Терновый король - Грегори Киз

Здесь она остановилась, чтобы передохнуть и отдышаться.

– Ты снова была там.

Резкий женский голос, раздавшийся в темноте, заставил королеву вздрогнуть. На другом конце комнаты виднелась чья-то расплывчатая тень.

– А, это ты, Эррен.

– Почему ты опять выполняла мою работу? Не забывай, ты королева. А я – твой тайный соглядатай…

– Мне было так скучно, а ты где-то пропадала. Я узнала о приезде прайфека, и мне ужасно захотелось послушать, что он скажет, – оправдывалась Мюриель.

– Ну и что же?

– Ничего особенно интересного я не услышала. На известие о том, что мои дочери объявлены наследницами престола, прайфек отреагировал именно так, как мы ожидали. Скажи, а тебе известно что-нибудь о ханзейских войсках в Салтмарке?

– Нет, до сих пор до меня доходили лишь неопределенные слухи, – откликнулась Эррен. – В Ханзе сейчас происходит много любопытного. Скоро они перейдут к действиям.

– О каких действиях ты говоришь?

– Я уверена, не пройдет и года, как между Кротенией и Ханзой разгорится война, – хладнокровно сообщила Эррен. – Но сейчас меня больше тревожит другое. Слухи, что распространяются на сборищах тех, кто получил воспитание в особом монастыре.

При этих словах Мюриель невольно вздрогнула. Эррен относилась к числу чрезвычайно искусных наемных убийц, которых церковь специально готовила на службу благородным семьям.

– Ты опасаешься за наши жизни? – с тревогой спросила королева. – Считаешь, что Ханза осмелится разделаться с королевской семьей при помощи тех, кто получил в монастыре тайные знания?

– И да, и нет. Уверена, они поостерегутся прибегать к услугам моих сестер, потому что подобный шаг навлечет на них гнев церкви. Но не только те, кто наделен особой силой, способны убивать. А в Ханзе крепнет уверенность в том, что жизнь короля Кротении необходимо прервать. И это я знаю твердо. – Эррен сделала многозначительную паузу и продолжала: – Но в воздухе носится кое-что еще. Разговоры о новых способах убийства, неизвестных даже мне и таким, как я. О том, что убийцы, прибывшие из Хэдама и других далеких мест, куда искуснее наших. Что за морем они приобретают непревзойденное мастерство.

– И у тебя есть причины опасаться, что эти новые искусные убийцы применят свое мастерство против нашей семьи? – с дрожью в голосе спросила королева.

– Да, у меня есть причины опасаться именно этого, – тоном, не оставляющим никаких сомнений, подтвердила Эррен.

Мюриель в волнении пересекла комнату.

– Раз так, прими все меры предосторожности, которые считаешь необходимыми, особенно в отношении детей, – сказала она, повернувшись к Эррен. – Это все, что ты хотела мне сообщить?

– Да.

– А теперь зажги свечи и прикажи принести подогретого вина. Сегодня в замке стоит жуткий холод.

– Но мы можем выйти на твою веранду. За стенами замка сияет солнце.

– В данный момент я предпочитаю остаться здесь.

– Как тебе будет угодно.

Эррен вышла в соседнюю комнату, шепотом отдала распоряжение ожидавшей там служанке и вернулась с горящей свечой. Подобное освещение было для нее выгодно – рассеянные блики скрывали следы прожитых лет. Сейчас она казалась чуть ли не юной девушкой. Длинные прямые волосы обрамляли лицо с тонкими изящными чертами, лишь несколько седых прядей разрушали иллюзию.

Эррен зажгла еще одну свечу, стоявшую на письменном столе. Теперь, когда освещение стало более ярким, истинный возраст нехотя выдал себя. Стали видны лучики морщин, прорезавшие кожу под глазами, глубокие складки, избороздившие лоб, дряблая шея.

Огонек свечи выхватил из темноты и уголок комнаты Мюриель. На стене висел портрет отца королевы. Взгляд его, хотя и суровый, благодаря мастерству живописца лучился добротой, которая отнюдь не была присуща этому человеку при жизни.

Эррен зажгла третью свечу, и из мрака выступили кушетка, швейный столик и край кровати Мюриель. Не пышное ложе, которое она разделяла с королем, – то стояло в супружеской опочивальне, – но ее собственная кровать, сделанная из белого кедра, растущего в горах на островах Святого Лира. На шелковом белом покрывале красовались серебряные звезды. На этой кровати королева спала с детства и сейчас вновь проводила на ней ночи – в одиночестве и тревожных сновидениях.

Четвертая свеча окончательно разогнала мрак и заставила тени притаиться в дальних углах комнаты.

– Сколько тебе лет, Эррен? – неожиданно спросила Мюриель. – Я никогда не знала точно.

Эррен насмешливо вскинула голову.

– Как любезно с твоей стороны задать мне подобный вопрос. Может, еще спросишь, сколько у меня детей?

– Я знаю тебя с тех пор, как ты окончила обучение в монастыре. Мне было тогда восемь. А тебе?

– Как раз исполнилось двадцать. Можешь сама подсчитать, сколько мне теперь.

– Мне тридцать восемь, значит, тебе уже пятьдесят, – подытожила королева.

– Ты хорошо считаешь, – кивнула головой Эррен.

– Ты выглядишь намного моложе. Эррен пожала плечами.

– К женщине, которая никогда не была особенно хороша собой, годы снисходительнее, чем к красавице.

Мюриель слегка нахмурилась.

– Я никогда не считала тебя дурнушкой.

– Судя по всему, ты не слишком разбираешься в женской красоте, – усмехнулась Эррен. – По крайней мере, ты постоянно твердишь, что не считаешь красавицей себя. Однако с тех пор, как тебе минуло тринадцать, по миру идет слава о твоей непревзойденной красоте. Не представляю, как тебе удается оставаться столь скромной среди всеобщего восхищения. Разве это возможно?

Красиво изогнутые губы Мюриель тронула лукавая улыбка.

– Невозможно, кузина, и ты сама это прекрасно знаешь, – откликнулась она. – Зато вполне возможно изобразить из себя скромницу. А если притворяться слишком долго и убедительно, в один прекрасный день притворство может стать твоей второй натурой. Впрочем, годы тоже приходят на помощь в борьбе с гордыней. Ты сама только что сказала, что они похищают красоту, и с течением времени скромность показная волей-неволей уступает место скромности истинной.

– Прошу меня извинить, ваше величество, и вы, леди Эррен, – раздался робкий голосок из-за скрытых занавесом дверей. То была Унна, горничная королевы, маленькая девочка с волосами медового оттенка. – Я принесла вино.

– Поставь его сюда, Унна.

– Да, ваше величество.

Горничная опустила на маленький столик кувшин и два бокала. В воздухе повеяло ароматом апельсиновых цветов и гвоздики.

– Сколько тебе лет, Унна? – спросила королева.

– Одиннадцать, ваше величество.