Ермак. Отряд - Игорь Валериев

Как только рассвело, по сигналу трубачей первыми в бой пошли два пехотных батальона и сотня нерчинцев, назначенные в обходную колонну по перелеску левого фланга обороны противника, где забайкальцы во время разведки боем откатились назад, попав под перекрёстный огонь.

Едва первые ряды стрелков вошли в лес, все шестнадцать орудий дивизиона и три французские скорострелки открыли огонь по правому флангу противника. Во время разведки установили, что там, несмотря на скальный выступ, закрывающий оборону китайцев с этой стороны, есть узкая, шагов на двести, полоса, по которой может пройти конница. Надо только пробить брешь в обороне, чем сейчас и занимались артиллеристы не жалея снарядов. По фронту, не дожидаясь окончания артподготовки, в наступление пошёл третий батальон стрелков, а слева от них в колонну по десять застыли пять сотен казаков с пиками, наконечники которых смотрели в ярко-синее небо.

Снимаю перед Ренненкампфом шляпу, точнее фуражку. Всё-таки не напрасной была та разведка боем. Удалось выяснить, где может пройти конница, а самое главное – как ловко генерал применил сегодня информацию о том, что китайцы, как и немцы в моём времени, начинают воевать только после завтрака. Я за ужином офицеров штаба позавчера в шутливой форме пересказал то, что слышал от участников осады в Тяньцзине. По их словам, китайские войска и ихэтуани начинали боевые действия чётко после завтрака, потом прерывались на обед, а заканчивали бой перед ужином. Ночью они практически не воевали, так как «ночь – это время духов».

Я оторвался от бинокля и скосил глаза на генерала, стоявшего метрах в пяти от меня и не отрывавшего глаз от поля боя.

Павел Карлович настоял на ночном переходе к месту атаки на перевал и начале боевых действий на рассвете. И, кажется, всё удается. Прозевали нас китайцы.

Пока я на пару секунд отвлёкся от поля боя, по сигналу в атаку пошла казачья колонна. Набирая скорость и растягивая строй, казаки опускали пики, готовясь столкнуться с противником. Однако тот сопротивления практически не оказывал. С китайской стороны раздавалась только редкая ружейная стрельба, а орудия до сих пор молчали. А между тем казаки почти достигли первой линии обороны. Стрелки батальона, атакующие с фронта, с винтовками наперевес и примкнутыми штыками бежали вперёд, стараясь не отстать от станичников.

Артиллеристы полковника Шверина перенесли огонь орудий на вторую и третью линии обороны противника. В это время из леса на нашем правом фланге послышался многоголосый рёв и слитные залпы из мосинок.

В бинокль стало видно, как из первой линии обороны началось массовое бегство китайских солдат. Многие были полураздетые и без оружия. Не прошло и часа, как всё было кончено. Противник оставил перевал. Мы выходили на оперативный простор, а Ренненкампф получал поздравления от офицеров штаба. И надо сказать, заслуженные.

На вечернем совещании, когда были собраны трофеи, получена информация о наших потерях и противника, стало ясно, что взятие перевала Малого Хингана войдёт в учебники по тактике ведения боевых действий.

По докладу подполковника Ладыженского получалось, что против нашего отряда стоял пятитысячный отряд пехоты, практически весь вооружённый винтовками Маузера, пятьсот всадников, снаряженных и обученных по европейским стандартам немецкими офицерами-инструкторами, шесть французских семидесятипятимиллиметровых орудий, двенадцать старинных медных пушек. Ещё около трех тысяч ихэтуаней-боксёров, вооружённых в основном холодным оружием. Три линии окопов в полный рост, ряды из рогаток, защищённые ложементы для орудий.

Если сравнивать, то, учитывая обученность наших войск, силы почти равные. Но… Потери… В ходе часового боя, не считая ещё часа преследования бегущих китайцев, мы в общей сложности потеряли двенадцать убитыми и пятьдесят ранеными нижних чинов и только семь ранеными офицеров. И то трое из них останутся в строю. Потери китайцев были ужасными. Более двух с половиной тысяч убитых. И это не как в историческом анекдоте про Суворова, когда после очередной победы на вопрос штабного писаря «Ваше высокопревосходительство, сколько турок указывать убитыми?» Александр Васильевич ответил: «Чего их, басурман, жалеть, пиши больше!»

Здесь же «более» сказано Гавриилом Михайловичем было только из-за того, что подсчёт потерь противника ещё продолжался. Только недавно стало известно, что во время бегства с перевала были зарублены командующий китайскими войсками генерал Чжан, его начальник штаба Джуй и другие офицеры штаба. В третьей линии обороны нашли павшего в бою племянника цицикарского цзяньцзюня – айгуньского амбань-фына Фэн Сяна. Его нашли с саблей в руке и пробитой пикой грудью.

Захваченные трофеи заставляли довольно лыбиться не только казаков. Влюбившийся с первого взгляда во французские пушки Шверин заявил Ренненкампфу, что из девяти захваченных орудий организует образцовую батарею для летучего отряда, благо снарядов к ним захватили много. Для уничтожения противника на открытой местности эти орудия со щитами для защиты прислуги, маневренностью и бешеной скорострельностью были просто идеальными. А для взятия городов в отряде необходима еще батарея наших четырехфунтовок.

Кроме Константина Константиновича, были довольны многие офицеры. В кулуарных беседах уже делили награды за захваченные орудия, знамёна и прочее, прочее. Один захваченный обоз с провиантом, боеприпасами, оружием составлял больше ста повозок. На поле боя подобрали почти полторы тысячи винтовок Маузера. Кучу всякого холодняка. Его просто никто не считал. Остро встал вопрос, что делать с этим добром. Надо же преследовать противника, так как путь на Мерген[7] был открыт.

– Господа офицеры, благодарю вас всех за грамотные и умелые действия в сегодняшнем бою. Все будут отмечены в рапорте. Враг деморализован и отступает в глубь Маньчжурии. Следующая наша цель – Мерген. Поэтому сегодня отдыхаем, а завтра конные сотни и одна батарея дивизиона выступают в преследование противника.

Этими словами Ренненкампф закончил совещание, напоследок попросив остаться полковника Губастова – командира Сретенского резервного полка.

С утра летучий отряд после плотного завтрака двинулся на Мерген. Китайцы после разгрома на перевале и гибели командования практически не оказывали сопротивления, вследствие чего конная часть отряда Ренненкампфа занимала одно селение за другим, вися на плечах противника.

Пятого августа был занят Мерген, брошенный жителями. Противник силами до четырёхсот солдат и сотни конных попытался оборонять город, укрываясь за стенами домов, но огонь гранатами батареи четырехфунтовок и атака спешенных казаков под прикрытием пулемётов быстро поставили крест на этой попытке. А когда противник побежал и вышел на ровное место, казачья лава довершила разгром.

Летучий отряд захватил три современных орудия Круппа, восемь медных пушек и более тысячи винтовок Маузера, склады другого оружия. Был обнаружен арсенал пороха, который был уничтожен.

– Что скажете, Тимофей Васильевич? – спросил меня Ренненкампф, закончив диктовать доклад о захвате Мергена на телеграфный пункт в Айгуне, а оттуда уже курьером направят в Благовещенск. На всём пути нашего отряда генерал пристально следил за тем, чтобы линию телеграфа восстанавливали всеми силами. Связь нужна была, как воздух.