Хроники уходящего поколения - Валерий Николаевич Стовба

контакте с рыбинспекцией. Те поинтересовались, кто такие рыбаки. Почему не заметили табличку, запрещающую здесь рыбалку. Спросили, много ли рыбы поймали. Это были решающие минуты диалога. Дело в том, что Валерий соврал, что ничего не поймали. А в это время метрах в десяти, под скошенной травой, била хвостами по земле пара великолепных особей кефали. К счастью, инспекторы не услыхали этих звуков. Удочки были конфискованы.

Кстати, выяснилось, что Валерий не только оставил там рыбу, но и забыл снятые в ходе рыбалки часы. Дорогие часы — Швейцария. Тем временем рыбинспекция удалилась на своих «Жигулях».

Сам Валерий не рискнул возвратиться на место правонарушения. Отправил туда сына. Заход был удачен. Часы нашлись, из пакета выглядывали два хвоста приличных рыбин.

В дальнейшем мы с майором не решились продлить рыбалку. Валялись на пляже, пили грузинское вино.

Пойманные пять кефалей до конца отдыха пролежали в холодильнике и самолетом были доставлены в Кривой Рог, к моим родителям, где мы с женой продлили отпуск.

Жареная в кляре кефаль была украшением праздничного стола. И, не знаю почему, мне не было стыдно за совершенное браконьерство. Как и двадцать лет спустя, когда во время запрета на рыбалку спиннингом поймал в Ильмене щуку весом в 4,5 килограмма.

Почему так?

Не рубите, мужики…

Середина восьмидесятых. Один за другим уходят в мир иной партийные лидеры преклонного возраста. Попытки перестройки. Среди них — объявление сухого закона. Однако, выезжая с Татьяной на отдых в дом журналистов в Пицунде, мы-таки захватили с собой бутылочку коньяка. Расположившись в номере на третьем этаже и сходив на ужин, искупались в теплой воде Черного моря. Развлечений никаких, знакомых — тоже. Решили «раздавить» бутылочку в своем номере. Посидели, поговорили по душам, легли спать.

Утро встретили уже на гальке пляжа. Первые впечатления, первые знакомые. Среди них — жена оператора-документалиста из Алма-Аты. Почему одна? Муж приедет через несколько дней — монтирует пленку встречи партийного руководства Союза с лидерами Казахстана. Вернее, даже не монтирует, а режет пленку, изымая из истории только что снятого с должности Романова.

Перед обедом зашли в номер переодеться. Здесь к нам подошла технический работник домжура и, закатывая от негодования глаза, предупредила, что ежели еще раз в урне номера найдет бутылку от спиртного, мы вынуждены будем досрочно покинуть место отдыха.

— Ведь сухой закон для всех. Исключений быть не может.

Я промолчал, а Татьяна унизительно просила прощение за допущенное «преступление».

Но несмотря на инцидент, втроем решили встретить мужа Аллы хорошим застольем с выпивкой. Я выяснил у нарушителей сухого закона, что в двух автобусных остановках от места нашего отдыха — грузинское село Лидзава. Там в каждом дворе можно дешево купить изумительное домашнее вино. Аллу оставили соображать на стол закуску, а мы с женой поехали с трехлитровым бутылем в Лидзаву.

За первой же калиткой увидели пожилую грузинку.

— Вы хозяйка?

— Я.

— А нельзя ли у вас купить вина?

— Что вы — сухой закон. Не торгуем.

Мы разочарованно вздохнули. Что же делать?

Женщина за калиткой загадочно улыбнулась:

— А вы любите грузинское вино?

— Кто же его не любит? — убедительно ответил я. — В институте жил с ребятами из Грузии.

Не успел закончить фразу, как хозяйка дома открыла калитку:

— Заходите. Продавать — не продавать, а не угостить гостей, разбирающихся в наших винах — грех.

Мы сели на лавочку в саду, а хозяйка через пару минут вынесла нам из дома два стакана вина — белого и красного. Поблагодарив женщину, мы показательно долго смаковали действительно прекрасное вино. Поднявшись с лавки, я обратился к женщине — Храни вас Господь.

— Подождите, не уходите. Для вас сделаю исключение. Давайте ваш бутыль.

Заплатив женщине всего три рубля за три литра зелья, мы отправились восвояси.

— Ей бы в разведке работать, — обратился я к жене. — Сначала добилась, чтобы от нас был запах спиртного, и только потом продала. Обезопасилась.

Трехлитровая бутыль, спрятанная в целлофановый пакет, приятно оттягивала руку. Выйдя из автобуса, Татьяна протянула мне еще один целлофановый пакет:

— Через один пакет видно, что мы несем. Не дай Бог охрана заметит.

Во мне проснулась гордость за жену — вот какая предусмотрительная. И опустил бутыль в еще один пакет.

И ровно тогда, когда мы проходили мимо грузина — охранника домжура, женин пакет не выдержал нагрузки и лопнул. Бутыль, упакованная в более надежный пакет, хряпнулась об асфальт. Из пакета полилось на землю изумительное грузинское вино, щекоча обоняние непередаваемым запахом.

— Ох, беда. Ох, нехорошо. Такое вино загубил, — сочувственно произнес охранник. — Ладно, не беспокойтесь. Я уберу вашу бомбу.

Зайдя в номер Аллы, познакомились с ее только что приехавшим мужем — невысоким квадратным мужчиной.

— А где же вино? — спросила Алла, указывая на накрытый стол.

Выслушав наш печальный рассказ, оператор взял бразды правления в свои руки:

— Твой, Татьяна, пакет порвался? Так вот, езжай вновь в Лидзаву. Хозяйка тебя уже знает. А Алла составит тебе компанию.

Захватив уже пятилитровую бутыль, накануне купленную у работников кухни, женщины покинули номер.

— Делать им здесь нечего, — обратился ко мне документалист, вытаскивая из портфеля бутылку водки.

Через час жены с полным бутылем переступили порог апартаментов. Рассказали, как удивилась старушка грузинка, что ее вино так быстро выпили. С каким удовольствием она наполняла еще один бутыль.

«««

Посидели хорошо, до полуночи. Искупались в ночном море. Проснувшись на рассвете, понял, что Татьяна на сегодняшний день вне игры. Она подтвердила, что на пляж идти с утра не в состоянии.

Выйдя в коридор, лицом к лицу столкнулся с оператором: потухший взгляд, помятое лицо, всклоченные волосы.

— Ну и мудаки мы с тобой, — выразительно произнес он — Разве так можно?

— Да, поддали вчера по полной, до предела, — согласился я с ним.

— Я не о том. Пошли покажу.

И двинулся в сторону своего номера. Зашли. Алла, как и моя жена, досматривала сны. А оператор показал в сторону неубранного стола:

— Разве так мужики поступают?

Присмотревшись, я понял, о чем он. На дне бутыля плескалось еще около литра вина. Прикончив его с подачи документалиста, мы отправились на пляж. Там, на гальке, нас и разбудили жены, решившие захватить своих пьянчужек на обед.

Осмыслив все происшедшее, мы с казахстанским другом пришли к выводу, что сухой закон не сработает. ЦК КПСС совершил большую ошибку. Разве можно одолеть наш народ? Разве можно рубить виноградные лозы?

«Умру ли я…»

Наш с Татьяной отпуск закончился на Алтае. Простившись с ее родителями и