Нагаш непобежденный - Майкл Ли

Ночью Нагаш снова спустился в курганную долину и вернулся, ведя за собой еще дюжину скелетов в помощь своей рабочей силе. В его мешочке оставалась неполная пригоршня пыли. Теперь или все, или ничего. Они должны добраться до пылающего камня. Должны.

Скелеты работали всю ночь и весь следующий день. Шахта под крутым углом уходила в глубь горы. Им приходилось укреплять стены разбитыми камнями и утрамбованной землей. На третью ночь скелеты разобрали очередной слой земли и камня и оказались в узком туннеле, выложенном плотно пригнанными камнями.

Нагаш услышал глухой стук костей по каменным плитам и пошел вперед. Почуяв его мысли, скелеты остановились и разошлись в стороны, пропуская некроманта.

Нагаш стоял на широкой каменной лестнице, уходившей в глубь горы. На стенах были вырезаны замысловатые барельефы, изображавшие мужчин и женщин, которые несли подношения (еду и зерно) вниз по ступеням и складывали перед ждущим богом. Быстро, как мог, Нагаш спускался по скользким ступеням, пытаясь понять, долго ли еще идти до самого низа.

Через несколько минут он вошел в небольшой зал. Четыре толстые каменные колонны подпирали низкий потолок; на них были вырезаны барельефы, изображавшие пары мужчин и женщин — те умоляющим жестом прижимали руки к груди. Они напомнили Нагашу тотемы в варварских деревнях на северо-западе, хотя эти фигуры выглядели не такими идеализированными, как те. На полу валялись широкие глиняные чаши. Подношения, собранные когда-то здесь, давно превратились в пыль.

Нагаш пересек небольшое помещение и подошел к высокому прямоугольному проему. Деревянные двери, когда-то закрывавшие вход, лежали грудами обломков на широком пороге. Он перешагнул через щепки, разметав их босыми ногами, и вошел в большую четырехугольную комнату. Здесь потолок поддерживали четыре пары приземистых каменных колонн, каждая из которых изображала мужчину или женщину, почтительно стоявших на коленях и смотревших куда-то в дальний конец комнаты. Здесь, в темноте, Нагаш почуял ровное гудение магической силы.

Некромант осторожно прошел мимо древних колонн. Те, что слева, изображали мужчин, те, что справа, — женщин, и каждая последующая статуя весьма заметно менялась. Нагаш шел в глубину комнаты, и вырезанные фигуры становились все совершеннее, все красивее, все идеальнее. Добравшись до конца, он оказался между двумя каменными статуями, все еще застывшими в умоляющих позах перед невидимым богом.

Здесь, в этом конце комнаты, имелась еще одна пара высоких дверей, сделанных из серого металла, совершенно сливающегося с окружающим камнем. Нагаш провел по ним руками и с удивлением осознал, что они теплые. В каждой двери на высоте плеч имелись четыре дырки, сделанные так, чтобы в них можно было просунуть пальцы. Не колеблясь, некромант скользнул костлявыми пальцами в отверстия и потянул дверь на себя.

Сначала металлические панели не дрогнули. Нагаш нетерпеливо зашипел и обратился к своей угасающей силе. Мышцы запылали, он дернул дверь изо всех сил. Заскрипел ржавый металл, завизжали петли, и двери подались. Они оказались невероятно тяжелыми, намного тяжелее бронзы, но не такими тяжелыми, как золото. Когда дверь распахнулась, в древний зал хлынуло свирепое зеленое свечение, омыв Нагаша с ног до головы.

От прикосновения колдовского света кожа запылала. За металлическими дверями находилась ниша из грубо обработанного куска скалы, в которой лежала полусфера светящегося зеленого камня величиной с колесо повозки. Целую вечность назад какой-то безрассудно храбрый варвар не побоялся прикоснуться к обжигающему камню, чтобы вырезать на нем некое подобие зрачка и радужной оболочки, превратив его в немигающий горящий глаз.

Нагаш алчно поднял руки к глазу Пылающего Бога и захохотал. Это был смех, исполненный безумия и отчаяния. Это было предзнаменование краха царств человеческих.

