более развиты, более адекватно реагируем на изменения окружающей среды.

Мадлен, потрясенная до глубины души, молча разглядывала яйцо.

– И только мы в состоянии по-настоящему любить.

Мадлен закрыла глаза, и перед ее мысленным взором появилось прекрасное лицо Ребекки, шепчущей:

«Однажды на Земле останутся только женщины, а мужчины превратятся в легенду».

Она открыла глаза и вернулась в реальность.

В ее руке лежало яйцо – белое, круглое, полное света...

181Прошло девять месяцев.

Луна освещала круглую крышу Опера-Гарнье в центре Парижа. Музыка, еле слышная сначала, звучала все громче. Защелкали вспышки фотоаппаратов. В большом зале дворца гремел усиленный громкоговорителями голос ведущего:

– ...поприветствуем его аплодисментами!

На сцену поднялся профессор Мишель Рейнуар – в черном смокинге и сером галстуке-бабочке. Новый шквал фотовспышек. Ведущий вручил профессору приз – статуэтку, изображавшую крылатый мозг.

Ученый приосанился и голосом, в котором было чересчур много сахара, начал ответную речь:

– Я должен отметить, что всегда был уверен: нашей лаборатории удастся добиться того, к чему мы так стремились, – получить престижную Фельдмановскую премию! Ибо это достижение – важная веха на пути любого ученого, занимающегося фундаментальными исследованиями, посвященными будущему человечества...

Снова волна фотовспышек.

– Однако этот успех – результат слаженной работы целой команды ученых. И я бы хотел особо поблагодарить... Мадлен Валлемберг. Она первой предложила идею яйца. Прошу поприветствовать ее!

Мадлен – пышные русые волосы и сияющие изумрудно-зеленые глаза – вышла из-за кулис. На ней было вечернее платье из темно-красного атласа, которое очень шло ей, особенно подчеркивая красоту обнаженных плеч. Она выглядела очень смущенной.

– Дамы и господа, позвольте представить вам ученого нашего будущего: Мадлен Валлемберг! Иногда она опаздывала на работу, но я понял: это потому, что ее мысли всегда опережали ход времени.

Покраснев, Мадлен поклонилась публике, которая встала, чтобы устроить ей овацию. Возбуждение зрителей все нарастало. Мадлен заметила в зале не только мать, но и Кевина, который, стоя в первом ряду, вопил: «Браво! Браво! Мадо! Браво! Мадо! Ты – лучшая!»

Профессор Мишель Рейнуар передал ей приз. Она приняла почетный трофей, который оказался довольно увесистым, и прижала его к груди.

Когда аплодисменты наконец стихли, Мадлен подошла к пюпитру с двумя микрофонами. Она попыталась заговорить, но волнение ее было так велико, что она не смогла произнести ни слова. Люди в зале постепенно успокаивались, вновь усаживаясь на свои места. Рейнуар пришел ей на выручку:

– Мадлен, я помню, как несколько месяцев назад ты впервые предложила произвести направленную мутацию живородящей особи, чтобы сделать ее яйцеродной. Тогда я... Мне это показалось шуткой, розыгрышем. Тем более что Мадлен, – прошу извинить меня за то, что приходится об этом говорить, – но она уже убила немало подопытных... – он смущенно хихикнул, – не людей, нет, честное слово! Только мышей! Она даже устроила в лаборатории маленькое кладбище и хоронила их, называя мучениками науки! Всем мышам она давала имена знаменитых ученых... Так, Мадо?