Как жить, когда близкий перестал тебя узнавать. Психология семейного кризиса - Патти Дэвис

я ведь должен прожить свои чувства!» Это правда. Я никому не советую подавлять свою злость. Но одно дело – иногда сердиться на что-то или на кого-то, а другое – жить с постоянным чувством гнева.

Во время пандемии коронавируса мне было интересно наблюдать за тем, как в мире повышался общий уровень недовольства. Поначалу люди заботились друг о друге. У нас появилось чувство единства, мы вместе боролись с общим врагом, незнакомые люди становились друг для друга товарищами по несчастью. Мы все расстроились из-за того, что нас лишили привычной и спокойной жизни. Но через несколько месяцев всеобщее горе вступило в следующий этап. Количество смертей росло, и даже провожать близких в последний путь стало затруднительно. Многие лишилась работы, дохода и медицинской страховки. Горя стало так много, что в мире воцарился гнев. Почему люди так злятся на требование носить защитную маску в общественных местах? Потому что, как бы иррационально это ни звучало, гнев всегда должен быть направлен на нечто конкретное. Прямо сейчас, когда я пишу эту книгу, уровень общественного гнева давно превысил уровень страха: страха заболеть, потерять дом и средства к существованию. Я и сама не раз хотела разгневаться на всю эту несправедливость, лишь бы не признаваться себе в том, что наша эпоха грустная и жуткая.

Но вернемся к деменции. Если вы злитесь на близкого человека потому, что устали от всего происходящего, или потому, что он несправедливо обошелся с вами в детстве, задайте себе вопрос: «Я действительно хочу сейчас позлиться?» Надеюсь, что вы ответите: «Нет». Достаточно эффективный способ справиться с гневом – разграничить его по времени. Полчаса, час – выделите себе время, на протяжении которого вы будете злиться на всё и вся (но не на другого человека, само собой). Найдите способ физически выразить свою злость: побейте боксерскую грушу, отправьтесь на пробежку, поразмышляйте о том, что вас разозлило, сожмите челюсть до хруста, побранитесь вслух… Но как только отведенное на гнев время истечет, остановитесь. Этого будет достаточно. Уверяю вас, что, регулярно выделяя себе час для злости, вы сами начнете быстро от нее уставать.

Нет человека, который никогда бы не злился: ни в повседневной жизни, ни тем более в сложной ситуации, такой как уход за близким с деменцией. Но мы можем контролировать свою злость, ограничить ее временны́ми рамками и не позволять ей влиять на нашу жизнь.

«Искусство жизни – в нужные моменты то уступать, то упорствовать».

Эллис Хэвлок

Глава 9. Чувство вины и утешение смехом

Сразу после того, как я узнала о диагнозе отца, мной овладело чувство стыда. Я подумала о том, как мне исправить свои ошибки, загладить вину за всю ту боль, которую я причинила отцу, – теперь, когда БА медленно забирает его у меня. Как мне преодолеть ту гигантскую пропасть, которую создала между нами деменция? В первые дни и месяцы болезни отца, когда мы гуляли или сидели рядом, купаясь в лучах послеполуденного солнца, я рассказывала ему о своих чувствах: о том, как я сожалею о своих поступках, о том, что в 1980-е годы в погоне за самовыражением я публично и сурово осуждала его политику. Мне тогда следовало больше слушать, нежели говорить, даже когда я была не согласна с отцом. Я вела себя абсолютно неуважительно и с тех пор очень сожалею о содеянном. Иногда он кивал или отвечал, что всё понимает; иногда просто молча смотрел на меня. Но я верила тогда и верю в это сейчас – мои слова отзывались где-то в глубине его души. И чувство вины, которое так мучило меня, начинало постепенно пропадать.

Но это не значит, что я избавилась от него полностью. БА не прощает наши грехи. Годы спустя, на собраниях нашей группы поддержки, я слышала истории людей, которые переживали похожий опыт: непонимание слов, которые пытается произнести близкий, груз ошибок прошлого. И мы начинаем бесконечно упрекать себя в том, что раньше могли поступить по-другому или всё исправить. Данное желание и является истинным источником проблемы.

Мы привыкли воспринимать мир как место, где для каждой проблемы существует какое-нибудь решение. Если мы не находим его сами, то обращаемся за помощью к другим людям. Но БА разрушает этот стереотип. Данное заболевание неизлечимо, с его разнообразными проявлениями практически ничего нельзя сделать. Конечно, есть приемы, позволяющие так или иначе справляться с определенными ситуациями, но ни один из них не гарантирует успеха. И если нам не удается решить свои проблемы, то чувство вины хватает нас за руки и говорит: «Да что с тобой не так? Любой другой давно бы уже всё исправил».

Однажды, когда я приехала в родительский дом, отец решил, что на глаза у него надеты линзы. Он носил их больше половины своей жизни, но перестал это делать, когда заболел БА, потому что человеку с деменцией проще управляться с очками. Он тер пальцем глаза, пытаясь снять линзы, которых там не было. Никому не удавалось убедить отца в том, что линзы он не надевал, и я испугалась, что он в конце концов поранится. Я предложила отцу посмотреть в мои глаза и увидеть, как выглядят линзы, чтобы он смог понять – сейчас он их не надевал. Но это не сработало. Мне казалось, что решить эту проблему должна именно я – просто потому, что я была единственным человеком, который на тот момент был в линзах. Я вывела его на улицу и попросила посмотреть вдаль с вершины холма. Его очки были у меня в руках. Отец посмотрел, прищурился и растерялся; тогда я дала ему очки. «Видишь, как в очках всё хорошо видно? Если бы ты был в линзах, то очки бы тебе не понадобились. Но сейчас ты ничего без них не видишь», – сказала я ему.

Не знаю, что помогло мне решить эту проблему: близорукость отца, пытавшегося разглядеть что-то без очков, или просто смена окружающей его обстановки. После того происшествия я чувствовала себя виноватой, потому что не смогла сразу справиться с этой ситуацией. Это может звучать нелогично, но всё так и было, я просто не могла избавиться от чувства стыда.

Я еще долго вспоминала тот случай и задавалась вопросом: «А что, если мы пойдем гулять вдвоем и он снова попытается достать из глаз несуществующие линзы?» Когда я была ребенком, отец часто вынимал линзу из глаза, клал ее в рот, чтобы смочить слюной или очистить от соринок,