Здесь, в реальном мире - Сара Пеннипакер

— Мой папа говорит, он не может указывать банку. Он всего лишь член городского совета.

И-и-и… У-УХ. Вар задохнулся, как от удара, когда его рухнувшее обещание рассыпалось в прах. Джолин попятилась и чуть не упала.

Вар расправил плечи и, собравшись с духом, сказал:

— Но мы же покрыли асфальт водой! Вот, смотри! Теперь журавлям ничего не грозит. Всё как было договорено!

— Мой папа… эм-м… член городского совета? — повторила Эшли. — Это всякие городские программы, бюджеты?

При этих словах у Вара что-то тихонько щёлкнуло в мозгу, словно повернулся крошечный ключик, вставленный в хорошую идею.

Но не успел он ухватиться за этот ключик, как Джолин нарушила ход его мыслей:

— «Мой папа — это программы-бюджеты»? Это ты про родного отца? Так нельзя говорить о человеке! Он же человек, правда? Или он вещь?

Яростная атака Джолин удивила Вара, хотя, если вдуматься, ничего удивительного в ней не было. Бывает, что защитники замка бросают камни на голову противника, а противник поднимает их и бросает обратно. Вар просто никогда не думал, что и грамматика может быть оружием.

— Он человек, — ответила Эшли, оправившись от изумления. — Но он не глава банка.

Джолин метнула на неё взгляд, стальной и острый, как копьё.

— То есть с него никакого толку, — заключила она и прихлопнула комара.

И тут с неба плавно спустилась стайка белых птиц. На длинных розовых ногах, поклёвывая землю длинными розовыми клювами, они целеустремлённо зашагали прямо к папайям.

Джолин сорвала с себя шляпу, готовясь шугануть птиц. Но Эшли решительно преградила ей путь.

— Стой. Эти ибисы тебе очень даже полезны. Они едят всяких жуков.

— А совок? Совок они едят?

— Совки — это червяки? Тогда да. Они едят червяков.

— Нет. Это гусеницы.

— Хм… гусеницы? Да гусениц они вообще лопают как попкорн.

Джолин успокоилась. Но Вар видел: она с этих ибисов глаз не спустит. Если эти ибисы что-то задумали, он им не завидует.

Эшли поспешила к стае.

— Птички мои, — услышал Вар её успокаивающий голос. — Вы молодцы. Гуляйте тут спокойно. Я вас покараулю.

Джолин резко повернулась к Вару.

— Ну что? «Я клянусь», говорил ты. «Эшли поговорит со своим папой, и он отменит аукцион», говорил ты. Отличный план.

Вар сглотнул комок в горле.

— Это был план А, — признал он. — План Б будет немножко другим.

К счастью, тут вернулась Эшли, и Джолин не успела спросить, в чём состоит план Б.

— Птицы и от комаров помогают, — сказала Эшли, хлопая себя по лицу. — Например, одна-единственная пурпурная ласточка съедает до тысячи комаров в день.

— Надеюсь, она как-нибудь сюда заглянет, — сказал Вар, расчёсывая укус на руке. — На этой неделе комары просто зверствуют.

— Ну так стоячая вода же. — Эшли показала на ров. — Развели тут комариную фабрику.

Стоячая вода…

Ну конечно. Папа Вара раз в неделю обходил двор, переворачивая всё, где могла бы скопиться хоть капля воды, будь то листок или бутылочная крышка.

— То есть если вода будет не стоячей, комары не вылупятся, правильно?

Пункт второй на странице одиннадцатой доклада: Всегда будь готов помочь тем, кто нуждается в помощи.

Его момент настал. Он вскинул голову, выпятил грудь. Сорвал футболку и смело шагнул в воду.

Вот так. Защищать прекрасных дам — не такая уж чушь, между прочим.

Несколько дней Вар занимался преимущественно разработкой плана Б.

Это было чрезвычайно приятное занятие. В большей части сценариев он приковывал себя цепью к разрушенной церкви или ложился перед папайями на пути у бульдозеров, приехавших расчищать участок. Он не дрогнет перед лицом опасности, он бросит этим бульдозерам вызов — желательно на глазах у восхищённо замершей толпы, в которой будут и телевизионщики с главных каналов.

Во всех сценариях тяжёлая техника с позором отступала, и восторгу Джолин не было предела. Она смеялась этим своим журчащим смехом. И, может быть, даже брала Вара за руку.

Однако тут была одна загвоздка, это Вар понимал хорошо. Даже если ему хватит мужества осуществить этот план — в чём он был не вполне уверен, — у родителей наверняка есть серьёзные предубеждения против того, чтобы дети ложились на пути у бульдозеров. Особенно если речь об их единственном ребёнке. У единственных детей немало трудностей, и одна из них — чрезмерная заботливость родителей.

Вар всегда, сколько себя помнил, хотел брата или сестру.

Причём неважно, кого именно. Главное — у мамы тогда не оставалось бы ни единой свободной минутки, чтобы нависать над Варом. Она бы без конца расписывала графики кормления, и дневного сна, и смены подгузников, а потом, позже, — детских праздников, занятий в балетной студии и поездок в лагерь маленьких ниндзя.

И, конечно, этот брат — или эта сестра? — был бы без ума от спорта, а значит, и у папы наконец появился бы ребёнок, которого он предпочёл бы видеть рядом с собой на диване перед телевизором вместо мальчика, неспособного запомнить разницу между иннингами, сетами и четвертями.

А может, всё было бы наоборот. Может, этот новый ребёнок стал бы для родителей ещё большим разочарованием, чем Вар. Нужно было больше ценить Вара, поняли бы тогда родители. Он прекрасен именно такой, какой есть.

С этим братом или сестрой была бы только одна проблема — его, Вара, комната. Единственное место на планете, где он мог уединиться. Когда Вар закрывал за собой дверь, каждая клеточка его тела вздыхала с облегчением. Он подозревал, что без собственной комнаты попросту не выживет. И всё равно он хотел брата или сестру. Всегда, сколько себя помнил.

Вар встряхнулся и отогнал эти мысли. Нужно думать о плане Б.

Иногда ему казалось, что решение где-то тут, перед носом, под рукой. Но единственное, что он видел перед носом и под рукой, была старенькая кинокамера, без всяких наворотов, ничего особенного.