К-55. Обманувшие смерть - Лев Пучков

– А почему так?

– Не знаю. Природа этого явления пока что не исследована, да и вряд ли кто-то в ближайшее время будет его изучать. У нас других проблем хватает, более актуальных и критических.

Витя добавил, что светлячки сейчас входят в список дефицита или даже предметов роскоши. Их приносят либо хорошо оснащённые научно-исследовательские экспедиции, либо команды охотников, рискнувших спуститься на Тринадцатый Уровень. И разумеется, никто за ними специально не охотится, берут по ходу, если есть такая возможность, как сувенир для детишек.

– Так, может, лучше убрать? – встрепенулся Олег. – Ильдар в своё время бывал на Тринадцатом. Может, он своему сынишке тоже приносил, и теперь это… ммм… как его…

– Травмирующие воспоминания? – подсказал Панин.

– Да, вроде того.

– Нет, на светлячков он реагирует нормально, – успокоил Панин. – Проверено неоднократно, они ему нравятся.

– А что случилось с сыном сержанта? – Вадим вспомнил неловкий вопрос перед выходом из жилого сектора и странную реакцию Мусаева.

Панин, воровато выглянув из камеры – нет ли поблизости объекта обсуждения, – в двух словах поведал про семейную трагедию сержанта.

Мусаев вырос здесь, на Пятом Уровне. Кстати, Саша Говоров на Пятом не только вырос, но и родился, а Мусаев попал сюда мальцом лет пяти, во время Катастрофы.

До Раскола Ильдар был охотником, он один из лучших специалистов своего профиля в К‑55. Всё у него было здорово, даже умудрился жениться и произвести на свет двоих сыновей. Это своего рода достижение, поскольку семейная жизнь в К‑55 доступна далеко не каждому. Здесь удручающая статистика гендерного плана, соотношение «мужчины – женщины» примерно пять к одному.

– Да, очень плохая статистика, – печально вздохнул Витя. – Проще говоря, на пятерых мужиков одна баба. Многие так до старости доживают и не знают, что оно такое – живая тёплая баба…

Витин вздох был столь красноречивым, что сразу стало ясно: парень как раз входит в эту категорию, которая доживает до старости, так и не узнав – дальше по тексту.

Панин усмехнулся чему-то своему, возможно, связанному с этой неравномерной статистикой, и продолжил.

Так вот Ильдар благополучно женился, завёл детишек и стал их воспитывать по образу и подобию своему… И наверно, лучше бы они сами воспитывались, как все прочие дети в жилом секторе, пока их отцы трудятся на нормальной работе, а не шарахаются где ни попадя по самым гиблым уголкам подземной колонии.

В общем, когда старшему исполнилось двенадцать лет, Ильдар стал брать его с собой на охоту. Хотел, видишь ли, сделать из него подобного себе великого следопыта, передать опыт, раскрыть все секреты мастерства и так далее.

Жена, кстати, была против, и они по этому поводу несколько раз серьёзно ссорились.

В итоге случилось так, что вот в этих самых Старых Рудниках, будь они неладны, сынишка Мусаева потерялся. Пропал без вести, как в воду канул.

Обстоятельства трагического исчезновения – отдельная история, но после всех поисковых мероприятий, когда стало ясно, что всё, пропал мальчишка, окончательно и бесповоротно, – жена забрала второго сына и ушла от Мусаева.

Не простила.

С тех пор Ильдар считает себя виноватым в том, что случилось, всячески казнится по этому поводу и избегает любых разговоров про людей, пропавших или погибших в Старых Рудниках. Поэтому близкие и знакомые стараются не трогать эту тему, знают, что это его больное место. Удивительно вообще, как он согласился сейчас провести группу по этому маршруту. Может быть, потому, что это был единственный вариант, и сержант прекрасно понимал, что без него живым отсюда никто не выберется.

– А Говоров…

– Саша – сын друга и коллеги Ильдара, – сообщил Панин. – Тоже охотник был – не из последних. На Тринадцатом едва не погиб, получил тяжёлое увечье и стал инвалидом. Ильдар помогал его семье, пока Сашка не подрос, принимал в нём участие.

– В общем, можно сказать, что наш важный лейтенант – воспитанник Мусаева?

– Да что-то, видать, неважно воспитал. – Сержант появился как призрак, бесшумно вплыл из тёмного коридора в подсвеченное зеленоватым муаром пространство камеры. – Вроде мальчишка толковый, но балабол, каких поискать… Интересно, заварил он люки или нет?

– Ильдар, не переживай по этому поводу, – напомнил Панин. – Ты всё равно уже ни на что не можешь повлиять. И потом, он уже давно не мальчишка – опытный командир, и там у него немало специалистов с головой и руками.

– Ладно, ладно, – пробурчал Мусаев. – В общем, разведка произведена, всё чисто, можно спокойно удобрять лес.

* * *

Непростую миссию по удобрению леса отправились выполнять не в индивидуальном разряде, а по парам. Да, вот такая «дискриминация», или даже дедовщина, это уж как кому нравится: главному разведчику можно в одиночку, а всем прочим – строго парами.

Возмущаться, однако, никто не стал, все восприняли требование как должное. Олег с Витей тотчас же убыли «доразведать местность», быстро, бесшумно, но… недалеко.

Ветер с прохода вскоре донёс подробный анализ результатов.

– Неправильные военные, – недовольно поморщился Мусаев. – По ветру присели. Вы это… потом в другую сторону идите, по противоходу. А то нам тут ещё ужинать и спать…

Пока Олег с Витей доразведывали местность, Мусаев сделал ряд странных движений.

Нащипал в коридоре горсть леса, выложил на стол и плеснул в неё немного воды из фляги. Затем разделся до пояса, снял ботинки, носки, и, помяв в руках смоченную водой горсть леса, обтер получившейся «мочалкой» лицо, шею и руки, затем ноги.

Завершив процедуру, сержант оделся и обулся.

В камере запахло терпким травяным шампунем.

– А разве в лесу не водится целая толпа всяких бикарасов? – уточнил Вадим.

– Ни один из них не опасен для человека, – успокоил Панин.

– А ты надёргай пучок да потряси как следует, вся живность и вывалится, – проконсультировал Мусаев. – Всю жизнь в походе вот так «умывались», ни разу никому не повредило.

Вернулись Витя с Олегом, тоже каждый с пучком леса. Панин с Вадимом, в свою очередь, отправились на доразведку местности.

Выполняя наказ мудрого могиканина, парочка лесоудобрителей отошла подальше от «уютного местечка», почти к самому входу в рабочий посёлок.

Панин осветил большую камеру, разгороженную пополам решёткой, и вежливо съёрничал:

– Ну вот, вполне пригодная площадка для испытательного полигона. Развлекайтесь на здоровье. Если вдруг что – я буду в камере напротив.

– Алексей, а у вас пипифакса не будет? – застенчиво спросил Вадим.

– Пи-пи… чего?

– Туалетной бумаги, – расшифровал Вадим, уже предвкушая сложности в понимании.