Далеко, за туннелем, там, где все усиливался бушующий ветер, военачальник и его соратники продолжали ждать приказаний хозяина.

Ламия, Город Зари, 76-й год Ксара Безликого

(—1598 год по имперскому летосчислению)

Гнедой нумасийский боевой жеребец ни в чем не уступал белому коню из его грез. Он был таким же прекрасным, как и любой другой скакун, на котором когда-либо ездил Архан. Длинноногий, с широкой грудью, мускулистым крупом, резвый, сильный и выносливый — все эти качества помогали всаднику выжить на поле боя. Повелители коней привели жеребца в дар царю Ламии, и с тех пор он стоял в конюшне, окруженный тонконогими верховыми лошадками, от которых не требовалось ничего, кроме участия в редких охотах и церемониальных парадах. Архана сразу пленило это угрюмое недоверчивое создание. Их слишком многое объединяло — долгое время, проведенное взаперти.

Бессмертный рысью пролетел сквозь дворцовые ворота, не дожидаясь ответа царского стража, и направил коня по широкой дороге, вьющейся вниз по холму между величественными виллами городской элиты. Наступал вечер, и юные городские фонарщики обходили узкие улицы города. Юноша с длинной тростниковой свечой едва успел отскочить в сторону, уступая дорогу жеребцу Архана. Из открытых окон вилл, обнесенных стенами, лилась музыка, слышались разговоры — аристократы собирались на ранний ужин перед тем, как отправиться в город на долгую ночь кутежа.

Почти пустынные улицы наполняли сердце Архана радостью. Он уже с нетерпением предвкушал возможность выехать на широкую дорогу, к вздымающимся холмам на запад от города. Прошло всего шесть месяцев с тех пор, как Неферата приказала царю освободить Архана — к вящему унижению Ламашиззара, она заставила его лично работать долотом. Воспоминания о последних ста пятидесяти годах постепенно таяли, как долгий и мучительный бред.

Неферата решила обосноваться в Женском дворце, подальше от мужа, и вела себя достаточно осмотрительно, не устраивая большой шумихи вокруг обретенной свободы. Архан, ранее прикованный к единственному углу большой грязной комнаты, получил в свое распоряжение все крыло дворца. Слугам приказали отмыть коридоры и поставить мебель в покои, кроме того, бессмертного обеспечили прекрасным гардеробом — богатыми темными шелками и превосходным кожаным снаряжением.

Неферата зашла так далеко, что вручила ему меч — не изогнутый бронзовый хопеш, какие предпочитали большинство неехарцев, а тяжелое обоюдоострое оружие, выкованное из темного восточного железа. Архан понимал, что это всего лишь жест доверия и благодарности. Кроме того, царица таким образом демонстрировала свою власть как ему, так и всей небольшой группе тайных соратников Ламашиззара. Неферата дала Архану меч в знак того, что не боится его. И открыла царские конюшни, показывая, что понимает — бессмертному больше некуда идти.

Архан мчался вперед, подставляя лицо порывам ветра. Дорога у подножия холма влилась в восточный купеческий квартал города. Богатые торговцы продавали отличные товары со всей Неехары городским аристократам. Несмотря на поздний час, дела шли бойко. Торговля с Западом снова возрождалась, каждые несколько месяцев приходили караваны из далеких Нумаса и Зандри. Небольшие толпы горожан и слуг бродили по освещенному лампами базару, покупая бронзовые товары из Ка-Сабара, кожаные седла из Нумаса и экзотические специи из джунглей к югу от Разетры. Купцы из городов пустыни в коротких накидках и льняных юбках торговались с разодетыми в шелка ламианцами и даже несколькими надменного вида торговцами из Восточной Империи, выбирающими предметы роскоши. Архан вдруг услышал громкий треск и хриплые вопли на другом конце широкой площади и, обернувшись, увидел, как двое городских стражников волокут прочь от прилавка разетранского торговца специями вырывающегося, плюющегося в толпу калеку. Если молодому вору повезет, городской судья приговорит его всего лишь к году работ на ламианском купеческом судне. Если нет, его прикуют цепью к скале на северном побережье города и оставят на съедение крабам.