Камни вместо сердец - К. Дж. Сэнсом

Все конторы барристеров одинаковы. Столы, стеллажи, бумаги, клерки… У Дирика на столах повсюду громоздились связки бумаг, свидетельствуя о большой практике. Помощникам было оставлено два стола, однако занят был только один, за которым сидел невысокий молодой человек в коротком балахоне клерка. Узкая голова его сидела на длинной шее, из которой выступало крупное адамово яблоко, а за спутанными волосами поблескивали голубые глаза. В обращенном ко мне взгляде читались надменность и неодобрение.

– Я пришел, чтобы повидаться с братом Дириком, – отрывисто проговорил я. – Сержант Шардлейк.

Распахнулась внутренняя дверь, в которой показался Винсент Дирик, торопившийся мне навстречу с протянутой рукой. Высокий и стройный, атлетически сложенный и, к тому же, полный энергии, он показался мне почти ровесником. Его бледное лицо венчала медная, до плеч, шевелюра. Не будучи симпатичным, этот человек, тем не менее, производил впечатление. Улыбка его открывала полный набор зубов, однако зеленовато-карие глаза смотрели жестко и внимательно.

– Доброе утро, сержант Шардлейк, – поприветствовал он меня. – Мы с вами как будто бы уже встречались в суде? И, помнится, я два раза победил вас? – Я не забыл этот голос, глубокий, скрежещущий… голос образованного человека, и, тем не менее, отдававший лондонской улицей. Хороший голос для выступления в суде.

– Согласно моим воспоминаниям, мы оба проиграли по одному делу, – возразил я.

– Вы в этом уверены?

– Вполне.

– Пройдемте в мой кабинет. Вы не будете возражать, если при нашем разговоре будет присутствовать мастер Фиверйир, мой клерк? – Он указал рукой в сторону молодого человека.

– Вовсе нет. – Моя стратегия заключалась в том, чтобы говорить, насколько это возможно, мало, позволяя Дирику выкладывать то, что он знает.

– Входи, Сэм. – Мой коллега распахнул настежь дверь в свой кабинет и пропустил Фиверйира перед собой. Я последовал за ним.

– Прошу вас, садитесь. – Винсент указал на табурет, поставленный перед его широким дубовым столом, а сам опустился в кресло и посадил помощника рядом с собой на другой табурет. Клерк взял в руки лежавшее на столе и уже заточенное перо и обмакнул его в чернильницу. Копии прошения Майкла Кафхилла и ответа Дирика лежали перед ним на столе. Расправив их обеими руками, Винсент посмотрел на меня. Улыбка покинула его лицо.

– Брат Шардлейк, горестно видеть адвоката вашего ранга вовлеченным в подобное дело. Я назвал бы эти обвинения пустыми и досадными, если бы человек, подавший сей лживый иск, не был бы явным безумцем. Самоубийцей, да простит его Господь. Прошение это непременно отвергнут, и будут значительные издержки. – Он наклонился вперед. – И кто оплатит их? Найдутся ли у его матери подобные средства? Я слышал, что она – всего лишь старая служанка.

Итак, он проводил собственное расследование. И, возможно, платил за информацию в Сиротском суде – вероятно, самому Миллингу.

– Любые издержки будут оплачены согласно закону, – проговорил я то же самое, что уже вынужден был сказать Ричарду Ричу. Надо будет не забыть написать Уорнеру о том, что ему придется найти внушительный источник, способный возместить расходы мистрис Кафхилл. – В том случае, если мы проиграем, конечно.

– Проиграете! – расхохотался Дирик, бросив косой взгляд на Фиверйира, поднявшего взгляд от бумаг и улыбнувшегося. Я открыл свой ранец.

– Вам придется просмотреть эти показания, брат. Данные мистрис Кафхилл и викарием прихода семьи Кертисов. – Я передал ему бумаги, и мой коллега прочитал их, время от времени морща нос. После, пожав плечами, он передал показания помощнику.

– И это все, чем вы располагаете, сэр? – развел он руками. – Не имеющими существенного значения сплетнями? Этот ваш Кафхилл, прежде чем повеситься, выдвинул серьезные обвинения против моего клиента. Хотя ни сам он, ни эти показания… – чтобы подчеркнуть значение своих слов, юрист наклонился вперед над столом, – не дают понять, в чем, собственно говоря, состоят обвинения.

Он был совершенно прав, и именно в этом заключалась наша наибольшая слабость.

– Майкл Кафхилл сделал серьезное утверждение… – начал было я.

– В общих словах, не конкретное.

– На мой взгляд, достаточное для того, чтобы суд мог посчитать его необходимым для дополнительного расследования. Вспомните девиз Суда по делам опеки. «Помощник опекаемым, сиротам и вдовам».

Дирик поднял брови:

– И из чего, сэр, составится это расследование? Из показаний?

– Возможно.

– И кого же мы пошлем получать их? В такую даль, в Хэмпшир! И за какие деньги? Так можно разорить любую бывшую служанку. – Голос Винеснта гневно возвысился. Он нахмурился, словно бы снова овладевая собой… или стараясь произвести подобное впечатление. И тут меня осенило: все, что этот человек говорил и делал вместе со своим помощником, было представлением! Впрочем, весьма искусным.

– На поездку уйдет несколько дней, – сказал я. – Платить придется вашему клиенту, если он проиграет. Но вы считаете, что этого не случится. A моя клиентка имеет собственный дом.

– Должно быть, так она называет какую-нибудь хибару около Боен?

– Не следует порочить чужого клиента, брат мой, – строгим тоном проговорил я. Дирик склонил голову, и я повторил: – Не надо этого делать, брат. – Мне было больно говорить, поскольку я перенапряг горло, так что я сделал паузу, а потом продолжил: – Однако я не вижу никаких показаний вашего клиента. Мастер Хоббей сейчас находится в Лондоне?

– Нет, брат Шардлейк. Мастер Хоббей – джентльмен, и у него много дел в Хэмпшире. Кроме того, ему не о чем давать показания… нет никаких обвинений, достойных его ответа.

– Там, где речь идет о ребенке, проверки достойны любые подозрения.

«Итак, Хоббея нет в Лондоне, – подумал я. – И он не мог приказать этим людям напасть на меня».

– О ребенке! – воскликнул мой оппонент. – Хью Кертису уже восемнадцать лет. Сильный и крепкий парень: я видел его, когда посещал своего клиента по делам. И вполне ухоженный, должен добавить.

– Но по-прежнему несовершеннолетний. И находящийся во власти и под контролем… – Болезненный спазм сдавил мне горло и заставил меня умолкнуть. Охнув, я прижал руки к шее.

– Вот видишь, Сэм, – обратился Дирик к Фиверйиру. – У брата Шардлейка слова застревают в горле.

Кляня себя за слабость, я ожег коллегу яростным взором. И внезапно заметил в его глазах гнев, даже ярость, под стать моей собственной. Итак, это не спектакль…

– Понимаю, что ответить вам особо нечем, сержант Шардлейк, – продолжил Винсент. – Но благодарю за полученные показания, хотя они и представлены с опозданием, и я не премину упомянуть об этом в понедельник…

– Насколько я понимаю, владение мастера Кертиса, в основном, занимают леса.

– С ними обращаются должным образом. Вы видели бумаги.