Мертвее не бывает - Кэти Алендер

и не пила бы его горячий шоколад.

Он откинулся на спинку дивана.

— Я рад, что ты позвонила. У меня тоже был паршивый день.

— Все в порядке?

Его лицо слегка омрачилось.

— У нас была встреча по поводу выпускного.

— Ого. В феврале?

— Ну, в «Сэйкрид Харт» он требует большой подготовки, — пояснил Джаред. — Собираются выпускники прошлых лет, проводятся церемонии, ритуалы… 1 Жертвоприношения животных? — вставила я.

Мне удалось заставить его улыбнуться.

— Старики несут в руках плакаты, ученики танцуют народные танцы, все такое. Посещение обязательно для всех. В нашей школе это очень важно.

И ты расстроился, что придется весь день танцевать народные танцы?

— Нет, дело не в этом. Их танцуют только девочки. Просто… что-то подходит к концу. Это всегда грустно.

— Ну да, — проговорила я, хотя мне не терпелось побыстрее закончить этот учебный год, да и следующий тоже, чтобы наконец уехать из Сюррея и навсегда забыть про призраков, которые здесь обитают. Я понимала, что в других местах мне тоже встретятся призраки, но не могло же их везде быть так много. К примеру, я могла бы переехать в Монтану и жить в уединении, в паре сотен километров от других людей. Хотя с моей удачей наверняка окажется, что на месте моего дома раньше было поле боя или что-нибудь в этом духе. — Но можно посмотреть на это с другой стороны. Начнется что-то новое. Ты сделаешь шаг вперед. Откроешь чистую страницу.

Он пожал плечами. Улыбка исчезла с его лица.

— Я не хочу делать шаг вперед. Не хочу открывать новую страницу.

— Мне жаль, — сказала я и взяла его за руку.

Он не сводил внимательного взгляда с моего лица так долго, что мне стало неловко.

— Ты милая.

— Меня по-разному называли. Но милая это не самый распространенный вариант.

— Я вижу тебя насквозь, Алексис. — Он поднес мою руку к своим губам и поцеловал ее.

Я пыталась не обращать внимания на дрожь, которая пронеслась по моему телу. Но мне это не удалось.

В уголках глаз Джареда появились лукавые морщинки, и он слегка потянул меня за руку. Я встала со стула и присела к нему на диван. Он обнял меня за плечи, но не поцеловал.

— Привет, — в коридор вышел мистер Элкинз. Ему было пятьдесят с чем-то (Джаред называл себя поздним ребенком-сюрпризом), и он, похоже, удивлялся каждый раз, когда видел меня в доме. Он был высоким, с темными волосами, как у Джареда, и с коротенькой бородкой.

Я тут же вырвалась из объятий Джареда и села прямо.

— Здравствуйте, мистер Элкинз.

— Пит. Зовите меня Пит.

Отец Джареда неловко улыбнулся нам и исчез на кухне.

Я посмотрела на Джареда и покачала головой. Он притянул меня к груди.

— Папа не против, — сказал Джаред. Я не совсем поняла, имеет ли он в виду, что его папа не против, чтобы мы целовались на диване или чтобы я называла его по имени.

Я вылезла из-под его руки. Не знаю, против мистер Элкинз или нет, но обниматься с мальчиком перед его отцом в любом случае было слишком странно.

Мистер Элкинз, похоже, испытывал ту же неловкость, что и я.

— Рад видеть тебя, сказал он, возвращаясь из кухни с чашкой кофе. Смотрел он при этом в другую сторону.

— Я тоже рада вас видеть.

— Джаред? — позвал он сына, и тот поднял на него взгляд, — Эээ… У тебя все хорошо? Ты счастлив?

— Папа. — В устах Джареда это слово прозвучало как смешок. — Возвращайся в кабинет.

Мистер Элкинз слегка покраснел.

— Хорошо. Пойду. Я… Был очень рад тебя увидеть…

— Пап.

Когда в гостиной не осталось ни одного лишившегося дара речи родителя, я допила горячий шоколад и, вернувшись в объятия Джареда, едва не уснула. Я пребывала в этаком сумеречном, предсонном состоянии. Забыла про Картера с Зоуи, забыла про Эшлин, забыла про яркий белый свет.

— Хотел спросить… — Голос Джареда вывел меня из полудремы, и по спине побежали восхитительные мурашки. — Зачем у тебя с собой фотоаппарат?

Этот вопрос так ошеломил меня, что на долю секунды я перестала соображать. А потом стала пытаться придумать ответ, уже понимая, что ничего хорошего из этого не выйдет.

Мы с Джаредом познакомились благодаря фотографии. Это была самая большая страсть в его жизни. Тем не менее, когда я сказала, что больше не хочу этим заниматься, он фактически тоже бросил снимать, чтобы проводить время со мной и делать все, что угодно, кроме новых кадров. Теперь я снова начала фотографировать — уже почти месяц назад — за его спиной. Да, я снимала для альбома, но это не имело значения. Это было делом принципа.

— Я просто… выполняла дурацкое задание для школы, — сказала я, сама понимая, как глупо это звучит.

Какое дурацкое задание? — Он говорил несерьезным голосом, как будто ему было все равно. Но тогда он вообще не стал бы развивать эту тему.

— Делала снимки для школьного альбома. Ничего особенного.

Он напрягся.

— Какие снимки?

— Эээ… Студийные портреты. Фотографировала участников языковых кружков, членов спортивных команд… — Я выпрямилась и встряхнула головой, пытаясь вспомнить, кого еще. — Школьный совет..

Джаред прищурился.

— Хм. Под школьным советом ты имеешь в виду Картера?

Я знаю, что честность — лучшая политика, но об этом честном признании я тут же горько пожалела.

— Ну да, — сказала я. — Он там был. Но это не имеет значения.

Джаред сдавленно усмехнулся.

— Конечно, не имеет. С чего бы? Вы же встречались всего пять месяцев. Почему бы теперь не провести с ним день?

— Все не так. — У меня начало колотиться сердце. — Я провожу день с тобой. С Картером я провела минут пять.

Он немного помолчал. Я уже начала надеяться, что он оставит эту тему в покое, но не тут-то было.

— Можно посмотреть фотографии?

— Нет! — сказала я, откидываясь на спинку дивана, подальше от него. — Зачем? Какая разница, что там?

— Ты же сама сказала, что это не имеет значения.

— Не имеет. — Мое горло сдавили слезы. Не смей плакать, Алексис. — Но я не разрешу тебе отчитывать себя, как будто я ребенок, который украл шоколадку из магазина.

Он быстро, неодобрительно покачал головой.

— Эта метафора относится к моим чувствам? Я, видимо… магазин? Безымянная корпорация? Ты меня так видишь?

Не сказав ни слова, я подскочила с дивана, побежала в ванную и ополоснула лицо холодной водой. Девушка, смотревшая на меня из зеркала, была вся красная, и ее голубые глаза ярко горели на фоне пунцовых щек.

Она казалась несчастной и сбитой с толку.

Она казалась