Принц Шеннийский - Игорь Павлов

– Ничего себе, – выдала Лара. – Да у тебя вся спина… Ох, не сладко ж тебе в рабстве пришлось, Кастиль. Хоть и драться ты не умеешь, но мужество в тебе есть.

– А задница у меня как? – поинтересовался, надевая рубаху.

Для себя отмечаю, что снова шмотки велики достались. Или так исхудал, что нет рыцарей такой же комплекции в Дезранте, королевство их просто не держит, или они сами быстро дохнут.

– Не переживай, твоим мальчикам понравиться! – усмехнулась Лара.

– Чего?! – опешил я.

– Ты сам сказал, что мальчиков любишь! – съязвила та и уже серьезно добавила. – Днем тут охотники ходят. Нам лишние глаза ни к чему.

– Мне бы как раз один не помешал!

Лара рассмеялась. Неунывающая разбойница с разбитой губой ржала, как ни в чем не бывало…

Мы поскакали вдоль реки до первой переправы. Кони спокойно прошли вброд. Мель да каменные валуны. А лес все редел и редел. Уже клочками пошел. Теперь главной проблемой на пути стали непроходимые заросли кустарников, колючки вперемешку с крапивой и малиной. На открытой местности солнце палило нещадно, злорадствуя над нами.

– Ты… не мог… сообразить… мне… нормальную… шпагу… взять!! – ругалась Лара, расправляясь с кустами через каждое слово. – Сразу! Видно! Ничего! Ничегошеньки! Не соображаешь в искусстве боя!

– Куда мы так яростно спешим? – возмутился я, рассекая шпагой налево и направо. – В одно место надо заехать.

– Секретное?

– Да, так получилось, что мы оказались рядом.

Секретным местом оказалась деревня. Причем, как я понял вольная. Судя по окружающим бесхозным землям, тут крестьяне работали на себя, и лорд о них вряд ли догадывался.

Для Лары «рядом» это расстояние в несколько десятков километров по лесам и дебрям. В деревню мы прибыли к закату. Голодные, уставшие и никому не нужные. Потому что в трех домах, похоже, обитают лишь три калеки.

В перекошенный ветхий домик Лара буквально влетела.

– Рике! – завизжала разбойница. – Рике, ты тут?

– Лара! – визг раздался из–за дома. Детский визг. Что–то упало, рассыпалось там же. Через заборчик увидел, как девушки обнялись, трогательно так.

Сразу вспомнил о своих девочках, взгрустнул.

– Я сумею договориться, у нас все получится, – зашептала Лара. – Потерпи маленькая, потерпи, заживем хорошо. Прости, прости, не привезла ничего. Из плена сама еле ноги унесла…

– Прекрати свой промысел сестра, – пропищала Рике. – Не нужно больше, хватит… будь со мной… мать при смерти, я… я…

Слезы, сопли. Издалека смотрю, но эмоции чувствую.

– Не хочу оставаться одна! – разрыдалась девочка.

Лара стала ее утешать.

Вскоре сценка прошла, и меня пригласили в дом. Рике скупо поздоровалась, уводя в сторону лицо, но я сразу заметил, что у нее оно обезображено. Красные линии шрамов от уголков рта тянулись до боли и жалости далеко... О Великие… А Рике очень красивая девочка, на вид лет четырнадцать, худая, бледная, но невероятно притягательная… если бы не шрамы.

– Дезрантовцы заплатят сполна, – прошипела Лара, когда Рике отошла за припасами. Из соседней комнатушки донеслись вымученные стоны женщины. Вероятно, это была их мать.

Не стал интересоваться, что тут у них произошло. Но Ларины поступки теперь не выглядят такими уж нелогичными. Она мстит за сестру.

Рике нажарила нам грибов с картошкой, сделала горячего чаю. Когда малышка увидела мою харю, то заметно раскрылась, перестала стесняться своих шрамов. Однако заговорить с ней у меня не получилось.

Она меня боялась, я это чувствовал. Пока ужинали Рике умудрилась подштопать рубашку старшей сестры.

А затем Лара проведала мать, я не стал заходить в смежную комнату. Оттуда разбойница вышла заплаканная и взвинченная.

Ночевать в избе не стали, Лара объяснила это тем, что ее ищут. И в доме она подвергнет опасности свою родню, если там найдут преступницу. А так… две калеки в домике никому и не нужны.

На утро Лара объявила:

– Я буду учить тебя обращаться со шпагой, Кастиль!

– Не! – возмутился я, отвязывая свою лошадь и скорее запрыгивая на нее.

– Чего не! Я твоей мамкой не всегда буду! Ну–ка слазь! Покажу пару базовых приемов!

– Не, не, крови боюсь, и вообще я пацифист!

– Ага! А шпагу себе отхватил добротную! – возмутилась Лара, прыгая на своего скакуна. – Моей не иначе деревья рубили, лезвие шатается, глядишь и вывалится вообще! А ну давай меняться!

И она ускорилась за мной.

– Неа! – ответил нагло и стал убегать.

Разбойница за мной. Задорный хохот сам вырвался из моей глотки.

– Ты раб или кто?! А ну гони мне шпагу нормальную!

– Да у тебя зачарованный клинок! – выпалил я, подшпоривая коня и продолжая смеяться, как пакостный мальчишка.

– Морда бессовестная! Шпагу сюда! Быстро!

Не успел понять всю серьезность ситуации, когда Лара поравнялась со мной. Ловким прыжком я был сбит с коня! Девушка уцепилась за меня. Благо под лошадью многослойная листва, смягчившая удар. Лару этот вопрос не заботил, она знала, что приземлится на меня. Удар от падения все же оказался неприятным и болезненным.

Как вижу, шутка переросла в серьезный силовой прием. Лежу, и ощущаю, как с наглой женской ухмылкой вынимается мой клинок. При этом одной рукой Лара придерживает меня за ворот. Да, женская сила ничто против мужской. Однако чувствую, что ее степень значительно выше обычного. Довольно сильная разбойница мне досталась, хотя на первый взгляд и не скажешь.

Конечно, выкрутиться и заломать нахалку не составит труда. Но я же слабый обездоленный и никчемный раб, не представляющий опасности. Лежу, трепещу и боюсь.

– Сильна, – одобрительно протянул. Лара торжествующе усмехнулась.

– Мой отец был очень силен, – ответила та, откинув мой клинок в сторону и тем самым освобождая вторую руку, которая тут же пошла к моему воротнику. – От природы ему досталась недюжинная сила. Ну и я унаследовала ее. Так, сдаешься, раб?

В принципе, у нас сейчас не что иное, как миссионерская поза, за редким исключением, что я внизу. Сердце забилось быстрее. Что–то между нами определенное есть. Этот взгляд… я не могу ошибиться.

Вместо ответа я ухватил ее за задницу. Лара взвизгнула и залепила мне пощечину.

– Отпусти, урод! – рявкнула она.

И только после этой фразы выпустил ее.

Разбойница вскочила. А мне и подниматься уже не хочется. Что–то внутри заболело. Здравомыслие твердит – не стоит обижаться на таких. Тем более, что она не входит в круг дорогих мне людей. Однако увожу в сторону взгляд, ибо не могу на нее смотреть, зацепила…